Любимые забавы папы Карло - Дарья Донцова

Олег хмыкнул:

– Маленькая наивная мышка хотела обнаружить на полках хоть крошечку еды. Но, увы, увидела внутри только батарею лаков для ногтей и какую-то несъедобную штуку под названием «Рагу из капусты». Посмотрела серая разбойница на пейзаж, вздохнула, нашла веревку и повесилась с горя, не забыв оставить записку: «В моей смерти прошу винить Виолу Тараканову. Она теперь работает на телевидении, приходит домой в десять утра и спит потом целый день и следующую ночь, забыв о голодной семье». Ладно, я пошел на работу, там в буфете поем.

Высказавшись, муженек удалился. Я схватила халат. Все верно, в холодильнике ничего нет, одна капуста, потушенная в чугунной кастрюле без масла, соли и сахара. А почему такое блюдо? Семен, муж Томочки, несколько недель назад потерял сознание. Мы испугались, отвезли его в больницу, где доктор, сделав обследование, категорично заявил:

– Или вы худеете на двадцать килограммов, или вам станет еще хуже. Кстати, второму мужчине, вашему спутнику, тоже следует снизить вес.

Выйдя на улицу, наши мужья мигом подошли к ларьку, купили по бутылке пива, быстро опустошили их и закусили пенную жидкость чипсами с луком.

– Что вы делаете! – налетели мы на них. – Вам велено худеть!

– Разве ж это еда! – хором ответили Олег и Семен.

И вот теперь у нас дома идет война. Томочка готовит лишь диетические блюда, больше никакой еды в квартире нет. Мы выбросили вон сахар, соль, печенье, конфеты, макароны, масло. Никаких сочных котлет, жирного творога, нежных сливок и варенья. Мясным супам и кашам на шестипроцентном молоке объявлен беспощадный бой. Если желаете подкрепиться, пожалуйста: овощной бульон или пюре из зеленого горошка, капустное рагу, яблоки… Но, увы, наши неразумные мужчины набивают желудки в буфете. К сожалению, мы с Томочкой не можем проконтролировать их днем, но вот по ночам они теперь больше не имеют возможности лопать трехэтажные бутерброды из мягкой булочки, масла, сырокопченой колбасы и сыра. Сезон охоты на холодильник закрыт, браконьер обнаружит на полках совершенно некалорийные овощи.

Натянув халат, я побрела на кухню. Работать на телевидении, слава богу, надо не каждый день. Будем надеяться, что в дальнейшем я сумею после окончания эфира не спать сутки напролет.

Утро побежало своим чередом. Олег и Сеня уехали на работу. Томочка отправилась с Никиткой в парк, Кристина умчалась с подружками купаться, а я стала шляться по квартире, раздумывая, с чего начать домашние дела: загрузить стиральную машину, а потом взяться за пылесос? Или наоборот? А еще нужно сесть за стол и начать писать новую рукопись. Впрочем, встречу с музой можно временно отложить. Пять дней тому назад я отволокла своему редактору, Олесе Константиновне, новый шедевр, и теперь нужно дождаться ее замечаний. Вот исправлю все и со спокойной совестью схвачусь за ручку, а пока у меня заслуженный отпуск. И день следует начинать красиво.

Значит, так, на фиг уборку и стирку. Дело это глупое. Едва смахну пыль, как она снова сядет на мебель, а выстиранные вещи потребуют глажки. Сложу их в шкаф и услышу от Олега, что его рубашки валяются измятыми. А так – в шкафу пусто, следовательно, и утюг вытаскивать незачем. Сначала приму ванну с пеной. Затем выпью кофе, потом…

Приятные мысли нарушил звонок телефона. Я посмотрела на часы. Девять утра, немного рановато для постороннего человека. Надеюсь, ничего не случилось с домашними.

– Вилка, – зачастил в трубке голос Киры, – ну как? Добыла квитанцию?

И тут я сразу вспомнила об ожерелье и Эдуарде Малине.

– Кируся, – защебетала я, – не волнуйся, все хорошо.

Подруга молча выслушала информацию.

– Мне конец, – прошептала она.

– Не говори ерунды!

– Он вор.

– Ну… может, и так!

– Спер украшение.

– Кирочка, – попыталась я успокоить Нифонтову, – еще не вечер…

– Нет, – резко перебила меня она, – все очень и очень плохо. Просто ужасно. «Ошейник» с изумрудом исчез, я его не найду. Придется сказать Борьке правду, он рассвирепеет, выгонит меня вон, отберет детей…

– Ну и чушь тебе в голову пришла! – воскликнула я. – Предположим, муж решит подать на развод. И что ужасного? Ты же не убогая пьяница! Уважаемый человек, кандидат наук, получаешь зарплату. Разбежитесь в разные стороны интеллигентно. Боря воспитанный человек, он оставит тебе квартиру, станет платить алименты на детей.

Кира истерически захохотала:

– Нет, ты его не знаешь. Борька всегда говорит: «Если мы разойдемся, имей в виду, детей не получишь никогда». Он меня вытолкает взашей да еще всем вокруг расскажет, что я шлюха. Знакомые на его стороне окажутся.

– Кируся, – попыталась я успокоить подругу, – подожди, до праздника почти месяц, можно…

– Нельзя, – оборвала меня Нифонтова, – ладно, Вилка, спасибо, ты тут, конечно, ни при чем. Я совершила ужасную глупость, мне за нее и отвечать. Все. Понятно?

– Эй, постой, – заорала я, – не вздумай ничего рассказывать Борису!

– Он в Питере, вернется через три дня.

– Вот и хорошо.

– Просто замечательно, – протянула Кира. – Ладно! Прощай, Вилка! Не поминай меня лихом!

Из трубки понеслись противные гудки. Я растерянно положила телефон на столик, пошла было в ванную, но потом вернулась, набрала номер Киры и услышала:

– Сейчас я не могу ответить на ваш звонок, оставьте сообщение после гудка.

Решив не сдаваться, я попыталась соединиться с Кирой по мобильному.

– Аппарат абонента выключен или находится вне действия сети, – сообщил механически-вежливый голос.

В мое сердце холодной змеей стала вползать тревога. Хотя с какой стати я дергаюсь? Вполне вероятно, что Кира на работе. Я сбегала за записной книжкой и стала снова тыкать пальцами в кнопки.

– Слушаю, – прозвенел тоненький, совсем детский голосок.

– Будьте любезны Нифонтову.

– Ее сегодня не будет.

– Почему? – вырвалось у меня.

– Заболела, – равнодушно сказала собеседница, – только что звонила и сообщила: «Не приду, сердце прихватило». Оно и понятно! Жарища какая!

– Спасибо, – пробормотала я, – большое спасибо.

Змея тревоги превратилась в дракона. Пару минут я стояла столбом, потом стала одновременно натягивать футболку, джинсы, кроссовки, схватила ключи и побежала к машине. С какой стати Кира сказала мне: «Прощай, Вилка! Не поминай меня лихом! »