Люфт - Хелен Тодд

– Понятно… Попроси Роберта относить им заказы и поторопись, уже почти полдень, а мы выбрались всего на пару часов.

Аннетт промолчала. Меньше всего ей хотелось беспокоить Роберта из-за подобных глупостей.

Густой, белый снег мягко окутывал тонкие верхушки деревьев. Порывистый ветер то и дело пытался стряхнуть его, освободить ветви от налипшей тяжести. Но ничего не выходило: ночной холод превратил тающий на вечернем солнце снег в лед, лишив последней надежды на скорый приход весны.

Ветер. Его порывы легко проникали сквозь пальто. Как бы тепло Ани не одевалась – не помогало. Улицы приютили на своих просторах вьюгу, которая заметала все на своем пути, укрывала, прятала, хоронила… Под ее белым одеялом скрывалось слишком много крови. Иногда нужно скрывать ошибки прошлого.

Сегодня оставался последний заказ. Совсем недалеко, всего десять минут пути. Ани часто наведывалась в этот дом. Резной забор для нее оставался всегда открытым – владелица редко выходила на улицу, возраст не позволял гулять в такие холода.

Старое поместье нависало над Ани, словно хотело задавить своим весом. Она, дрожа всем телом, постучала в дверь. Широкая кованая защелка скрипнула. Из-за нее показался высокий, слегка худощавый парень. На вид он был едва старше Аннетт, но надменный взгляд, излишне дорогая и идеально выглаженная одежда выдавали его статус. Причесанные светлые локоны выглядели слегка нелепо, странно для парня.

– Нужна еда? – мягкий, слегка высокий голос прозвучал тихо, словно незнакомец издевался.

– Я принесла заказ для миссис Нордман: два пирога с мясом, яблочное повидло, три кирпича ржаного хлеба и овсяное печенье. Будьте добры, позовите миссис Нордман. Я должна передать заказ.

– Я – Эд, ее внук. Я заберу заказ, она приболела, не хочу тревожить. Сколько с меня? – Ехидная улыбка исчезла, и вместо нее он с любопытством и неким волнением осматривал Ани. – Хотя возьмите это, думаю, хватит с лихвой, сдачи не нужно.

Он протянул достаточно крупную купюру, но Аннетт ничего не взяла. Достав из корзины заказ, плотно упакованный в бумагу, передала в руки.

– Заберите деньги, заказ оплачен. – Ани не нравился этот разговор, но у нее не было выбора: она должна быть вежливой, иначе пекарня лишится клиента. Вряд ли Коул будет этому рад.

– Но деньги же нужны? Стала бы симпатичная девушка разносить хлеб по домам без нужды. – Он широко улыбнулся.

– Скорейшего выздоровления миссис Нордман.

– Да подожди же ты, глупая, я не хотел тебя обидеть, только помочь. – Эдвард поставил на пол заказ и поспешил взять Аннетт за плечо. – Промокла, замерзла, заходи, налью чаю.

– Благодарю за гостеприимство, но у меня нет времени.

– Но хоть как тебя зовут скажешь? Я же должен сказать, от кого заказ. – Он широко улыбнулся и поправил развязавшийся на ветру шелковый шарф.

– Из пекарни мистера Лоуренца.

Ани освободила плечо и, пока навязчивый внук миссис Нордман не решился спросить что-то еще, поспешила покинуть двор.

– Ани, ну чего ты? Посмотри, сколько людей, как красиво! – Молли толкнула ее в плечо. – Пойдем туда, там вроде кто-то играет на баяне.

Большой парк, находящийся на правом берегу города, занимал несколько кварталов. Вдоль аллеи рос можжевельник. Его зеленые ветви, припорошенные снегом, напоминали о скором приближении весны, о том, что вот-вот растает снег и можно будет наслаждаться теплыми прикосновениями солнца и набухшими почками на широких и ветвистых кленах. Но порывистый, ледяной ветер возвращал в реальность, заставляя Аннетт сильнее кутаться в пальто.

Вокруг было много людей. Дети шумно бегали, бросаясь снежками. Кто-то спешил через парк домой, возмущаясь толпе людей, которая смеялась, пела песни. Впервые город наполнил шум, детский смех… Эти непривычные звуки заставляли с волнением оглядываться в надежде, что все не повторится, что звонкие голоса не замолкнут после громкого взрыва.

В этом круговороте жизни было так много выжженных людей, которым не хватало воздуха, не хватало чьих-то теплых рук. Они одиноко сидели на лавочках, бродили среди толпы, словно тени, в надежде забыть призрачное прошлое, свыкнуться с шумом, который никогда не будет таким, как раньше.

Аннетт не разделяла восторга, который испытывала Молли. Детский смех заставлял ее сердце биться чаще. Она помнила, как совсем недавно гас свет в окнах. В этот миг, несмотря на яркие отблески солнца, Ани чувствовала смерть. Ощущала дым потухших свечей, за которыми скрывались погибшие люди. Бесчисленное количество потерянных жизней. Она помнила стеклянные взгляды, холодные окаменевшие тела. Панику, сковывающую тело, пронзительный холод, выворачивающий ее душу. Стужу, которая навсегда забрала ее брата.

– Ой, – Молли вскрикнула и приложила руку к своей груди.

Один из военных случайно задел ее. Глаза Мол наполнились слезами. Недавний порез вспыхнул новой болью, и Молли сняла варежку, надеясь, что затянувшаяся рана не начнет кровоточить. Вот только на самом деле ее беспокоило вовсе не это. Ей что-то навязчиво мерещилось, так, как в прошлый раз: ее реальность смешивалась с другой. И если тогда это были просто видения, то сейчас она чувствовала боль. Резкую, навязчивую боль.

– Простите, я не хотел. – Мужчина взял ее за локоть. – Я могу как-то помочь?

– Да, отпустите мою руку.

– Ваша воля. – Он разжал пальцы.

Молли нахмурила брови и поспешила надеть варежку. Колючий, пронзительный взгляд незнакомца пугал ее. Черные глаза, казалось, хотели просверлить ее насквозь, залезь в самую душу и вывернуть ее наружу. В его облике не было ничего теплого, лишь холод, напоминающий темное, бесконтрольное море, которое вот-вот накроет берег штормом. Военный поправил ворот кителя, но не отступил. Не отвел взгляд.

– Так мы идем или нет? – Ани одернула подругу и взяла ее за здоровую руку. – У нас не так много времени на прогулки.

– Идем, – Молли вздохнула.

Больше всего ей хотелось насладиться приятным ярким солнцем и ярмаркой, проходившей в середине месяца. Конечно, сейчас это мало напоминало веселые солнечные дни, в которых она жила раньше, но ей так хотелось побыть среди толпы, увидеть радостные лица, надеяться, что все это плохой сон, который совсем скоро закончится. Но чем больше она оглядывалась по сторонам, чем больше всматривалась в лица, тем больше понимала: как прежде уже никогда не будет.

Глава 3. Восковая свеча