История Мишеля Боннара - София Осман

– Мальчик мой, Господь не дал мне своих детей. Я хочу помочь тебе и твоей невесте. Она напомнила мне мою Изабель. Это всё, что я могу сейчас сделать для вас. В Палезо живет моя сестра Таисия, поезжай к ней, отдай это письмо. Она вас приютит. Я смогу приехать недели через две, и мы подумаем, как быть дальше. Надень мою одежду, и пусть Ева тоже оденется в мужское. Надо вызвать повозку. Отправляйтесь сейчас же.

Мы добрались до Таисии к вечеру того же дня. Она выделила для нас комнату.

– Ты когда нибудь еще видел Антуана?

– Нет. Жером иногда рассказывал мне светские новости, в которых несколько раз фигурировало его имя. Мы прожили у его сестры добрых два года и вернулись в Париж уже совсем другими людьми. Ева очень повзрослела и к своим пятнадцати годам выглядела уже вполне зрело. Я отрастил бороду. Жером сделал нам новые документы, по которым она стала его дочерью, а я – зятем. По возвращении в Париж мы поселились в доме Жерома, я стал работать в его ювелирной лавке, которая к тому моменту превратилась в большой магазин. Ева взяла на себя все заботы о хозяйстве. Когда ей исполнилось семнадцать, мы обвенчались. На нашей свадьбе, кроме Жерома и Таисии, больше никого не было. Они заменили нам родителей, были добры к нам и ни разу не попрекнули нас своей помощью.

Ева настолько привязалась к Таисии, что временами, когда та недомогала, жена могла находиться с ней неделями. В такие дни мы с Жеромом превращались в отъявленных холостяков и столовались в тавернах нашего района. В один из таких дней мы закупили камни в лавке Людовика и зашли на ужин сразу после встречи с ним. К нашему столику подошла милая девушка, в ней я угадал Патрис. Она меня не узнала: борода и длинные волосы изменили внешность. Кроме того, с момента нашей последней встречи прошло уже пять лет. Патрис отлично выглядела и мило улыбалась, однако я заметил на её мизинце огромный шрам почти во весь палец.

– Малышка, что это у тебя? – Я старательно приглушил голос.

– Месье, – девушка спрятала изуродованную руку, – это я поранилась на кухне. Неудачно опустила руку в кипящее масло.

– Я доктор, покажи, – требовательно протянул я ладонь.

Патрис подала мне свою руку, и я увидел красный глубокий шрам на том месте, где она носила кольцо.

– Ты ответила отказом ухажёру и он отнял свой подарок? – попытался я разговорить девушку, но Патрис выдернула руку, развернулась и ушла.

– Она работала кухаркой у Брута, – пояснил я Жерому, – если она тут, значит, он ее отпустил.

– Или его уже нет, – предположил Жером. – Я могу представиться другом Антуана. Скажу, что видел ее, когда приходил в гости.

– К нам никогда не приходили гости, Жером, и она это прекрасно знает.

– Тогда скажу, что был соседом напротив и видел ее, например, в саду или на крыльце.

– Антуан запрещал нам покидать дом, а когда Патрис выходила за продуктами на рынок, он заматывал ей голову платком.

– Тогда я скажу, что ищу кухарку, и предложу ей вакантное место, но прежде спрошу рекомендаций от человека, мнению которого я мог бы доверять, – не сдавался Жером.

– Стоит попробовать.

Когда в очередной раз к нашему столику подошла Патрис, Жером улыбнулся и озвучил девушке свое предложение. Она выслушала, погрустнела и, извинившись, ушла. Жером развел руками. Весь ужин Патрис избегала нас и только в самом конце вечера подошла к моему другу.

– Месье, я не могу принять ваше предложение. Я долгое время работала кухаркой в одном доме, но мой бывший хозяин не сможет дать рекомендаций, потому что его нет в живых.

– Вот как? Надеюсь, не из за вашей стряпни? – рассмеялся Жером.

– Нет, месье, он болел несколько лет, и всё это время я ухаживала за ним. Ничего не помогало, хотя к нему приходили и лекари, и даже маг, – шепотом добавила она.

– И никто не смог помочь?

Девушка покачала головой.

– Что за хворь такая?

– Не знаю, месье. Он старел.

– Ну, дорогая, в таком случае и я болен этой хворью. Посмотри, моя голова почти седая. – Жером снова зашелся смехом. – Ну что, пойдешь ко мне работать?

Глаза девушки наполнились слезами:

– Я бы очень хотела, месье. Вижу, вы добрый человек и не станете меня обижать, но я связана обязательствами.

– Вы собираетесь замуж?

– Нет, месье, речь о сыне хозяина.

Мы с Жеромом переглянулись.

– Может быть, я сумею вам помочь?

– Боюсь, это невозможно.

Тогда в разговор вмешался я.

– Патрис, ты не узнаешь меня? – своим обычным голосом спросил я девушку.

Она похлопала глазами и наконец, обомлев, расплакалась. Я обнял ее и долго гладил по голове, пока она не успокоилась.

Из таверны мы ушли втроем и в тот вечер проговорили до глубокой ночи. С момента моего исчезновения жизнь Патрис превратилась в ад. Антуан подозревал ее в сговоре и пытал в надежде выяснить, где я. А когда обнаружил пропажи, совсем обезумел, нанял каких то людей, которые искали меня по всему Парижу. Они нашли и привели к нему моего отца, но тот был пьян и даже с трудом вспомнил, что у него есть сын. Выяснили, что сбежал я не один, а вместе с Евой, которая пропала из дома сестры Милены в ту же ночь. С этого момента искали уже нас обоих. Если бы не Жером, мы бы не избежали смерти. Потом Антуан начал стареть. Сначала постепенно. За полтора года болезни он окончательно извел Патрис подозрениями, обвинениями и оскорблениями. Одни врачи сменяли других, но все разводили руками и говорили, что не властны над временем. Антуан велел написать несколько писем, и так как Патрис не владела грамотой, потребовал привести образованного человека. Письма были разосланы, и спустя два месяца приехал сын Антуана. Он мало напоминал хозяина. Худой светловолосый парень в очках внимательно осмотрел дом, лабораторию, изъял все отцовские книги, несколько дней их изучал, затем пригласил нотариуса и священника. Брут подписал завещание, а священник отпустил ему грехи. В свое последнее утро Антуан уже ничем не напоминал того сорокалетнего месье, которого Патрис впервые увидела.