Навия. Проклятие - Елена Булганова

Ясно пока лишь то, что нужно как можно скорее побывать в Блишеме. Увидеть Параклею и освободить ее от страшных уз. Лишь бы моя дочь не возненавидела меня за эти века неволи, но вряд ли я буду ей теперь хоть немного нужна. Она давно привыкла обходиться без меня, ей нужно наверстывать целую жизнь. А я… думаю, останусь все же в этом мире, как-нибудь окончу школу. Возможно, воспоминания о той, первой жизни, со временем отойдут на второй план и не будут жечь меня раскаленным железом. Я смогу быть Богданой… Смогу жить, даже если Орлик никогда больше не вернется. У меня все-таки останется Сашка.

С Дятловым я каждый день разговаривала по какому-то левому телефону, который передал ему в больницу Вилли. Я волновалась о нем, но совсем не хотела говорить о себе и, едва он сворачивал на эту тему, постыдно симулировала приступ кашля. И с каждым днем наши разговоры становились все короче, короче… Вот сегодня он и вовсе не позвонил. Конечно, он же всегда видел меня насквозь.

Я уже шла на поправку, но от слабости снова заснула сразу после ужина, а проснулась, когда дом уже погрузился в тишину и мрак за окнами сделался непроницаемым. Вдруг я ощутила, что мне не хватает воздуха и хочется как можно скорее открыть окно, чтобы вздохнуть полной грудью.

В первый миг от счастья оборвалось сердце – показалось, что желание это внушенное, и значит… Но нет, мне в самом деле было душно, «сомлела под одеялом», как сказала бы мама. Я осторожно сползла на слабые ноги, постояла, держась за спинку кровати и постепенно обретая равновесие. Потом, как на лыжах, докатилась на мягких подошвах тапок до окна, толкнула створки, и они распахнулись легко и беззвучно, и не внутрь, как все окна, а наружу почему-то. Воздух, пахнущий еловой хвоей, окутал меня прохладой, очень мягкой для ноября. Я ладонями оперлась о подоконник, преступно высунулась из окна по пояс – я так пару раз делала в детстве, когда не хотела идти на выписку и в школу, один раз мама меня даже застукала…

– Ага, – негромко произнес голос из тьмы.

Если я не заорала на весь дом, то только потому, что спазм ужаса парализовал горло. Отскочила прочь, кинулась к двери и схватилась за ручку, готовая в любой момент вылететь прочь, позвать на помощь. А в окно уже заглядывал Сашка Дятлов.

– Данка, прости, я от неожиданности это брякнул, – заговорил он виновато. – Сильно испугалась?

– Видала кое-что и пострашнее, – мрачно заметила я, медленно ковыляя обратно к окну, ноги так и тряслись от пережитого стресса. – Ты как тут образовался вообще?

– От окна отойди, простудишься еще больше, – проявил заботу мой друг.

– А ты запрыгнешь?

– Рад бы, да не могу. – Он поднял повыше все еще перевязанную руку, куртка с левой стороны была просто накинута сверху на плечо.

– Ладно, тогда я возьму одеяло.

Я ухватила одной рукой край одеяла, другой – мешочное кресло, притащила все это к окну. Забралась в кресло с ногами и по горло укуталась, а Сашка с другой стороны встал на какой-то приступочек и облокотился на подоконник здоровой рукой. Лицо его оказалось на свету, и я сразу поняла, что вид у Сашки непривычно мрачный, улыбка на искусанных губах какая-то приклеенная, ненатуральная.

– Так ты хотел рассказать…

– Я помню, – хмыкнул он. – Не бойся, из больницы не сбежал, выписали меня. Сегодня в обед отправили на домашнее долечивание. Я не позвонил, потому что очень быстро все завертелось. Вечером отпросился у матери сюда с ночевкой, хотел сюрприз тебе сделать. Но ты дрыхла, так что мы с Вилом сидели допоздна, потом я уснуть не мог, вышел побродить по саду. И тут окно распахивается прямо перед моим носом…

– А не торчи под чужими окнами, – довольно вяло парировала я.

– Потянуло что-то, – бормотнул он и отвернулся.

Вот тут я реально заволновалась и настроилась на серьезный разговор, хотя больше всего мне хотелось отправиться обратно в постель: голова сильно кружилась даже в сидячем положении.

– Эй, Сань, ты чего? Рука болит? Дома плохо? Или что, из-за полиции?

– Все мимо, – хмыкнул он.

– Ну сам скажи!

– Да трудновато это как-то выразить, – после паузы изрек мой друг, непривычно растягивая слова. – Понимаешь, я привык держать в голове вероятный алгоритм своей жизни до самой старости. Считал, что только дураки плывут по течению, а просчитать вероятности можно всегда. А вот теперь я сбит с толку…

– Почему?

– Ну как сказать… видишь ли, ты всегда присутствовала в любых моих планах. Я понимал, что ты девушка непростая и полна сюрпризов, но также знал, что никогда тебя не упущу. Естественно, предполагалось, что такой расклад нужен тебе не меньше, чем мне. Потому что никто не сможет сделать для тебя большего, и все в этом духе…

– Так и есть, – пробормотала я, роняя голову. Мне почему-то стало отчаянно горько на душе.

– В том-то и дело, что теперь я не уверен. Я долго разговаривал с Вилли – и в больнице, и сегодня. Он не говорит об этом напрямую, но считает, что в Блишеме ты могла бы быть очень счастлива рядом с дочкой, под защитой этого вашего Властителя…

– Ну уж нет! – взорвалась я. – Не стану я больше жить в золотой клетке! Ты не особо слушай Вила – он-то там родился, для него наш мир чужой и опасный. А мне – в самый раз!

Сашка помолчал немного, потом спросил совсем уж чужим голосом:

– Хорошо, а что насчет Орлика?

При звуке этого имени привычно перехватило дыхание, я прижала кулаки к груди, чтобы выпустить лишний воздух. Щеки даже заболели от прилива крови.

– Сань, прости, я обманула тебя… не хотела говорить, тебе и так было плохо.

– Да уж, эта новость меня бы точно добила, – хохотнул Дятлов скептически.

– Он пропал, Орлик. Мы не знаем даже, жив ли он.

– Вилли уверен, что жив. Но я не об этом спросил. Ты очень любила его?

Врать я не стала, сказала как есть: