Золотая империя - Шеннон А. Чакраборти

Мгновенно его охватила такая легкость, что Али в голос вздохнул, и боль в сердце поутихла, как будто к тому приложили холодный компресс. Вода заструилась вокруг запястья, очерчивая дорожки шрамов, в то время как его отражение глядело на Али из дрожащей толщи воды. Вероятно, это была лишь игра света, но его глаза выглядели странно, из привычных тепло-серых превратившись в глубокие, бездонные озера обсидиана, еще более темные, чем у Нари.

Как было бы славно искупаться. Желание уйти под воду, чтобы мир стал тих и неподвижен, когда волны сомкнутся над его головой, внезапно показалось непреодолимым. Ручейки речной воды обвились вокруг его руки, крепко сжимая, и Али отрешенно, будто бы в полусне, отметил, что не призывал их.

– Кажется, здесь мы и очнулись.

Али вздрогнул, выходя из оцепенения. Вода утекла с его пальцев.

– Что?

Нари показала на далекий берег, где среди зарослей сорняков возвышался треснувший минарет, и по мере их приближения все отчетливее проступали руины того, что когда-то могло быть маленькой деревушкой.

– Ты что-нибудь помнишь об этом? – спросила Нари.

– Почти ничего.

Взгляд Нари был устремлен на деревню.

– Мы можем подплыть ближе?

Али кивнул и отрегулировал штурвал, направляя их к затопленному берегу.

– Думаешь, это было здесь?

– Да, – она повела плечами. – Странно: это место показалось мне таким… знакомым. Тропинка, ведущая к реке, расположение развалин…

– Это та самая деревня, которая снилась тебе в кошмарах?

– Да, но когда я просыпаюсь, то ничего об этом не помню, – проворчала она раздосадованно, откладывая скальпель, которым только что любовалась. – Словно что-то не позволяет мне вспоминать, и, стоит мне открыть глаза, сон улетучивается.

– Так же как твои детские воспоминания до того, как ты попала в Каир?

Глаза Нари неуверенно заблестели.

– Да, что-то в этом роде.

– Деревня совсем недалеко от города, а внутри минарета остались подпалины, – продолжал допытываться Али. – Ты не думаешь…

– Что я была там, когда горела деревня? – Нари вся дрожала. – Возможно. Я не знаю. Не уверена, что хочу знать.

– Это может быть важно.

– Всего две недели прошло с тех пор, как яд, составленный моей матерью, у меня на глазах уничтожил весь королевский двор. Я не готова к новым скелетам из моего детства, Али. Пока нет.

Он проглотил рвущиеся наружу вопросы.

– Ладно. – Он отвернулся и продолжил крутить штурвал.

– Зато я видела шеду.

Али дернул рукой, чуть не сбиваясь с курса.

– Что ты видела?

– Шеду. Сразу после того, как ты потерял сознание. Налетела песчаная буря, и из нее появился он… Все произошло так быстро, я до сих пор не уверена, что мне это не привиделось. Он посмотрел на меня, посмотрел… сквозь меня, как будто остался разочарован, а потом исчез.

Али не знал, как реагировать.

– Я думал, шеду давно не существует. Честно говоря, я подозревал, что они изначально были не более чем легендой.

– Именно так я раньше думала о джиннах.

Именно так я раньше думал о маридах. Али решил, что хотел бы избежать столкновения с еще одной ожившей легендой – во всяком случае, пока не подготовится к встрече должным образом.

– Надеюсь, библиотека в Шефале и впрямь настолько обширна, как описывала моя мать. Нам с тобой предстоит провести там немало времени.

– Странно, что ты не знаешь наверняка. Я думала, ты не давал матери прохода, докучая ей просьбами побольше рассказать о такой прекрасной библиотеке.

Али почувствовал укол сожаления.

– В детстве я избегал слушать рассказы о Та-Нтри, – признался Али. – Попав в Цитадель, я понял, что находить общий язык с другими Гезири легче, когда забываешь о своих корнях Аяанле. Это облегчило и взаимопонимание с отцом. – Он вытер ладони о колени. – В конечном итоге, это не имело значения. Все равно он умер, считая меня предателем.

– Ты поступил правильно, – заявила Нари с неожиданной горячностью в голосе. – Твоего отца нужно было остановить.

– Я знаю…

И он действительно знал: поступок отца мог лишить жизни сотни невинных шафитов, если бы Али не захватил Цитадель. Но легче на душе от этого не становилось. Не перед кем извиняться, нечего объяснять, ни малейшего шанса все исправить. Гасан был мертв, и он оставил Дэвабад так же безжалостно, как им правил. Али молился, чтобы Всевышний проявил к его отцу больше милосердия, чем проявлял Гасан к своим подданным. В смерти Мунтадира Али утешало, по крайней мере, то, что его брат погиб героем и что у них была возможность попрощаться.

Все в порядке, ахи. Мы в порядке. Али приготовился к свежей вспышке горя, к когтистому зверю, который рвался из его груди всякий раз, когда он думал о Мунтадире, но сейчас у него не перехватило дыхания. Али больше не отсиживался в Каире, беспомощно заламывая руки, – он сделал первый шаг на своем пути к возмездию за брата и освобождению их народа, и даже его разбитое сердце это почувствовало.

Он вздохнул и повернулся к Нари. Та уже не смотрела на него. Устроившись на подушке, она увлеченно начищала свои новые медицинские инструменты и со счастливым видом любовалась результатом. Она сняла платок, и ее черные кудри густым ореолом спадали до самого пояса.

От этого зрелища у Али перехватило дыхание. Пышные одеяния, которые она носила в статусе будущей королевы Дэвабада, были ей ни к чему. Сейчас, сплавляясь по Нилу в блеклом, старом платье, в лучах яркого египетского солнца, держа в руках опасные медицинские инструменты, Нари вся светилась. Чего бы ни отдал Али, чтобы запустить пальцы в ее волосы, притянуть к себе…

Как тебе не стыдно. Только она расположилась поудобнее, как ты предаешь ее доверие и пялишься на нее? Али опустил взгляд, горячея от стыда. Это его подруга – вдова его брата, – а он вот так о ней фантазирует!

Капелька воды выступила у него на лбу, испытывая его самообладание. Али мог сколько угодно опускать очи долу, в этом у него был большой опыт.