Сеятель - Владимир Поселягин

Углубился я на километр, когда вышел на лесную заснеженную дорогу с хорошо накатанным санным следом. Пройдя дорогу, прошел еще метров четыреста, наткнувшись на ельник, и стал разбивать лагерь. Нарубил лапника, развел костер, спички были в тему, хотя чую, надолго их не хватит, четыре спички использовал, чтобы разжечь наструганные лучины. Над лапником растянул на палках брезент, прижав края кусками снега. Я воткнул срубленные топориком палки, закрепив на них поперечную, вот и получилась основа для палатки. Размера плотной материи хватило и на стенки, и на вход, то есть, если пурга начнется, внутрь не заметет. Над костром повесил набитый снегом котелок, тут же поставил и кружку. Есть уже хотелось, времени восемь вечера, так что я стал готовить супчик. Настрогал немного мяса, сала, бросив в кипящую воду, слегка посолил, добавив немного пряных специй, потом через десять минут добавил лук, он промерз, но почистить и нарезать его я смог, и высыпал пшенной крупы. Пока похлебка доходила, я достал три сухаря, заправил кипящую в кружке воду заваркой, сняв с огня, ну и прямо из котелка стал есть, тарелку не доставал. Макал сухари в суп, давая размокнуть, и так ел. Полкотелка, почти литр съел, попил чаю и стал готовится ко сну. Котелок с оставшимся супом убрал в палатку, в сторонку, чтобы не перевернуть во сне – утром разогрею, – все вещи тоже в палатку, санки у входа. Устроившись на волчьей шкуре, которую настелил на лапник, накрылся одеялом и вскоре уснул.

К утру я замерз, отчего и проснулся. Однако не обморозился, хотя снаружи, на мой взгляд, было где-то минус десять, ближе к пятнадцати. Выбравшись наружу, побегав по пятачку, высоко задирая ноги, сделал зарядку, чтобы разогреться, а то руки трясутся, использовал две спички, но костер разжег, повесил котелок, чтобы суп разморозить, кружку тоже снегом набил и поставил, подкинул дровишек и стал собираться. Свернул тюк брезента, все скатал и убрал на санки. Только вещмешок стоял раскрытым, я в него планировал убрать котелок да ложку с кружкой. Когда суп стал булькать, заварил чаю и, поев горячей пищи, от которой разморило, отогрелся. Суп я доел, да и на чай места хватило, посуду оттер снегом и, протерев запасной портянкой, убрал в вещмешок. Все закрепил, мешок повесил за спину, надел лыжи и, буксируя санки с поклажей, отправился дальше прочь от Омска. Ночевал я километрах в пяти от него, не дальше.

Двигаясь по лесу, я поглядывал на деревья, мне нужно найти ровную крепкую ветку для остроги, вещь нужная, тем более та не только как оборонительное оружие, но и для рыбалки сгодится. Прорублю лунку, буду ждать и гарпунить рыбу. Ничего другого для охоты у меня не было. Револьвер – это так, отбиться от неприятностей. Найти нужный материал вскоре удалось, срубил, ошкурив, и закрепил острие. Попробовал, доработал рукоятку ножом, чтобы хорошо лежала в руке, и, держа в руках острогу, двинулся дальше.

А направление я держал в сторону Черного моря. Нужно преодолеть почти три тысячи километров, может даже чуть больше. Надеюсь, дойду к лету. Я особо не торопился. Острогу удалось испробовать только через неделю. Два дня шел и питался купленными припасами, потом три дня в палатке пережидал пургу и, как рассвело и стихло, направился дальше. Вышел к реке, чему обрадовался, запасы провизии к концу подходили, прорубил лунку и стал ожидать. Уже через десять минут показалась спина рыбины: выплыла подышать. Быстрый удар, и бьющаяся на остроге форель отлетает в сторону, падая на лед. Я семь штук набил, сразу очищая и разделывая. Рыба замерзла, и теперь ее можно долго хранить. Вот так пополнив запасы, я на рыбе прожил еще две недели, пока окончательно не закончилась крупа. Как ни экономил, а все же опустели запасы. До наступления темноты часа три оставалось, так что, выйдя на дорогу, я по санному следу дошел до опушки и направился дальше.

