Иван-дурак - Елена Токарева

– О, це гарно! Це прима, – сразу же уверил хохол. – Примэрочная вон там. – И хохол втолкнул Лешу за пыльную занавеску. На стульчике Леша разделся и натянул на свои тощие мослы брюки от костюма. Поскольку задницы у Алексея отродясь не водилось, брюки сзади свободно пузырились. Зато пиджак лег на широкие, слегка сутулые Лешины плечи и прикрыл зад.

– Як влитой, – резюмировал хохол. – Берем?

– Я не знаю, – промямлил Леха.

– Та божечки мои! Жинке покажешь, не сподобаеться – то повернешь.

Леша неопределенно мотнул головой. Он покупал костюм первый раз в жизни.

…Завтра наступило. И Алексей, облаченный в новый костюм, белую рубашку, которая стояла колом, и почти новые желтые полуботинки, которые хранились у мамы в шкафу еще с советских времен – отчего стал похож на тракториста, собравшегося на танцы, явился в офис. В руках он держал неизменный пластиковый пакет с программными дисками. В пакетике, кроме дисков, лежала еще бутылочка воды без газа. Леша старался больше пить чистой воды – это полезно для здоровья.

В офисе заказчика уже собралась небольшая «банда». Так Алексей ее окрестил про себя. Их модные пиджаки, их замшевые туфли и очки в платиновой оправе сразу напрягли Лешеньку.

–– Ну, вот, и программист прибыл. Будем начинать совещание нашего рабочего штаба, – сказал Антон Марсович.

Все неодобрительно оглядели Лешу, будто он был подержанный «Запорожец». Про себя они, наверное, оценивали, доедет ли «жопарь» до пункта назначения.

При этих людях Антон держался как босс. Говорил церемонно, с интонациями эстрадного конферансье.

«Эк у них тут не по-свойски», – подумал Леха и сразу стал утомляться.

–– Знакомьтесь, – сказал Антон, – здесь собрались лучшие головы Российской империи. – Наш сценарист Витя Булд. Ну, вы слышите его картавую речь на «Эхе Москвы», вы знаете, его рук «дело ЮКОСа» и «Оранжевая революция» – это все Витя Булд. – Антон словесно вертел Витю и так и эдак. – Господин Булд патриот своего отечества, что не мешает ему трезво оценивать перспективы нынешней власти.

Леша не понял, Булд – это фамилия или кликуха. Но спросить было неудобно. Зато он понял, что все тут друг с другом давно знакомы. И Антон устроил театр для кого-то одного. «Для меня, что ли, он их такими кентами выставляет? » – подумал Леха.

Булд был высокий, худощавый, с крашенными хной рыжеватыми чуть вьющимися волосиками. Под мышками он был потный.

Говорил он очень быстро. Быстрее, чем Леша соображал. Про себя Леша назвал его «картавый», потому что периодически он вдруг изображал из себя старого еврея и начинал картавить и карежить слова.

Леша не знал, что у Вити Булда наблюдается необыкновенная тяга к спорту и семейной жизни. На работу он приезжал на велосипеде и в велосипедном шлеме. Велосипед он часто затаскивал прямо на этаж, где был расположен кабинет Антона, потому что боялся, что внизу, в вестибюле, его сопрут. Наверное, велосипед был дорогой. А в речи Витя Булд повсеместно ссылался на свою никому не известную супругу. «Моя супруга, например, говорит, что кур можно доить». Странность была, впрочем, не в этом: у супруги Булда, то есть мадам Булд, было все время разное лицо. Но имя одно и то же: Наденька. Как у супруги Владимира Ильича. Наденька то возвращалась с Кубы, где почему-то отдыхала одна, то она ваяла глиняные горшки, которые выставляла на каких-то выставках, то мастерски варила картошку, как никто не умеет.

Раз в год Антон видел издали эту Наденьку на какой-нибудь тусовке. Но на следующий год она была как бы уже другая. То она была худая и длинная, лет двадцати с небольшим гаком девица. То вдруг становилась тридцатилетней. Но старше тридцати не была ни разу. И так продолжалось много лет.

И как-то Антон вдруг понял, что это были совершенно разные бабы. Всегда молодые, которых Булд, которому было уже далеко за полтинник, где-то кадрил и приводил к себе жить. По-видимому, они были все приезжие, бездомные. Пожив у Вити, очередная бездомная Надя сбегала дальше по жизни, а Булд находил в парке или на вечеринке другую и приводил ее под именем супруги жить в свою однокомнатную квартирку.

Настоящей жены у Вити никогда не было. И кто знает, может, он страдал от этого.

– Наш эстетический и креативный директор Илюша Натюрморт, – поклонился Антон Хавчик в сторону Илюши.

«Гы-гы, «натюрморт», яка смешна фамилия», – остроумно подумал Леша, как ему показалось, не вслух. Но все услышали. Ну, и ладно, Леша был неинтеллигентный человек, если смешно, то он смеялся.

Натюрморт напоминал директора ресторана в каком-нибудь Геленджике. Южный мужчина, с пышной бородкой, в которую хотелось воткнуть елочную игрушку, и с пузиком, но мельче Булда ростом. В демократичных полотняных брюках.

–– Илюша Натюрморт – это фигура, олицетворяющая современное искусство, из табуретки он может выжать столько денег, продав ее на аукционе, сколько иной не выжмет из Айвазовского. Он – это умение развести клиента. Только Илюша умеет взять деньги у Кремля на антикремлевский проект, сделать его и еще раз взять у Кремля, чтобы проект закрыть. Да так, что Кремль даже не поймет, как его развели! Это гений…

Выслушав этот панегирик из уст руководителя проекта, Илюша Натюрморт довольно улыбнулся, показав желтые, стертые посередине, зубы.

–– И, наконец, программное обеспечение – Леша Гаврилов, – представил Антон нашего героя.

Вежливые люди промолчали. Программист – что с него взять. Леха, безусловно, относился к числу таких товарищей, про которых в Интернете пишут одну фразу: «Кто все эти лю-ди? » То есть он был Никто. Пустое место. Подвигов за ним не водилось. У Кремля он ни разу ничего не брал. Он даже не знал, с какого входа туда заходят. И вообще, Леша ни разу не выходил за пределы своей страты, как не выходит за ее пределы весь русский народ.

–– И есть еще славный мальчик, он руководит восемнадцатью миллионами свободных блоггеров, объединенных в Живой Журнал. Он сдаст этих блоггеров нам в аренду по сходной цене. Зовут этого замечательного владельца свободных блоггеров Аркаша Ворд. На его счету много удачных проектов.

Аркаша, который сидел в углу, встал и поклонился. На макушке у него оказалась кипа, которую он прикрепил к голове большой пластмассовой скрепкой.