День Ангела - Юлия Варенцова

Слабый и болезненный, иеромонах Амвросий тем не менее всю жизнь был очень радостным человеком. Кругозор старца – он знал пять языков – поражал писателей и философов, которые вели с ним беседы о вечных, проклятых вопросах. Но после столичного интеллигента к нему подходила простая крестьянка – и для нее он тоже находил нужные слова.

Глеб Запальский, кандидат исторических наук:

Когда к старцу Амвросию через всю толпу паломников пробилась крестьянка и громко стала сетовать, что у нее мрут индюшки, и он стал ее как-то утешать, что-то советовать, люди вокруг начали возмущаться: мы тут стоим с такими жизненными проблемами, а она про каких-то индюшек говорит, отрывает внимание старца. На что старец очень серьезно ответил, что в этом вся ее жизнь. Для нее эта тема главная, центральная, и совершенно нормально, что она с ней пришла.

К нему на беседу – хоть на пару слов – в монастырь добирались тысячи людей со всей страны. Причем большинство приходили пешком, некоторые – за пятьсот верст. Однажды среди толпы, ожидающей старца у крыльца его домика, оказался и великий русский гений Федор Достоевский. Он приехал к отцу Амвросию с вопросом, на который нет ответа: как пережить смерть маленького сына.

Монах Калинник (Дмитриев), насельник Оптиной пустыни:

Этот вопрос к Господу: «Почему? А за что? А как? » – его приводит сюда, к старцу Амвросию. Когда его спросили про Федора Михайловича, про его впечатления от писателя, он же одно слово всего сказал – это «кающийся». Если вдуматься в это слово, то, в общем-то, высшей оценки, наверное, человеку вообще сложно дать.

Достоевский был здесь всего три дня, но именно из оптинских впечатлений вырос его главный роман, «Братья Карамазовы», – уверяют исследователи жизни и судьбы писателя. Главное из поучений старца Амвросия Достоевский вложил в уста своему герою, вымышленному старцу Зосиме: проповедь любовного смирения и того, что «всякий человек за всех и за вся виноват». А из Достоевского, и в первую очередь, из романа «Братья Карамазовы», «вышла» и русская религиозная мысль конца XIX – начала XX века, которая имела колоссальное влияние на современников.

Когда уже в XXI веке братия Оптиной пустыни проводила реконструкцию в домике старца Амвросия, главным документальным источником информации о его интерьерах для них стал художественный роман. Дело в том, что в архивах обнаружили письмо современника Достоевского, в котором он писал товарищу: если хочешь себе представить знаменитый Оптинский скит, ты можешь почитать «Братьев Карамазовых». Именно на это произведение и опирались реставраторы, когда восстанавливали исторический памятник.

То, что домик старца вообще сохранился – настоящее чудо, ведь даже монументальные монастырские храмы в советские годы оказались в руинах. А эта деревянная хибарка, место озарений и пророчеств, – уцелела.

Монах Калинник (Дмитриев), насельник Оптиной пустыни:

Келейник приносил пачку писем, расстилал ковром перед кроватью в келье, и старец, не открывая, просто показывал палочкой: «Вот этому это напиши, а этому вот так напиши. А этот – не надо отвечать, он скоро приедет». И много-много чего еще, конечно, здесь происходило.

Особая связь с Оптиной была и у другого русского классика, Льва Толстого. На территории монастыря у него были родные могилы. По благословению отца Амвросия в соседнем Шамординском монастыре приняла постриг родная сестра писателя Мария Николаевна Толстая.

Сам Толстой бывал в Оптиной пустыни несколько раз. Известна оценка, которую старец Амвросий дал Льву Николаевичу. Когда он выслушал, что говорит Толстой, то заметил, что у него много гордости. И действительно, для Толстого самостоятельное, рациональное мышление было основой религиозных поисков. И все же в последние дни своей жизни Лев Толстой, каждое слово которого ловила вся Европа, тайком сбежал сюда. «Я – Лев Толстой; отлучен от Церкви; приехал поговорить с вашими старцами», – заявил он, поселившись в монастырской гостинице. Дважды он подходил к воротам скита, но так и не решился войти в него.

После этого Толстой уехал к сестре в Шамордино, а оттуда – на станцию Астапово, последний пункт назначения в своей жизни. Туда же, для напутствия умиравшего, из Оптиной пустыни срочно отправился отец Варсонофий (Плиханков). Там, в Астапове он делал все, чтобы дать возможность великому гению покаяться: вел переговоры с дочерью Толстого, с его окружением, но всюду натыкался на бетонную стену непонимания.

Юрий Прокопчук, кандидат исторических наук:

Примерно в 50-е годы XX века некто Иннокентий Павлов опубликовал воспоминания, в которых утверждал, что Толстой, находясь на станции Астапово, послал телеграмму в Оптину пустынь с просьбой, чтобы кто-то из старцев прибыл к нему, в Астапово, что он якобы хотел примириться с Церковью. Но никаких доказательств этого нет.

В советское время, когда Оптину разорили, в скитском храме Иоанна Предтечи устроили музей Толстого, где писатель стал в буквальном смысле культовой фигурой. В церкви была сооружена литературная экспозиция, а прямо в святая святых, в алтаре, установлен бюст Льва Толстого.

Последним соборно избранным оптинским старцем стал иеромонах Нектарий (Тихонов). По свидетельствам современников, к нему в разное время приезжали самые известные люди страны: театральный деятель Михаил Чехов, знаменитый военачальник Георгий Жуков, – и получали от него наставления и советы. Накануне гибели империи отец Нектарий как будто впал в детство. За полгода до революции старец начал носить красный бант на груди – так он предсказывал наступающую бурю. Он ходил по своей келье с фонариком, осматривая углы, – потом большевики точно так же будут обыскивать монашеские жилища.

В 1918 году в Оптиной, как и по всей стране, изъяли церковные ценности, в монастырские постройки вселились светские учреждения. Но иноки всеми правдами-неправдами старались остаться здесь. Они устроили несколько артелей на территории монастыря, но прокормить себя уже не могли, жили впроголодь. Зимой в кельях почти не топили. В домике старца то и дело разбивали окна – атеисты стали воистину воинствующими. Через несколько лет власти приняли решение окончательно упразднить монастырь.

В 1923 году в Казанской церкви на праздник Преображения Господня ночью была совершена последняя Божественная литургия, а уже в шесть часов утра храм был опечатан. Монастырь Оптина пустынь перестал существовать – казалось, навсегда. В советское время обитель превращали то в колхоз, то в дом отдыха, то в концлагерь для военнопленных. К концу 1980-х обитель пришла в полное запустение. Храмы были полуразрушены, могилы монахов осквернены. На месте кладбища была устроена танцплощадка.

Брат Александр, насельник Оптиной пустыни: