Баганутый. Том 5 - Дмитрий Ра

– Кто, Аша, молотом тебя. Кто говорит? Хозяин? Бабочка? Камень?

– Не.

– А кто?

– Хранитель.

Нимфа смотрела сквозь них. Йолопуки не выдержал:

– Нимфа сошла с ума. Но это не страшно. Нимфа нужно по голове ударить, а потом съесть. Йолопуки пробовал нимф. Костлявые, но вкусные. А если еще с грибами в котелке отварить, то опа-шпопа получается. А грибы и так уже в ней. Йолопуки доволен.

Катарсия восприняла Ашу серьезнее:

– Какой хранитель? Что он говорит?

– Он говорит… что время пришло. Он говорит, что мы бросили его. Не стали идти на помощь.

– Что? Кого бросили? Трайла? Он что, жив?

– Да. Мы должны были пойти его спасать и погибнуть, либо отступить, предать, оставить. А еще он говорит, что пустыни неизмеримы глубиной и всегда были его. Ик… Я вижу развилки. Как будет. И как могло бы быть.

Йолопуки вздохнул, сунул палец в нос:

– А Йолопуки съест зеленую соплю или нет? Как будет?

И показал Аше выковырянные «носовые дары».

– Съест.

– Не правда! Йолопуки не… такой.

И сунул палец в рот, смачно обсосал.

– Йолопукой нельзя управлять. Йолопуки и так хотел это сделать. Не обманешь, хитрая маленькая Аша-каша. Иди считай звезды.

– Хранитель говорит мне, что нашел воды времени. Мы как раз там, где они протекают.

– Во имя бороды всеотца, Аша, ты говоришь, как монахиня. Какие еще воды? Мы в пустыне. И как это связано с тем, что ты напала на Каю?

– Гуро! Под ногами!

Аша резко взлетела, а Эхзолл подпрыгнул, но это не слишком ему помогло. Он приземлился в песочное болото. Пустыня ожила. Золотой песок намок, изменился в цвете.

Гурон ужаснулся, застревая по колено:

– Зыбучие пески! Дри! Дри! Беги!

Гурон прекрасно знал, что это такое. Болото посреди жаркой пустыни. Попав в него, выбраться будет почти невозможно.

Некроморф безуспешно загребал всеми конечностями:

– Нимфа! Что происходит? Кто это делает? Я чувствую магию! Нимфа, ответь!

Аша смотрела на них стеклянными глазами. Похоже, ей все равно, что все те, с кем она делила пищу и кров, медленно погружались в земные толщи.

Эхзолл покрылся зеленой пеленой, но это ничем ему не помогло:

– Доган-бан! Это ты? ! Доган? ! Что ты делаешь? !

Вдали что-то засверкало, подуло морозным воздухом. Астария тоже попалась и пыталась сопротивляться. Йолопуки орал и лупил дубиной по песку:

– Мелким гадам не взять Йолопуки! Гадкие песчинки!

Усик противно перебирал паучьими конечностями. Драника накрыло с головой и, судя по толчку и глухому «Пууф», его разорвало прямо под землей. Катарсия горела синим пламенем, ее глаза бегали во все стороны, но не видели спасения. Она уцепилась за лапу Усика:

– А-а-а! Спасай меня, мой Усик! Умри, но спаси!

Усик старался, но его утянуло вместе с эльфийкой.

– Дри!

Гурон попытался вырваться, но не смог. Пески были непростые. Такое ощущение, что за ноги ухватились скзлирзы.

– Гуро! – вытянула ручки гномиха. – Гу…

Она была самая маленькая, после Драника. И вот ее макушка скрылась. Торчала только вытянутая рука, но и ее сожрал безжалостный песок.

– Дри! !! Аша! !! Предательница! Помоги ей!

– Нет. Предательница не я.

Гурон только сейчас заметил, что Каи нет. Он даже не услышал ее. Пески поглотили ее молчаливой.

Последнее, что он увидел – золотая нимфа замахала крыльями и взмыла вверх. Выше и еще выше. Когда песок попал в глотку гному, он стал задыхаться.

Он умирал…

Молот мне в…

Камень зовет.

«Моя Дри…»

***

Я мудрое и великое существо. Ща, помедитирую, найду где-нибудь сил. Прорвусь и выебу этот Варгарон во все щели.

КАКОГО ХЕРА? !!

Так, хватит нецензурить. Без паники. Без паники.

Я еще жив. Вроде да. Прислушался к себе.

Могу думать.

«Ого, впечатляет»

«Ты дура? ! Нашла время! »

Хм, странно. Я не вижу, не слышу, не чувствую самого себя, но зато могу думать. Без всякой наркомании и тому подобных прелестей.

Значит это и есть обычная вампирская тюрьма? Обычная…

Обычная…

Обычная…

Дыши. Хотя бы представь, что дышишь. Не паникуй. Если запаникуешь, то все будет потеряно.

Щас. Только соберусь с силами и выберусь…

Так, надо срочно сделать что-то ненормальное. Как-то развлечься.

Черт, заживо погребенный. Я…

– Приветствую, вамис.

Я бы вздрогнул, если бы понимал, как это делается. Поэтому просто представил, что обосрался.

– Кто здесь? – подумал я. Почему-то был уверен, что меня услышат.

– Меня зовут Геоцентин. Я отвечаю за вамисов в северном зиккурате рода Азариус. Мое дело – не дать тебе уснуть и сохранить рассудок для познания всех сладостных моментов вечного погребения.

Я сглотнул. Да, сглотнул. Так и представил. Я должен верить, что являюсь живым, а не эфемерным и воображаемым куском вечномудрого дерьма, летающего в космической прострации.

Страшно. Страшно. Страшно.

– Поясни, – выдавил я в мыслях единственное слово.

– Поясню. Ты бессмертен. Но теперь ты еще и вамис, лишенный привилегий называться высшим. Властью младшей прародительницы Азарианы, в ближайшие тысячи лет ты будешь слышать только мой голос. Ну или голоса тех, кто придет на смену меня. Запоминай каждое слово и будь внимателен. Потому что в ближайшие сотню лет мы с тобой больше не поговорим.

– Сотню? Бляха, да за что?

– Я не судья. Я палач. И мне не обязательно знать, за что. Ты готов слушать или мне замолчать?

– Говори.

«Паскуда». Подумал я, забыв, что и так думаю, а не говорю. «Палач» проигнорировал хамство.

– Раз в день ты будешь слышать колокол. Один удар. Это значит, что прошел день, неделя или месяц.

– Что? Какого черта?

В голосе прозвучала легкая насмешка:

– Скоро ты поймешь, почему так. Жди колокола и считай. Через сто лет мы поговорим еще раз. А потом еще через сто. А потом еще. И еще. И еще. Так что хорошо подумай, что ты хочешь обсудить. Я с превеликим наслаждением выслушаю и даже посочувствую.