Серебряный век - Екатерина Докашева

        Удивляться не мешай мне,

        Будь, как мальчик, в страшной тайне

        И остаться помоги мне

        Девочкой, хотя женой.

С момента семейной жизни начинается один из самых счастливых и благополучных периодов в судьбе Марины Цветаевой. Она молода, красива, у нее любимый муж, и ее охватывает желание поехать за границу… Скучной обывательской жизни она предпочитает во всем – романтику и высокий лад души.

М. И. Цветаева – М. А. Волошину

Петербург, 10-го января 1912 г.

Милый Макс,

Сейчас я у Сережиных родственников в П< етер> бурге. Я не могу любить чужого, вернее, чуждого. Я ужасно нетерпима.

Нютя – очень добрая, но ужасно много говорит о культуре и наслаждении быть студентом для Сережи.

Наслаждаться – университетом, когда есть Италия, Испания, море, весна, золотые поля…

Ее интересует общество адвокатов, людей одной профессии. Я не понимаю этого очарования! И не принимаю!

Мир очень велик, жизнь безумно коротка, зачем приучаться к чуждому, к чему попытки полюбить его?

О, я знаю, что никогда не научусь любить что бы то ни было, просто потому, что слишком многое люблю непосредственно!

Уютная квартира, муж-адвокат, жена – жена адвоката, интересующаяся «новинками литературы»…

О, к< а> к это скучно, скучно!

Дело с венчанием затягивается, – Нютя с мужем выдумывают все новые и новые комбинации экзаменов для Сережи. Они совсем его замучили. Я крепко держусь за наше заграничное путешествие.

– «Это решено».

Волшебная фраза!

За к< отор> ой обыкновенно следуют многозначительные замечания, вроде: «Да, м< ожет> б< ыть> на это у Вас есть какие-н< и> б< удь> особенные причины? »

Я, право, считаю себя слишком достойной всей красоты мира, чтобы терпеливо и терпимо выносить каждую участь!

P. S. Венчание наше будет за границей.

Здесь вполне обозначена Маринина жажда жить – «Я жажду сразу – всех дорог! ». И понимание быстротечности и мимолетности бытия. Ей не терпится насладиться всеми красотами мира и немедленно отправиться в заграничное путешествие. И конечно – Париж, где Марина уже была в юности («к стволу каштана прильнуть так сладко голове! »). Потом их ждали Италия, Германия…

М. И. Цветаева – Е. Я. Эфрон

Париж, 5/18 марта 1912 г.

Милая Лиля, вчера утром мы приехали в Париж. Сережа лучше меня знает названия улиц и зданий. Я, желая показать ему Notre Dame, повела его вчера в совершенно обратную сторону. Аси мы еще не разыскали. Наше отчаяние – все эти автобусы и омнибусы, загадочные своим направлением. Пока до свидания.

МЭ.

М. И. Цветаева – А. M. Кожебаткину

Палермо, 4-го апр< еля> 1912 г.

Христос Воскресе, милый Александр Мелетьевич! Мы встречаем Пасху в Palermo, где колокола и в постные дни пугают силой звона. Самое лучшее в мире, пожалуй – огромная крыша, с к< отор> ой виден весь мир. Мы это имеем. Кроме того, на всех улицах запах апельсиновых цветов. Здесь много старинных зданий. Во дворе нашего отеля старинный фонтан с амуром. С нашей крыши виден двор монастырской школы. Сегодня мы наблюдали, как ученики приносили аббату подарки на Пасху и целовали ему руки. Пишите о Москве. Всего лучшего.

Марина Эфрон

Мой адр< ес> : Italie, Palermo, Via Allora, H? tel Patria, № 48. M-me Marina Efron.

М. И. Цветаева – Ж. Г. и К. Ф. Богаевским

Катания. 11/24-го апреля 1912 г.

Милые Жозефина Густавовна и Константин Федорович!

Из Палермо мы приехали в Катанию. Завтра едем в Сиракузы.

Ах, Константин Федорович, сколько картин Вас ждут в Сицилии! Мне кажется, это Ваша настоящая родина. (Не обижайтесь за Феодосию и Коктебель. ) В Палермо мы много бродили по окрестностям, были в Montreale, где чудный, старинный бенедиктинский монастырь с двориком, напоминающим цветную корзинку, и мозаичными колоннадами. После Сиракуз едем в Рим, оттуда в Базель. Если захочется написать, то адр< ес> Schweiz, Basel, poste restante. Всего лучшего. Сережа шлет привет.

МЭ.

М. И. Цветаева, С. Я. Эфрон – Е. Я. Эфрон

7 мая (24 апреля) 1912 г. Кирхгартен

Милая Лиленька, Сережа страшно обрадовался Вашему письму Скоро увидимся. Мы решили лето провести в России. Так у нас будет 3 лета: в Сицилии, в Шварцвальде, в России. Приходите встречать нас на вокзал, о дне и часе нашего приезда сообщим заранее. У нас цветут яблони, вишни и сирень, – к сожалению, все в чужих садах. Овес уже высокий, – шелковистый, светло-зеленый, везде шумят ручьи и ели. Радуйтесь: осенью мы достанем себе чудного, толстого, ленивого кота. Я очень о нем мечтаю. Каждый день при наших обедах присутствует такой кот, жадно смотрит в глаза и тарелки и, не вытерпев, прыгает на колени то Сереже, то мне. Наш кот будет такой же.

< Приписка: > Радуюсь отъезду Макса и Пра и скорому свиданию с Вами и Верой. Всего лучшего.

МЭ.

Милый Лилюк,

Ты отгадала: нам скоро суждено увидеться. Марина решила присутствовать на торжествах открытия Музея, и к Троицыну дню (13 мая) мы будем в Москве…

Сейчас внизу гостиницы (деревенской) празднуют чье-то венчание, и оттуда несется веселая громкая музыка. Но в каждой музыке есть что-то грустное (по крайней мере, для профана), и мне грустно. Хотя грустно еще по другой причине: жалко уезжать и вместе с тем тянет обратно. Одним словом, вишу в воздухе и не хватает твердости духа, чтобы заставить себя окончательно решить ехать в Россию.

А тоска растет и растет! .. У меня сейчас такая грандиозная жажда, а чего – я сам не знаю! ..

В Москве их ждали хлопоты по поиску жилья. Удалось снять особняк в 4 комнаты на Собачьей площадке и обставить его старинной мебелью. Марина с Сережей также присутствовали на знаменательном событии – открытии Музея изящных искусств, который создал ее отец Иван Владимирович Цветаев. Затем молодые уехали в любимую Тарусу. К Сусанне Давыдовне Мейн. К Тьо.

М. И. Цветаева – В. Я. Эфрон

Таруса, 11-го июня 1912 г.

Милая Вера,

Вот уже неделя, к< ак> мы у Tьo. Она делит свою нежность между граченком, к< оторо> го выходила, четырьмя котами, голубями, воробьями, курами, нищими и нами, – но на нашу долю все-таки остается много.