Не стирайте поцелуи. Книга 1 - Виктория Мальцева

Ашиин не умолкает ни на секунду – стресс выходит из него одним нескончаемым неукротимым словесным потоком. Мне кажется, даже он сам не понимает, что в этот момент несёт. У Лео рассечена кожа на голове, где-то под волосами – кровь стекает на лоб и бровь, но никаких других повреждений на нём не видно. Он бледный и губы почти белые: испугался, наверное, думаю.

Я пытаюсь понять, что произошло. Наше такси воткнулось бампером в багажник впереди стоящей машины, а она, в свою очередь, врезалась в ту, что перед ней. В центре катастрофы – дом на колёсах с прицепом, стоящий поперёк перекрёстка. Ни одна из машин не врезалась в него – ничего не помято и не разбито.

– Странно… – говорю вслух. – Что там произошло?

Боль в груди уже очень даже выносимая, поэтому просыпается любопытство. Я направляюсь к фургону, вокруг которого уже собралась толпа водителей и пассажиров – участников аварии или застрявших в образовавшейся пробке автомобилей. Множество голосов и мужских, и женских, на разный лад и на разных языках обращаются к Богу. Слышен плач, причём не одного человека, а многих, и те, кто отделяются от толпы зевак, делают это зажав рот рукой.

Встав на цыпочки за спинами стоящих, я стараюсь разглядеть, что произошло, но те, кто впереди, намного выше меня – не расталкивать же их локтями. Сирены подъезжающих со всех сторон полицейских машин, парамедиков и пожарных глушат пространство перекрёстка своим воем. Уже через минуту первая спасательная бригада бежит к толпе с приказом освободить дорогу. И когда люди расступаются, я вижу зажатую в креплении прицепа девушку. Она лежит лицом вниз. Рядом с ней, едва ли не по локоть в крови, стоят люди, пытавшиеся до этого её вытащить.

– Разойдитесь! Расступитесь! – слышно сразу несколько голосов. – Дайте дорогу!

Руки громадного мужчины в форме парамедика вначале быстро проверяют пульс на шее девушки, затем приподнимают её грудь, пока несколько других человек в масках готовят оборудование для резки металла. Но этот же мужчина, самый крупный и самый широкий из всех, засовывает руку под её тело и с силой дёргает. Слышен звук разорванной ткани, и через мгновение он поднимает девушку на руки. У неё нет половины лица. Единственный уцелевший глаз закрыт, а сквозь кровавое месиво второй чётко видна бело-розовая кость скулы.

Я хватаюсь обеими руками за спину стоящего впереди парня, но он даже не оборачивается, и чувствую, как подрагивают его плечи от немых всхлипов. Сознание угрожает «моргнуть» во второй раз, я всеми силами стараюсь его удержать, и мне удаётся. Правда, всякий раз, когда я не позволяю ему отключиться, оно отплачивает мне рвотой.

Едва успеваю добежать до обочины дороги, как всё, что съела и выпила в самолёте, оказывается на майской траве газона рядом с тротуаром. Мне не становится легче, и вскоре всё повторяется снова, но в промежутке между приступами, я умудряюсь поднять глаза и увидеть близко – буквально в двух метрах от себя – оленёнка. Меня выворачивает, а я не могу оторвать от него глаз – он выглядит настолько сюрреалистичным, потусторонним на фоне молодой зелени леса, будто в его фисташковых глазах сквозит даже не человеческое, а какое-то сверх сознания.

– Даже если… эта девушка не умрёт… как она теперь будет жить? – спрашиваю его между приступами.

За долю секунды оленёнок совершает единственный прыжок и исчезает в чаще леса. Наверное, испугался моего голоса.

– Вот возьми, – кто-то протягивает мне бутылку воды и пачку салфеток.

На салфетках сказано «Уничтожаем любой запах», а на запястье протягивающей их руки я замечаю часы с уже знакомым тёмно-синим циферблатом.

– Спасибо, – говорю ему.

– Пожалуйста, – отвечает. – Помочь?

– Давай.

Лео откручивает крышку – это специальная «походная» бутылка с клапаном, чтобы пить из неё можно было на ходу – и сливает мне на руки. Пока я тру лицо его специфическими салфетками, он никуда не девается – вместе со своей коляской стоит рядом. Мне так плохо, что даже наплевать. Я чувствую себя старухой-развалиной, у которой не осталось сил, чтобы развернуться и опустить свой зад на бордюр.

Машины скорой помощи подъезжают одна за другой. Теперь их скопилось пять штук – много пострадавших. Внезапно Лео просит:

– Присмотришь за моим рюкзаком?

– Без проблем, – отвечаю с трудом, потому что в моём горле словно кто-то провёл археологические раскопки.

Рюкзак этот просто огромен, в таком можно полжизни уместить. Лео снимает его со спинки своей коляски и кладёт на бордюр.

– В нём все мои документы и… другие важные вещи.

– Окей, – говорю.

Доверить документы и «другие важные вещи» фактически первой встречной? Да это просто беспредел доверия, думаю, глядя ему в спину, пока он катится на своей коляске по направлению к медикам.

Вначале Лео подъезжает к одному, затем к другому, и только третий, вняв его просьбе, на что-то соглашается. Самое вероятное предположение, до которого удаётся дойти моему уму: Лео беспокоится о своей рассечённой голове и просит медиков между делом залепить её пластырем.

– Ну надо же, какая забота о собственном здоровье… – криво усмехаюсь.

Сидя на бордюре, я понемногу прихожу в себя не только физически, но и ментально. Из всех моих мыслей, ощущений и эмоций, выплывает один очень чёткий вопрос: «В первую очередь я кинулась «спасать» не стонущего Ашиина, а молчащего Лео. Почему? »

Минут через двадцать ко мне не то чтобы возвращаются силы, скорее желание попасть, наконец, домой заставляет очнуться и подумать, как это сделать. Я решаю, что сперва надо вернуть Лео его рюкзак. Нахожу его внутри машины скорой помощи, лежащим на кушетке с подключённой к руке капельницей. Кисть свободной руки так жалостливо лежит на его груди, что меня так и прёт поддёрнуть его:

– Профилактика инфекций?

Он ничего не отвечает и, коротко взглянув на меня, переключается на внутренности машины.

– Где я могу оставить твой рюкзак? – спрашиваю.

Он снова смотрит на меня, и на этот раз с удивлением.

– Ты обещала присмотреть за ним, – напоминает.

– Я помню, но мне нужно домой.

Не сразу, но он соглашается.