Эра войны. Эра легенд - Майкл Салливан

– Да-да, закон, конечно. Но что ты скажешь о том, чтобы самому привести закон в исполнение? Чтобы самому казнить ее?

Мовиндьюле пристально посмотрел на старика. Порыв ветра взметнул вверх полы его плаща, раздул жидкий пух на голове.

– О чем вы говорите?

– Вчера вечером ты сказал правду. Мне не удалось выполнить приказ твоего отца и уничтожить ее. Я не повторю свою ошибку, однако я слишком стар для долгого путешествия. – Джерид указал на башню. – Как ты уже почувствовал, Авемпарта – мощный источник силы. Отсюда я могу атаковать Алон-Рист, если пожелаю.

– В прошлый раз с Арион это не сработало.

– Да, не сработало. Есть ограничения. Авемпарта позволяет мне видеть, слышать и направлять Искусство на большие расстояния, но не все одновременно. Мне удалось найти ее, но потом пришлось переключиться и наносить удар вслепую. Когда она поняла, что происходит, искать ее стало гораздо труднее. Вот если бы у меня был кто-то на земле, в самой гуще событий, кто мог бы сообщать мне обстановку и направлять мои удары, – тогда я с легкостью бы победил Арион. Мне нужен тот, через кого я смогу работать… например, ты.

– Как я смогу такое сделать?

– Вот это и будет урок. Самая нудная его часть.

– У меня нет времени учиться…

– Гриндал мог видеть на расстоянии, а я могу переносить свой голос на многие мили. Сейчас я научу тебя, как слышать меня, а потом продолжу твое обучение, пока ты движешься к Алон-Ристу. К тому времени как вы прибудете на место, ты будешь знать достаточно, чтобы помочь мне выследить Арион. С твоей помощью я исправлю свою ошибку, а ты получишь отмщение. Когда вернешься, я научу тебя всему, что следует знать новому фэйну, – я дам тебе умения, которые сделают тебя непобедимым на арене Карфрэйн.

Сам того не ожидая, принц кивнул.

– Красивый рассвет, правда? – осведомился Джерид.

С этим Мовиндьюле не мог не согласиться.

Глава 14

Дом костей

Странная штука жизнь: в ней смешиваются добро и зло, взлеты и падения, радости и горести, крики радости и вопли, преследующие человека до конца его дней, из-за которых он никогда не сможет спокойно спать в комнате с окнами. Впрочем, это я о себе.

    «Книга Брин»

Брин шла по арочному мосту, соединяющему Верентенон и Кайп. Несмотря на прекрасное весеннее утро, девушка тревожно озиралась по сторонам. От воспоминаний о влажной руке, зажимающей рот, ее каждый раз пробирал холодный пот.

Расслабься. Не дергайся.

Ей нужно с кем-то поговорить.

Она прибежала бы к маме, если бы могла. Мама бы обняла ее и сказала: «Все образуется». У мамы всегда получалось ее успокоить. Только нет больше мамы.

Теперь ты моя.

Брин замолотила кулаками в дверь Кайпа. Открылось маленькое оконце.

– Мне нужно увидеть Персефону.

Дверь отворилась. Брин здесь знали в лицо. Она была Хранителем Уклада и по приказу кинига могла беспрепятственно проходить в крепость.

– Она наверху, – сказал ей Элисан, ткнув пальцем в потолок.

Фрэй закрыл бронзовую дверь и запер ее на засов, прогнав солнце прочь.

По идее, за закрытыми дверями Брин должна была почувствовать себя в безопасности, однако тревога никуда не делась.

Верну тебя на свою кучу.

– Брин, это ты!

Девушка заглянула в зал заседаний, и, завидев ее, Персефона вся просияла. Киниг сидела за столом вместе с вождями кланов и фрэями. Все с озабоченным видом. Это не было собранием совета – их проводят в Верентеноне, однако Персефона выглядела такой же измученной.

– Я не хотела вам мешать…

Персефона подняла руку, останавливая Брин, и обратилась к сидящим за столом:

– Прошу прощения, я отойду на минуту. Липит, продолжай. Я сейчас вернусь.

С этими словами она взяла Брин за руку и вышла с ней в коридор. Потом закрыла дверь, прислонилась к стене и, стиснув зубы, ударилась головой о стену.

– Сеф! – ахнула Брин. – Прости, я не хотела…

– Нет, ты тут ни при чем. Честное слово, я расцеловать тебя готова за то, что ты вытащила меня оттуда. Всей душой ненавижу эти совещания. Гула-рхуны думают, что я хочу поработить их кланы, поставив их в зависимость от рхулинского продовольствия; вожди рхулин-рхунов напуганы, потому что я отправляю их людей на поля, а гула-рхуны тем временем вооружаются и учатся воинскому искусству. Наши люди уверены, что гула-рхуны пойдут против нас войной. Каждый день поступают донесения о стычках, оскорблениях и драках между фрэями и рхунами.

Брин улыбнулась.

– Хорошо, что я все пропустила. Все твои совещания проходят одинаково, даже писать не о чем. На собраниях совета все говорят об одном и том же.

Персефона глубоко вздохнула.

– Правильно Рэйт отказался от звания кинига. Ты встречаешь его хоть иногда?

Брин удивленно взглянула на нее.

– А разве он не здесь?

– Нет, вожди кланов приходят сюда, чтобы изложить свои жалобы, а у него жалоб нет. Он даже на собраниях совета больше не появляется. Но я не про это спрашивала. Я имела в виду обычные встречи, не по «официальному делу». Ты с ним разговаривала?

– Да, случалось.

– Как он? Все у него хорошо?

– Вроде да.

– Чем занимается?

– Не знаю. – Брин пожала плечами. – В основном, тренирует юношей во дворе. А еще они с Сури много гуляют. Им не нравится в городе. Почему ты сама его не спросишь?

– Мне просто интересно, – улыбнулась Персефона. – Забудь. Тебе что-то нужно или ты пришла спасти меня от безумия?

Брин прикусила губу, не решаясь ответить. В глазах Персефоны появилась тревога.

– Что такое? Что случилось?

– Мне кажется, у нас завелся рэйо.

– Рэйо? – переспросил Рэйт. – Здесь, в Алон-Ристе?

Тэш кивнул.

Они стояли на парапете над главными воротами, откуда открывался великолепный вид на Грэндфордский мост и равнинные пустоши Дьюрии. Тэш не сомневался, что найдет Рэйта здесь. Парапет – одно из немногих мест, откуда можно смотреть на родные края, не забираясь на высокие стены. А еще Тэш знал, что Рэйт часто приходит сюда на закате. Возможно, вид родной Дьюрии напоминает его вождю о том, как далеко он зашел, – хотя если мерить расстояние шагами, то не так уж и далеко. Рэйт вынул меч и протер клинок промасленной тряпкой. Роан всем велела делать так время от времени, потому что иначе металл «испортится». Что там может испортиться? Это же не мясо. Рэйт смазывал меч каждый день. Носится с ним, как мать с новорожденным младенцем.