Лазурь - Игорь Саюнов

Девушка застыла. Комок земли, на который она неудачно встала, выехал из-под подошвы, и, на миг потеряв равновесие, Аня плюхнулась в траву, даже не заметив этого. Все ее внимание поглотило место в паре метров от земли, где только что исчез ее друг. Исчез. Он просто исчез. Ее разум из последних сил блокировал образы, увиденные минутой ранее: глухой хлопок, красное пятно взрыва, мягкие шлепки падающих в траву бесформенных кусков, блестящая от влаги растительность вокруг и ее футболка со штанами сплошь в алых пятнышках. Их не блокируешь, не сотрешь. Степа никуда не исчез, не провалился – он взорвался, лопнул, как большой помидор; он по-прежнему здесь, только уже не живой и не целый.

Ощущение реальности происходящего навалилось на девушку как снежный ком, такое же леденяще-ужасное и отрезвляющее. В двух шагах от нее прозрачным облачком висела смерть, а чуть поодаль – еще и еще. Она повсюду: на земле, над землей, витает в воздухе, крадется в тени, неподвижно ждет, спешит навстречу, стоит за спиной. Она всегда рядом, она ждет, когда ты забудешь о ней, поверишь в собственную неуязвимость, оступишься. И тогда ты услышишь ее голос.

Аня не помнила, сколько просидела в оцепенении, заворожено глядя на траву в центре круга, теперь слипшуюся, ставшую грязно-бурого цвета. Она тянулась вверх, точно руки, сложенные в молитве. Костлявые, окровавленные руки.

За холмом прозвучал выстрел.

Аня вздрогнула и пришла в себя. Опасность в лице сталкера не миновала и могла настигнуть в любой момент, а девушка теперь осталась одна. До недавнего времени она полагалась на друга, рассчитывая, что он знает, куда идти и что делать. Как оказалось, он знал не больше ее самой. Сперва Аня подумала вернуться, вдруг друзьям нужна помощь, ведь они разделились в спешке и не успели продумать план, но, с другой стороны, чем она поможет? Она даже Степана предупредить не смогла, а мысль о том, что ей придется сообщить остальным о его смерти, пугала не хуже встречи с разъяренным проводником. А что, если он уже схватил остальных или, того хуже, убил их? Тогда возвращаться нельзя ни в коем случае, к тому же она слышала выстрел. Впереди, за чахлыми деревьями, все так же маячили крыши. Надо добраться туда. Аня не особенно хорошо понимала зачем, но и сидеть на месте больше не могла. Если она задержится тут еще хоть сколько-нибудь, то сойдет с ума.

Девушка поднялась, вот только тело отказывалось слушаться: ее трясло и мутило, а уставшие мышцы требовали отдыха. К счастью, инстинкт самосохранения оказался сильнее: Аня не хотела умирать. Ей было страшно идти дальше, однако умереть здесь – еще страшнее, поэтому, собрав остатки самообладания, она встала и пошла вперед, стараясь держаться подальше от подозрительных участков пути, по крайней мере от тех, что казались таковыми. Иногда она подбирала камешки и бросала вперед. Один раз прямо перед ней воздух стало засасывать, и ее потянуло следом за волосы и футболку, но Аня вовремя отшатнулась назад, и аномалия съела ворох сухих листьев и мусора. Опасаясь, что наделала лишнего шума, девушка перешла на быстрый шаг, а последние метры до строений преодолела бегом.

Домики оказались очень старыми, деревянными и полуразрушенными; тем не менее Ане они представлялись спасением. Продравшись через бурьян, густо обступивший дома, и игнорируя колючие ветки, она забралась в самый дальний из них, в котором, по ее мнению, вряд ли стали бы искать. Протиснулась в щель между обветшалой дверью и косяком и, прижавшись к шершавой стене, отползла в дальний угол, где, обессиленная, опустилась на пол. Девушка сжалась, обхватила голову руками и заплакала. Поначалу тихо, все еще помня, что ее могут услышать через дырявые стены, однако вскоре эмоции взяли верх, и она разрыдалась, дрожа и задыхаясь от слез. Перед глазами стоял Степка, живой и веселый, он обещал всем увлекательную экскурсию, интересное приключение, впечатления, драйв и позитив. Откуда ему было знать, что все так обернется? Что проводник окажется обманщиком и захочет их ограбить? Теперь же Степа мертв, и даже тела не осталось для похорон, и последнее, что Аня о нем запомнит, – это искаженное болью и страхом лицо. Что теперь будет с остальными? Справятся ли они со взрослым и опытным сталкером-проводником? Или они тоже разбежались и прячутся, как Аня? Зачем они вообще разделились? Надо было всем вместе вернуться за Димой, группой ведь явно надежнее! И как они теперь найдут друг друга? Аня вроде бы помнила дорогу до холма и немного после, но остальной маршрут был словно в тумане: в одиночку она не найдет, как и откуда пришла. Еще и эти ужасные ловушки повсюду! Девушка была уверена, что есть еще множество других, не менее опасных. Все это место – одна большая ловушка! Ей никогда не найти выхода, а искать ее никто не станет, потому что никто не знает где. Даже если ее родители и родители друзей поднимут шум, все узнают, что ребята пришли сюда незаконно, и кто еще в итоге останется виноват? Слишком много вопросов, на которые нет ответа, о которых стоило подумать заранее, до того, как они сели в машину к Ивану, до того, как согласились на Степкину авантюру. Теперь было поздно.

Аня заскулила и скорчилась на полу в новом приступе истерики. Как она могла струсить и бросить друзей? Почему убежала невесть куда, а не вернулась сразу, как услышала выстрел? Это мог быть тот сталкер, может, он стрелял в ее товарищей… Одни и те же мысли крутились в голове по кругу, перемешивались в кашу, вновь выстраивались в нелепой последовательности, и все начиналось сначала: безумный изнурительный круговорот. Аня забылась и не заметила, как буря в голове утихла, а слезы иссякли. Опустошенная морально и физически, она лежала на полу, вдыхая затхлую пыль заброшенного и давно мертвого жилища. Сколько прошло времени? Час? Два? Аня подняла голову и глянула на пустой прямоугольник окна: молочно-серое небо совсем не изменилось, словно времени не существовало вовсе. Глаза и лицо опухли от слез, а кожу покалывало и щипало. Моргая и жмурясь, как слепой котенок, девушка села, убрала с лица волосы и осмотрелась, но ничего примечательного не увидела: мусор в углах, деревянный пол, усыпанный листьями, обломки мебели. Взгляд зацепился за большой ящик в углу возле входа. Из него свисали тряпки, торчали сморщенные листы бумаги, пожелтевшие от сырости, несколько лоскутов валялось на полу среди листьев, незаметные и полусгнившие. С верхушки ящика, скрытый наполовину хламом, на Аню печально глядел запыленный кружок линзы противогаза. Девушке на миг почудилось, что это снятый с человеческого лица скальп, сгнивший и ссохшийся, и ее передернуло. Она отвернулась и, стараясь больше не смотреть в ту сторону, с усилием поднялась на ноги. Голова закружилась, но Аня оперлась на стену и устояла. Все так же, придерживаясь стены, девушка двинулась изучать обстановку вокруг. Пусть она и не представляла, как вести себя дальше, тем не менее сидеть на месте тоже не могла – бездействие только подогревало новый срыв.