Деревенька, что дымила трубами, была похожа на сказочную картинку. Дойдя до окраины, где меня встретили несколько детишек, узнал, у кого провизии можно купить. Лавок тут нет, отправили к старосте, тот всех гостей встречал и опрашивал. Сказал ему, что из Омска иду, показал бумагу, что вольный, имею подобие паспорта. Именно у него и купил припасы, потратив последние шестнадцать копеек. Тут денег почти не видели, все меновой торговлей получали. Так что то, что хотел, я получил легко: соль, овощи (того, что они поморозятся, я не опасался), десять кило дробленой пшеничной крупы, три кило гороха и пять пшеничной муки. Этого мне надолго хватит.

От старосты я узнал, что завтра в дальнее село, почти сотня верст, к родственникам отправляется один из местных, вот я и сговорился, чтобы тот меня подвез, это практически по пути было. Нормально, два дня ехали, переночевав в деревеньке, а дальше я снова своим ходом. Когда по местным дорогам, но чаще на лыжах шел. Дважды с попутными обозами время сокращал и так в конце февраля дошел до Оренбурга. Кстати, когда с рассветом входил в город, буксируя свои санки, то расслышал свистки и гудки паровозов. Оказалось, в городе уже железная дорога была.

Я специально переночевал за пределами города. Платить за постой мне было нечем, а все, что удавалось заработать в пути, тратил на закупку продовольствия и припасов. Кресало с кремнем купил, чтобы огонь разжигать, спички-то давно закончились. В Оренбурге я планировал повысить свое материальное положение. Добыть средства, приобрести пару коней и двигаться дальше верхом, что заметно увеличит скорость. Оружие нужно, хотя бы охотничье. Пару раз револьвер мне пригодился, но стрелял в воздух, отпугивая разную хищную живность, и все. Двигался я по диким местам и людей встречал редко, лишь когда выходил к населенным пунктам, где покупал припасы, но обычно обменивал на добытую рыбу или мясо. Пару раз кабанов брал острогой. Точнее, кабанчиков. Сейчас же, двигаясь и поглядывая вокруг, осмотрел себя. Да уж, походная жизнь заметно сказалась: одежду нужно менять, истрепалась, есть дыры от угольков, почернела от дыма. В общем, я смахивал на дикаря.

Добравшись до местного рынка, осмотрелся у входа и направился к местным скупщикам. Они скупают все, что предложишь, хотя и цену дают небольшую. Вот местному скупщику я и предложил выкупить одну находку, что я сделал километрах в сорока от города. Я там павшую лошадь нашел, верхового коня, всадника как ни искал, так и не обнаружил, но снять седло с пустыми чересседельными сумками смог, вот и привез на рынок. Внимательно осмотрев седло и сумки, скупщик пожевал губами и предложил рубль. Торговались мы долго, но остановились на двух с полтиной. Поискав, я смог снять жилье в небольшом домике, где проживала старушка – без кормежки, только ночевать. Оставив там все вещи, я вернулся на рынок, там купил неплохое пальто, было не так и холодно, штаны, отличную шапку. На сапоги денег не хватило. Переоделся, продав свою верхнюю одежду, копейки выручил и дальше, прогуливаясь по трактирам и засвечивая часы, искал возможность подзаработать. То есть работал по старой вполне работающей схеме: провоцировал бандитов, считая все взятое с них своими трофеями. Трижды удалось взять трофеи с разных групп, держа их под прицелом револьвера. Потом ставил на колени и вырубал ударами по затылку. Но не убивал, а вот четвертую группу, от нее так и несло могильным холодом, не только на прицел взял, а связал главаря и убил остальных. А у главаря, попытав, выяснил, где схрон. Навестил этот схрон тут же, в городе, и забрал все. Теперь у меня на руках почти две тысячи рублей золотыми и серебряными монетами. Хорошие запасы.