Черт из табакерки - Дарья Донцова

Круглощекая девочка с крупным носом серьезно смотрела в объектив. О таких говорят – положительная.

– Не предполагаете, куда она могла пойти?

Света покачала головой.

– Может, к подружкам по училищу?

– Нет, она их не любит, – пояснила мать, – дружит только с Валей, Колей и Витей.

Повисло молчание. Затем Света робко осведомилась:

– Вы ведь из милиции, да? Как думаете, с ней ничего дурного не произошло?

– Всегда следует надеяться на лучшее, – осторожно ответила я и спросила:

– Нет ли у вас более четкого фото Гали?

Света порылась в обувной коробке, служащей в этом доме фотоальбомом, и вытащила довольно большой снимок.

Галя, вновь без всякой улыбки, стоит возле колонны. На ней джинсы и темный пуловер.

– Можно взять?

Света кивнула.

– Если Галя вдруг вернется, – попросила я, – пусть позвонит по этому телефону и спросит Виолу.

– Ладно, – пробормотала Света и опять заплакала.

Я вытащила рубашку и показала ей.

– Ваша?

Светлана поглядела на кусок тонкого батиста.

– Нет, хотя…

– Что?

– Соседка моя работала в богатом доме, ей там вещей надавали, она и подарила Галочке целую сумку. Небось рубашка оттуда.

– А остальные шмотки где?

– В шкафу.

Мы прошли в маленькую комнатку, и я нашла на вешалках две пары брюк отличного качества, несколько свитеров, блузку и платье. Вещи резко отличались от остальных и были приятных светло-бежевых тонов.

– Не знаете, кому Галя могла подарить сорочку?

Света всхлипнула:

– Может, Вале?

Так ничего и не узнав, я пошла к двери, на пороге обернулась и увидела, что хозяйка уткнулась лбом в какую-то куртку, висевшую на вешалке. Ее острые плечи вздрагивали, но из груди не доносилось ни звука. Мне стало жаль бедняжку. Я вернулась и, обняв ее за талию, сказала:

– Не надо. Вы знаете, что Витя и Коля убиты?

Света кивнула и затряслась еще сильней.

– Они погибли втроем, – продолжала я, – мальчики и Валя. Кто-то вошел, когда ребята только-только садились за стол, еда осталась практически нетронутой!

– Зачем вы мне такой ужас рассказываете? – пролепетала Света.

– А ты подумай! Безжалостный киллер убил всех, но Гали не нашел. Скорей всего ее там не было.

– Куда же она делась?

– Знаешь, как случается, – бодро продолжала я, – собрались покушать, а про хлеб забыли. Вот и послали Галочку в булочную. Пока она бегала, появился убийца и уничтожил ребят. Наверное, Галя вернулась, увидела побоище и в страхе убежала, а теперь прячется где-нибудь, боится показаться на люди. Она обязательно даст о себе знать!

– Вы считаете? – повеселела Света.

– Конечно, абсолютно уверена, – покривила я душой и ушла.

На улице я еще раз внимательно поглядела на снимок Гали. Да, скорей всего, киллер увел с собой девушку. Интересно, почему он не пристрелил ее, как остальных? Ни в какую булочную Галю, естественно, не посылали. Я хорошо помню, что на сервировочном столике стояла тарелка с нарезанным хлебом. И сигареты валялись рядом. Впрочем, наверное, мальчики отправились бы за едой и куревом сами. И что теперь делать? Единственная ниточка, ведущая к Вере, – это ночная сорочка. А единственная свидетельница – Галя. Значит, надо ее отыскать. Приняв решение, я поехала вновь на Большую Дорогомиловскую улицу.

Май в нынешнем году выдался чудесным. Нет пронизывающего холода и удушливой жары. Ласковая погода так и манит на улицу. Небось перед домом на Дорогомиловке сидят на лавочках старушки и гуляют с младенцами молодые мамы. И тем и другим скучно, любой человек, выходящий из подъезда, подвергается обсуждению, во всяком случае, в нашем дворе все происходит именно так.

ГЛАВА 8

Но на Дорогомиловке оказалось по-другому. Двор радовал глаз редкой ухоженностью, но никаких скамеечек там не стояло. Старушки небось сидели у телевизоров, а мамаши варили кашу своим младенцам. Приуныв, я толкнула дверь подъезда Вити и услышала грозный окрик:

– Вы к кому?

Надо же, оказывается, тут дежурит лифтерша, причем довольно молодая. Но, помнится, вчера здесь никто не сидел.

– Вы к кому? – повторила консьержка.

Я вытащила из кармана фото Гали.

– Не встречали здесь такую девушку?

Дежурная поглядела на снимок, потом на меня и поинтересовалась:

– Вы из милиции? Предъявите документы.

Надо же, какая бдительная. Но работа наемной учительницей научила меня управляться с любыми людьми.

Опустив уголки рта вниз и сделав умоляющее лицо, я простонала:

– Нет, тетка я ей, Гале. Девка домой не пришла, а утром сообщили про убийство. Мать замертво свалилась, а милиция и не чешется. Говорят, раз вашу не пристрелили, ждите, авось вернется, но искать не собираются. Вот и пришла сама народ порасспрашивать…

Неприступная лифтерша отмякла.

– Наши менты только бабулек горазды от метро гонять, – вздохнула она. – Кого посерьезней боятся или деньги берут, сволочи, одним словом. А девочку вашу хорошо знаю. У нее подружка есть, Валечка. Они часто к Вите Репину приходят. Вот ведь ужас! Такие хорошие дети, несовременные. Витенька компьютерами торговал, но не загордился. Телевизор мне купил, чтобы не было скучно сидеть в подъезде.

– Вы и вчера работали?

– Нет. У нас смены. Сутки тут, трое дома. Вчера вообще никто не дежурил.

– Почему?

– Софья Андреевна уволилась, никого пока не наняли. Зарплата – чистые слезы, вот и не идет народ.

– Досадно как, – вздохнула я. – Думала разузнать хоть что-нибудь…

– Знаете, – посоветовала лифтерша, – ступайте в первую квартиру, сразу за лифтом.

– Зачем?

– Там Володя Пискунов проживает, инвалид. Ноги у него не ходят. Родители на работе, а паренек в окно глядит, лучше дежурных все знает.

Я позвонила в дверь. Раздался щелчок, и замок отворился, но в прихожей никого не было.

– Идите в комнату, – раздался издалека детский голос.

Я пошла на зов. В большой просторной комнате на широкой кровати возле незанавешанного окна полулежал худенький, бледный мальчик.