Микстура от косоглазия - Дарья Донцова

– Не смей никогда ходить в гости к Алке Колпаковой!

– Почему? – удивилась я.

– Мать ее с зоны вернулась, – рявкнула Раиса, – вся в наколках! Стыдобища! Вообще срам потеряла! Не баба, а географическая карта, синяя вся! Хватит спорить, велено не ходить, так не ходи! Не пара тебе Алка, ничему хорошему у ней в доме не научат. Тьфу, чистый папуас.

Так что я выросла с сознанием того, что женщине иметь татуировку позорно. Но сейчас иные нравы, поэтому читать мораль Лизе не стану.

– Классно вышло, – она вертела изящной ножкой, – мы вместе с Ксюхой пошли. Больно, правда, но терпеть можно. Ксюха, дура, наколола себе сердечко, а внутри имя «Вадим». Ну не глупость ли? Кто он ей? Не муж же, не родственник. А я умная…

У меня закружилась голова.

– Значит, у Ани татуировок не было?

– Нет, конечно.

– А у твоей подруги Ксюши имелось сердечко с именем «Вадим»?

– Ага.

– И где сейчас Ксюша?

Лиза пожала плечами:

– Понятия не имею.

– Что так?

– Мы уже больше года не встречаемся.

– Почему?

– Она у меня губную помаду сперла, я Аньку предупредила, не дружи с Ксюхой! Только Анька отмахнулась, – надулась Лиза, – и продолжала с ней встречаться.

– Где Ксюша живет?

– На Касаевской.

– Это далеко?

– Минут пятнадцать на автобусе, – пояснила Лиза, – дом у нее такой странный, сам серый, балконы зеленые. А вам зачем?

– Ты мне телефон Ксюши дай.

– Не помню.

– В книжке посмотри.

Лиза неожиданно замолчала, потом воскликнула:

– Во, блин! Она же сгорела, вместе со всем. Вы чего, к Ксюхе собрались?

– Да.

– Зачем?

– Можешь адрес назвать?

– До остановки «Молокозавод» на семьдесят пятом, чуть вперед пройдете, увидите дом с зелеными балконами, ее подъезд первый по ходу, этаж последний, квартира слева, крайняя, – оттарабанила Лиза. – А за каким фигом вам Ксюха?

– Потом объясню, – отмахнулась я и ушла. На улице совсем стемнело. Тащиться в незнакомый район, когда вокруг стоит чернильная темень, не очень хотелось, поэтому я пошла не на остановку наземного транспорта, а к метро. Лучше поеду домой. Утро вечера мудреней. Может, завтра в доме с зелеными балконами меня встретит веселая девочка Ксюша. Но что-то мне подсказывало: Ксюши нет в живых, это ее похоронили как неопознанное тело. Почему на девочке была куртка Ани и куда подевалась сама Аня, оставалось неясно. И если тело Ксюши, пролежав довольно долгое время в морге, было кремировано за госсчет, значит, несчастные родители ничего не знают о судьбе своей дочери и мой долг рассказать им правду.

Дома я застала Тамарочку и Марину Степановну. Мама Вована вполне мирно сидела на кухне, держа на руках Никитку.

– Вы, молодые, – вещала она, – ничего по-хорошему сделать не умеете. Пихнули мальчонку в стульчик и забыли! Ребенка развивать надо. Вот так! Ай люшеньки, люшеньки, идут агушеньки.

Никитка заливался счастливым смехом, Марина Степановна делала ему козу, оба казались невероятно довольными. Я удивилась, утром гостья не произвела на меня приятного впечатления.

– Вилка, будешь мясо? – спросила Томочка.

Я плюхнулась на стул.

– Да.

– Добрый вечер, Виолетта, – церемонно кивнула Марина Степановна.

Я улыбнулась и вцепилась в отбивную. Виолетта так Виолетта, спорить не стану. Хотя, может, стоит называть ее Маргаритой Степановной? В свое время у меня был кавалер, Женя Редников. У него имелось невероятное количество родственников: тетушек, дядюшек, племянников. За год, что мы провели вместе, нас все время звали на свадьбы, похороны, дни рождения. Так вот, стоило Женьке возникнуть на торжественной церемонии бракосочетания какой-нибудь своей пятиюродной сестры, как присутствующие дамы мигом налетали на него с вопросом: «Женечка, когда же ты станешь следующим, когда пойдешь в загс? » Редников дико злился, но поделать со старухами ничего не мог. Они делали вид, что не замечают, насколько ему неприятно их любопытство, и упорно подталкивали парня к женитьбе. Потом вдруг разом перестали. Я очень удивилась, когда на очередной торжественной церемонии, где женихом выступал родной брат Женьки, никто из присутствующих женщин не накинулся на Редникова.

– Бабушки решили оставить тебя в покое? – хихикнула я.

– Нет, – буркнул Женька, – я побил их тем же оружием.

– Это как? – изумилась я.

– А на похоронах подошел к каждой и мило поинтересовался: «Ах, когда же вы станете следующей»! – рявкнул Женька. – Очень хорошо помогло, мигом охоту приставать потеряли. Имей в виду: кто к нам с мечом придет, тот от меча и погибнет…

– Вилка! – заорала Кристина, влетая в кухню. – Чего расскажу!

Томочка уронила половник, я от неожиданности откусила слишком большой ломоть свинины и чуть не подавилась, а Марина Степановна укоризненно заявила:

– Девочке неприлично издавать такие громкие звуки! Девочку украшает нежный голосок.

Я с трудом проглотила кусок свинины. Интересно, своей невестке, эстрадной певице Лоре, с зычным, густым басом, Марина Степановна тоже повторяет эту фразу?

Но нашу Кристю трудно сбить с намеченного пути. Девочка плюхнулась на диван и радостно заверещала:

– У нас очень интересные суставы в указательном пальце!

– Да? – вежливо изобразила интерес Томочка. – И что в них такого?

Кристя захихикала:

– Оказывается, если ты всунешь палец в горлышко пивной бутылки, то назад ни за что не вынешь!

– Господи! – подскочила Марина Степановна. – Зачем мне палец туда совать!

– Почему же палец не достать? – удивилась я. – Если он внутрь пройдет, то и наружу можно вытащить.

– Нельзя, так нам Алиса Евгеньевна сказала, биологичка!

– Глупости, – рявкнула Марина Степановна, – ваша учительница ненормальная!

– Вовсе нет, – рассердилась Кристина, – она классная! Эх, видели бы вы, какой у нее пирсинг в ноздре.

– Что в носу? – не поняла Марина Степановна.

– Сережка, – вздохнула Тамарочка.

– Что? !

– Серьга.

– Ну и ну, – покачала головой мать Вована, – дожили! Вот какие люди детей учат! Естественно, что от них ничего, кроме глупостей, не услышать! Палец из бутылки не вынуть! Бред!