Только за наличные - Джеймс Чейз

Некоторое время он разминал мне мышцы, а затем произнес:

– Мистер Петелли уделил вам слишком много внимания. По-моему, в этом городе он сильно навредил боксу и продолжает в том же духе. Опять договорной бой?

– Ты сам это знаешь. Похоже, уже знает весь чертов город. А как по-другому, когда Петелли поставил десять штук на Кида? Мне велено лечь в третьем раунде.

Уоллер хмыкнул. Мы старались, чтобы наши взгляды не встретились.

– Вам не стоит сердиться на мистера Брэнта, – проговорил он. – Брэнт – неплохой парень. Но что он может сделать против мистера Петелли? Если мистер Петелли говорит, что вы должны лечь в третьем раунде, что тут сказать мистеру Брэнту? У него есть жена и дети, он вынужден подумать и о них.

– Ладно, Генри, допустим, Брэнт ничего не может сделать, но я просто не хочу видеть его. Ты же позаботишься обо мне, верно?

– Если вы собираетесь закончить бой в третьем раунде, вряд ли вам понадобится моя забота, – грустно покачал головой Уоллер.

В этом была своя правда.

– А если я не поддамся? – спросил я. – Если буду драться с Кидом в полную силу и побью его? Какие у меня шансы выбраться отсюда живым?

Уоллер тревожно огляделся, будто опасаясь, что их могут подслушать.

– Вы с ума сошли, – сказал он, закатывая глаза. – Выкиньте эти мысли из головы.

– Я всего лишь спросил. Куда, к примеру, выходит это окно?

– Расслабьтесь. Даже говорить на эту тему не имеет смысла.

Соскользнув со стола, я подошел к окну. В тридцати футах подо мной раскинулась парковка. Я высунулся наружу. Под окном к водосточной трубе, спускавшейся до самой земли, шел узкий карниз. Было нетрудно спуститься на парковку, но это не означало, что получится уйти оттуда.

Уоллер оттащил меня от окна:

– Возвращайтесь на стол. Так не ведут себя перед боем.

Я снова забрался на массажный стол.

– Как, по-твоему, Генри, эти макаронники правда станут стрелять в меня или это все блеф?

– Правда, не сомневайтесь. Пару лет назад они застрелили Боя О’Брайена. Он не сдался в положенном раунде, как ему велели. А Бенни Мейсону они сломали кисти рук, когда тот свалился в нокауте. В тот раз мистер Петелли сделал ставку на то, что Бенни продержится до конца. Тайгеру Фриману за победу в седьмом раунде они плеснули кислотой в лицо. И вас они наверняка застрелят, если мистер Петелли этого захочет.

Услышанное все еще не укладывалось у меня в голове, когда Брэнт крикнул через дверь, что пора выходить на ринг.

Генри помог управиться с красно-синим халатом, который прислал мне Петелли. Кричаще-ярким, с надписью «Джонни Фаррар», вышитой на плечах большими белыми буквами. В свое время я был бы горд и счастлив носить его, но сейчас меня едва не стошнило.

Когда я добрался до верхней части пандуса, ведущего на арену, фанфары уже приветствовали Кида. Зрители были к нему расположены, поэтому, когда он перемахнул через канаты и оказался на ринге, толпа радостно взвыла.

Ко мне подошел Брэнт. Он обильно потел и был очень взволнован.

– Ну хорошо, пойдем, – сказал он. – Ты впереди, мы – за тобой.

«Мы» – это сам Брэнт, Уоллер, Пепи и Бенно. Я двинулся к рингу. При виде меня люди вставали и восторженно кричали. Я мрачно подумал о том, какие крики будут сопровождать меня на обратном пути.

Я дошел до ринга, нырнул под канаты и направился в свой угол. Кид, в желтом халате, паясничал в противоположном углу. Выставляя напоказ свои кривые ноги, он притворялся, будто наносит удары секундантам. Толпе это шоу нравилось явно больше, чем его помощникам.

Я сел, и Генри принялся бинтовать мне руки. Антрепренер Кида, наглый толстяк, стоял рядом со мной и наблюдал, обдавая меня запахом виски и выдыхая мне в лицо сигарный дым. Именно из-за его мерзкого дыхания я отвернулся, посмотрел на людей, собравшихся прямо у подножия ринга, и увидел ее.

6

Судья-информатор, лысый коротышка в белом костюме, который был несколько великоват для него, что-то проорал в ручной микрофон, но я не разобрал его слов. Даже когда он представлял меня, я лишь после толчка Уоллера понял, что надо встать и поприветствовать взревевшую толпу.

Я не мог оторвать глаз от женщины, которая сидела как раз напротив моего угла – так близко, что мы могли коснуться друг друга пальцами, если бы протянули руки. Даже посылая толпе воздушные поцелуи, я продолжал смотреть на нее, и она того стоила.

В свое время мне довелось повидать немало красивых женщин и в кино, и в жизни, но такой я не видел никогда. Блестящие, черные как смоль волосы разделяла посередине тонкая линия мраморного пробора, словно ее прочертили по линейке. Алебастровая кожа, широкий алый рот. Ее огромные темные глаза сверкали.

В отличие от других женщин, сидевших рядом, на ней было не вечернее платье, а изящно облегающий фигуру яблочно-зеленый льняной костюм и белая шелковая блузка. Шляпки на ней не было. Широкоплечая, с длинными стройными ногами, она, скорее всего, оказалась бы выше среднего роста, если бы встала. Под этим шикарным и провокационным нарядом угадывались формы, заставившие меня забыть и о предстоящем бое, и о Петелли, и обо всем остальном.

Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами. От ее взгляда во рту у меня пересохло и сердце застучало как бешеное. Даже монах-траппист понял бы, о чем говорит этот взгляд, а я не был монахом-траппистом.

– Что с вами происходит? – пробормотал Уоллер, шнуруя мои перчатки. – У вас такой вид, будто вы уже пропустили удар.

– В точку, – проговорил я и улыбнулся ей.

В ответ она улыбнулась манящей улыбкой, словно говорившей: «Мы могли бы повеселиться вместе». Рядом сидел ее спутник. Это был импозантный субъект в дорогом светло-коричневом костюме. Он был достаточно красив: темные волнистые волосы, смуглая кожа, правильные черты лица. Его внешность портили тонкий рот с поджатыми губами и сердитое выражение злых глаз, которое появилось, когда он заметил мой любопытный взгляд.

– Выходите. – Уоллер потянул меня за руку, чтобы я встал. – Судья ждет. Да что же с вами такое?