Люфт - Хелен Тодд

– Спасибо, мы поспешим, вечереет. – Химиш отдал пакет поменьше своему другу, второй взял себе, а монеты оставил на прилавке. – Нам по дороге, мы ничего не возьмем. Вы и так помогаете нуждающимся. Пекарня на том берегу даже черствый хлеб продает на корм свиньям, не то что свежий отдать.

– Даже пирогов не осталось, – девушка тяжело вздохнула.

– Может, у в-вас будет н-немного ромашки? У меня з-заболела сестра… и, м-может, отвар помог бы ч-чем-то, – Фрэнк говорил тихо, слегка заикаясь от волнения.

Продавщица тяжело вздохнула. А затем она широко улыбнулась. Не к месту, но, наверное, так нужно. В этой простой, ничем не обязывающей улыбке было так много тепла и понимания…

У них с травами было туго – кто же знал, что занесет в эту реальность? А в аптеках… не осталось почти ничего – многие покупали сушеные травы вместо чая.

– Осталось немного костей, правда, мы уже варили с ними бульон, но все равно что-то выйдет. Я принесу. Спасибо, что согласились помочь.

Мальчишки покинули теплую пекарню, еще не успело стемнеть. На улице все завывала метель, грозясь сдуть силуэты, но ни холод, ни зловещий ветер не могли потушить крохотные угольки радости и тепла на детских лицах. Сегодня вечером их будет ждать горячий и слегка пресный бульон, небольшие, размером с ладонь, хрустящие буханки хлеба, который они поделят на две семьи, и пара конфет от миссис Тэйлинн, добродушно угостившей ребят, вспоминая погибшего на войне сына.

Мать мальчишек методично качала головой и иногда грустно улыбалась, бережно прижимая к себе дочь. После посмотрела на сына, вернувшегося из пекарни, на хлеб и кости, которые он получил.

– Дай бог здоровья этим людям. Столько горестей на дворе, безработица, но их сердца не черствы. – У женщины дрожали губы. – Фрэнк, сходи завтра в пекарню, передай мою благодарность, скажи, что Миле стало легче, что ей стало лучше…

Она крепко сжала плечо сына и отвернулась, чтобы скрыть навернувшиеся слезы. Самый темный час перед рассветом был позади.

* * *

Вечером работа кипела. Хозяин пекарни замешивал опару, раз за разом сминая поднявшееся возле печи тесто. Закатанные по локоть рукава рубахи открывали жилистые руки, выполнявшие одни и те же выверенные и давно отработанные движения, – выпечка не любит небрежности.

Первое время Коул казался Аннетт и Роберту жестким, педантичным и замкнутым человеком. Молчаливый, с первой сединой в русых волосах… Он лишь раздавал поручения. Но со временем из серых глаз исчез тяжелый металлический блеск, а Аннетт перестала вздрагивать от пронизывающего взгляда.

В духовке подходил ржаной хлеб, он наполнял небольшое полуподвальное помещение странным запахом, в котором улавливались нотки тимьяна, приятный аромат подсушенных зерен ржи, кисловатой закваски и тепла. Лоуренцы редко пекли хлеб в обычной печи, чаще пользовались электрической. Ржаные буханки были особенными – их любили все, от мала до велика, ведь хрустящая корочка и легкое воздушное тесто буквально таяли во рту.

Только у каждого этот самый вкус был разный. Тонкие ломтики с сыром и маслом были любимым блюдом Ани. Молли, дочь мистера Лоуренца, посыпала себе хлеб солью или сахаром, а Роберт предпочитал слегка обжаривать его в яичном кляре.

– Роб, принеси несколько гирь и мокрые полотенца, снова повело доски, ничего не выходит нарезать, – Молли вытерла маленькие капли со лба: возле печи было слишком жарко. – Поставим на ночь, надеюсь, к завтрашнему вечеру станут ровными. И поторопись, пожалуйста.

– Сейчас, я стеллажи подготовлю – негде хлебу остыть.

Мистер Сейнс, местный столяр, на зиму уехал в пригород, поэтому достать хорошие деревянные доски стало проблемой. Роберт уже второй раз выпрямлял их, складывая в стопку, где между каждой было мокрое полотенце: так дерево размякнет, а груз, который Роб поставил сверху, поможет сделать их ровнее. Правда, этого хватало ненадолго. Из-за тепла и сухости в подвале дерево быстро высыхало и его вело.

Вода в большой кастрюле закипела. Молли все время поправляла волосы, обрамляющие ее лицо пушистыми вьющимися локонами. Ее платье слегка намокло от пота, но она, уклоняясь от клубов пара, продолжала бросать в кипяток морковь, картошку и тыкву. Овощи, прежде чем обжарить и добавить в пирог, обдавали кипятком, слегка проваривая.

Арочный подвал, в котором находились кухня, кладовая и небольшая ниша для свежего хлеба, наполнился влажным дымом. Совсем недавно Коул поставил плотные двери, закрывающие склад от этих испарений. Так мука и сыпучие ингредиенты хранились дольше – зимой это особенно важно, ведь небольшой «Фиат» едва ли мог проехать по глубоким сугробам Тальвиля.

Несколько деревянных подставок были уставлены квадратными буханками и небольшими круглыми пирогами. Черный хлеб был украшен тимьяном. Пряный стойкий аромат пробивался сквозь все запахи. Роберт периодически закрывал нос рукавом, прикручивая полку к стеллажу, – он не любил запах тимьяна. Ловкие мускулистые руки легко справлялись с креплением. Роберт тряхнул головой, и густые русые волосы спутались еще сильнее, подчеркивая легкую небрежность его образа. Мятая повседневная рубашка без воротника… Тонкие музыкальные пальцы давно покрылись мозолями, но Роберту было все равно. Он давно ни на что не обращал внимания, стараясь сосредоточиться на работе.

– Молли, Молли! Мне нужна твоя помощь, не знаю, как правильно разложить хлеб на полки в магазине… Прошлый раз ты просила его предварительно упаковать, кажется.

По лестнице спустилась Аннетт. Сегодня она помогала наверху: раскладывала товар, нарезала бумагу и нити для упаковки.

– Я загляну чуть позже, подожди немного.

Ани кивнула. Темные локоны рассыпались по плечам, просторная, почти мальчишеская одежда свободно висела на ней, скрывая хрупкую фигуру. Несколько секунд она смотрела на Роберта, который никак не отреагировал на ее присутствие, тяжело вздохнула и под сочувствующим взглядом Молли направилась обратно.

Ненадолго застыв, она переждала томительные пару секунд, пока сердце взволнованно билось, а пульс буквально стучал в висках, робко обернулась, незаметно наблюдая за тем, как Роберт выругался, сломав какую-то деталь. Нервная волна прошлась по коже, но Аннетт не отважилась закрыть глаза. Ее окутали теплые воспоминания и слегка терпкий древесный аромат. Голова закружилась, ладони стали влажными от волнения… Сердце пропустило удар, Аннетт сделала глубокий вдох и поспешила наверх – ее ждала недоделанная работа.

* * *

Наконец-то тяжелая корзина стала пустой. Аннетт отнесла последний заказ и теперь торопилась домой. Серое пальто начинало промокать под сильным снегом. Едва волоча ноги от усталости, она неожиданно наткнулась на офицера. В ужасе отшатнувшись, Ани опустила голову, шепча извинения.