Сны Ocimum Basilicum - Ширин Шафиева

Рейхан оглядывает площадь. «Я – Рейхан, меня зовут Рейхан, – повторяет она не то вслух, не то мысленно (сейчас это – одно и то же), – мне почти тридцать лет, и я чрезвычайно умна и хороша собой. Да».

Первые этажи домов – сплошь аквариумы витрин, в одной из них Рейхан замечает большое старинное зеркало. Зеркала – редкий реквизит в сновидениях, и почти никогда не выполняют своих прямых обязанностей. Однажды Рейхан читала в интернете историю: во сне человек посмотрелся в зеркало, и увиденное так напугало его, что он больше никогда не смог заснуть. Это, скорее всего, выдумки. Но, тем не менее, общее мнение сновидцев таково: никогда не глядись в зеркало.

Рейхан идёт к зеркалу.

Сначала она видит в нём себя, и выглядит как обычно, лишь несколько красивее, как будто смотрит на себя глазами сильно влюблённого мужчины – длинные, буйно вьющиеся волосы цвета меди не спутаны, как обычно, а лежат аккуратными локонами, небольшой рот ярче, губы словно искусаны, смягчённая линия подбородка, в жизни тяжеловатого, придающего её лицу непреклонный вид. Демонстративно пожимая плечами, Рейхан собирается отвернуться от зеркала, но изображение в нём начинает меняться, открывая её глазам высокую фигуру на фоне неспокойного пламени. Фигура выдыхает дым, тонкая нить его змеёй выползает из зеркала и лезет в нос. Неожиданно Рейхан начинает кашлять и делает заметку у себя в голове: во сне сигаретный дым не менее гадкий, чем наяву.

– Эй ты! – кричит она, и фигура подходит ближе к зеркалу. – Ты в моём сне, давай туши свою никотиновую палочку, или, клянусь, я превращу её в римскую свечу!

Теперь персонаж с сигаретой совсем близко, и Рейхан пытается разглядеть его, но сосредоточенность стремительно покидает её. Широкие плечи, золотистые блики на пушистых каштановых волосах, вот и всё, что она успевает заметить. И его вопрос – «А что такое римская свеча? », прежде чем она выплывает к яркому свету.

Глава 3

Ом, поклонение почитаемому Ганеше.

Благополучие! В эру почитаемого царя Викрамадитьи для почитаемого огня портал построен.

Странствующий аскет Канчангир отшельник. Махадевы Котешвары, Рамадаты житель.

Восьмой день тёмной половины асоджа 1866 года.

    Надпись на центральном алтаре храма Атешгях

Рейхан

17 октября

Кровать была поставлена у окна так хитро, что восходящее солнце будило Рейхан нежным розовым светом, падавшим прямо на лицо. Никаких тревожных сигналов с прикроватной тумбочки, никаких блужданий зимой во тьме. В пасмурную погоду она позволяла себе подольше оставаться в мире сновидений, к счастью, род её занятий не предполагал чёткого распорядка дня. Рейхан сунула ноги в тёплые домашние сапожки – отчего-то в этом году их смена наступила рано, если так будет продолжаться, то скоро придётся спрятать туфли и достать сапоги и ботинки – выбралась из постели, стараясь не разбудить дремлющего кота, пошла в кухню и поставила чайник на огонь. Пока он нагревался, Рейхан большой метлой собирала в кучу опавшие листья. Благодаря этому простому упражнению сонное оцепенение уступило место привычной бодрости, и она в своё удовольствие гоняла листья по двору, пока из распахнутого окна не донеслись первые посвисты чайника.

Некоторое время Рейхан разглядывала пучки трав и банки со специями, раздумывая, каким напитком ей хочется начать день, и пришла к выводу, что промозглым утром чай с имбирём, мёдом и лимоном будет к месту. Нарезая свежий имбирный корень, она думала о своём сне, а точнее, о персонаже, которого повстречала. Он был грустным, и, хотя Рейхан давно уже вышла из того возраста, когда грустные мужчины казались ей привлекательными (опыт научил её, что печальный образ – либо маска, скрывающая душевную пустоту и отсутствие чувства юмора, либо приманка, вроде червяка, на которую ловят сердобольных женщин), этот вызывал что-то вроде желания позаботиться о нём. Рейхан залила ломтики имбиря и лимона кипятком, бросила в заварной чайник – тёмно-оранжевый, толстобокий, радушный – щепотку красного перца, и, пока всё настаивалось, подробно записала свой сон в дневник. В тексте, обычно документально сухом, на этот раз сквозило странное сожаление. Но, помешивая мёд в чашке с чаем (девять кругов по часовой стрелке и стандартный утренний заговор на удачу и вдохновение), Рейхан совсем забыла свои ночные приключения, к тому же проснулся кот, потребовал завтрак, и новый день помчался галопом.

Главная клиентка ожидалась в девять утра. Она никогда не опаздывала, ведь была настоящей бизнес-леди. И если вторая часть слова вызывала у Рейхан определённые сомнения, то первая соответствовала действительности в полной мере, потому что Ясмин (для всех, кроме Рейхан, которая сама устанавливала правила, – Ясмин ханум) владела крупнейшей в городе сетью салонов красоты (или «эстетических клиник», как она любила их называть); главный филиал она открыла на деньги своего богатого мужа, но его успех и расширение до сети были уже её личной заслугой.

К девяти часам Рейхан заварила зелёный чай с жасмином – другого Ясмин не признавала, утверждая, что цветок, в честь которого её назвали, превращает горькое болотное пойло в божественный нектар, и Рейхан всегда находила эту своеобразную аутофагию забавной.

– Я опять себе чуть все ноги не переломала, – пожаловалась Ясмин вместо приветствия и, схватив Рейхан за затылок, страстно поцеловала её чуть ли не в губы. – Нет, серьёзно-э, ты почему в нормальном месте себе квартиру не возьмёшь? У вас здесь даже припарковаться негде. – Подобно всем людям, никогда не испытывавшим ни малейшего стеснения в средствах, Ясмин была горазда задавать нетактичные вопросы вроде: «А чего ты в отпуск никуда не едешь? Езжай в Париж, там клёво-э» и задавала такие вопросы всем подряд, даже своим собственным работницам, хотя прекрасно знала, сколько они получают. Может быть, ослеплённая достатком, Ясмин считала, что у всех мужья – миллионеры, а в салоне они работают исключительно из любви к красоте и созиданию.

– У меня свой дом с садом почти в самом центре города, – одним точным пинком Рейхан пресекла очередную попытку кота познакомиться с прекрасным миром за пределами дома и впустила посетительницу. – Мне нравится.

– К тебе по этим дорогам и лестницам пока допрёшь, ещё и на каблуках, сто раз упадёшь.

– Только отважным и непоколебимым покоряется путь ко мне, – усмехнулась Рейхан. – Если человек не в силах преодолеть дырявый асфальт и разбитые ступени ради изменений в жизни… значит, пусть остаётся там, где есть…

Ясмин уже не слушала её. Пройдя в процедурную комнату, она улеглась на массажный стол, вдруг напомнив Рейхан добровольца на капище. По её лицу скользили косые лучи света, пробивавшие себе дорогу от окна к полу сквозь взвесь магической мерцающей пыльцы и воздуха. (На самом деле пыль по комнате летала самая обыкновенная, бакинская, строительная, но в доме Рейхан всё в глазах её гостей приобретало таинственный и волшебный вид. )