Я знаю, что Беббанбург можно завоевать. Несколько веков назад мой предок взял форт, а потом я захватил эту твердыню, но любой враг, будь то сакс, норманн или скотт, найдет Беббанбург крепким орешком. Я усилил и без того мощную оборону своего дома. Единственный верный способ овладеть им – расположить флот напротив беббанбургского берега и армию у ворот, отрезав тем самым подвоз припасов, взяв нас, таким образом, измором. Либо осада, либо предательство.

– Чего ты хочешь? – задал я Домналлу вопрос, стремясь покончить с этой неприятной встречей.

– Мой король предлагает тебе союз, – тщательно подбирая слова, сказал шотландец. И вскинул руку, предупреждая мои возражения. – Он готов дать клятву никогда не нападать на тебя и, более того, прийти на помощь в случае вторжения. – Домналл выждал, ожидая от меня ответа, но я молчал. – И он даст тебе в заложники своего старшего сына.

– Его сын уже был у меня заложником.

– Принц Селлах шлет привет. Он добром поминает тебя.

– И я его тоже.

Селлах оказался моим заложником много лет назад, когда Константин решил заключить перемирие между Альбой и Нортумбрией. Перемирие устояло, юный принц прожил у меня год, и я проникся к нему симпатией. Впрочем, подумалось мне, теперь Селлах уже мужчина средних лет.

– И чего хочет от меня король Константин за это? – уточнил я.

– Ему нужна Камбрия, – ответил Домналл.

– Которая отойдет к Страт-Клоте? – Я поглядел на Дифнвала. Камбрия граничила с этим малым королевством, и трудно было представить, что король Овейн потерпит шотландских воинов на своей южной границе. Никто из моих собеседников не ответил, поэтому я снова перевел взгляд на Домналла. – Только Камбрия?

– Королю Константину, – заговорил Домналл предельно осторожно, – нужны все земли к северу от Тинана и Гедена.

Я улыбнулся:

– Он меня в скотта решил обратить?

– Случаются вещи и похуже. – Домналл улыбнулся в ответ.

Константин и прежде заявлял территориальные претензии, упирая на то, что построенная римлянами поперек Британии великая стена, протянувшаяся от реки Тинан на востоке до Гедена на западе, является естественной границей между скоттами и саксами. Весьма дерзкая заявка, которой Этельстан, как я знал, будет сопротивляться всеми силами. Если ее удовлетворить, Беббанбург превратится в шотландскую пограничную крепость, а передо мной, хоть это и осталось невысказанным, выдвинут требование присягнуть на верность Константину.

«Нортумбрия! – подумал я. – Бедная Нортумбрия!» Маленькая и скверно управляемая страна, со всех сторон граничащая с более сильными народами. К северу живут скотты, к югу – саксы, и те и другие хотят прибрать ее к рукам. Норманны из Камбрии, этой западной нортумбрийской области, скорее всего, предпочтут скоттов, но обитающие в Восточной Нортумбрии саксы научились бояться шотландцев и видят самую надежную свою защиту в мощи Беббанбурга.

– А что станется с Беббанбургом? – спросил я.

– Король обещает, что крепость будет принадлежать тебе и твоим преемникам вечно.

– Вечность – большой срок.

– А Беббанбург – крепость на все времена, – возразил Домналл.

– Но как к этому отнесутся шотландские христиане? – осведомился я. – Долго ли они согласятся терпеть язычество?

– Король Овейн, – снова заговорил Дифнвал, – с уважением относится к верованиям норманнов в нашей стране.

Это объясняло молот, висящий рядом с крестом.

– Верования их он уважает до тех пор, пока нуждается в их мечах, – съязвил я.

– Я не намерен обсуждать это, – отрезал Домналл и посмотрел на моего сына, сидевшего справа от меня. – Как вижу, однако, твой сын христианин? – Мягко спросил он. Я кивнул. – Тогда со временем и, возможно, очень-очень нескоро Беббанбург станет христианским.

Я проворчал что-то нечленораздельное. Меня искушали? Да. Но предложение Константина было таким откровенным и дерзким, что у меня не находилось слов. Домналл, похоже, видел мои колебания.

– Лорд Утред, мы не требуем немедленного ответа, – успокоил он. – Просто хотим, чтобы ты все обдумал. И сообщил о решении через три недели.

– Через три недели?

– В Бургеме, – уточнил шотландец.

– В Бургеме? – озадаченно переспросил я.

– Тебя разве не вызвали? – В голосе его прозвучало удивление.

– Что за Бургем?

– Городок в Камбрии, – пояснил Домналл. – Король Этельстан созвал нас всех, – произнес он с иронией, хотя последние слова буквально сочились ядом. – На витан^[2] всей Британии.

– Не слыхал об этом, – пробормотал я, удивляясь, почему Ода ничего мне не сказал. – И вы там будете?

– Нас вызвали, – все тем же язвительным тоном продолжил Домналл. – А когда господин зовет, мы обязаны подчиняться.

Выходит, Этельстан решил устрашить скоттов своим войском и таким образом убедить их отказаться от притязаний на Нортумбрию. И с какой стати, размышлял я, шотландцам являться на это собрание? Потому что Этельстан – сильнейший из королей Британии и потому что за вызовом на переговоры кроется угроза войны. Войны, которой Константин пока не хочет.

Домналл намекает, что Этельстану нужна не только Нортумбрия. Ему нужен также и Беббанбург.

Выходит, моя крепость снова под угрозой, и на этот раз союзников у меня нет.

Мне предстоит ехать в Бургем.

Глава 3

В самом ли деле Константин ожидал, что я приму предложение? Принесу ему клятву верности и передам Беббанбург с его обширными землями Шотландии? Он слишком хорошо меня знал, чтобы рассчитывать на согласие, так что посылал Домналла не ради этого. Шотландцу поручили сообщить мне, что Этельстан тоже хочет заполучить Беббанбург. И я предупреждению поверил, так как соглядатаи в Уэссексе доносили о делах при дворе Этельстана, и вести меня не радовали. Большой дом в Винтанкестере щеголял теперь позолоченными балками, трон был обит алой материей, королевская стража получила алые плащи и окованные серебром шлемы. Этельстан намеревался поразить нас своим величием, а вокруг него роились молодые, амбициозные люди, жаждавшие обрести земли, серебро и собственное величие.

И король всей Британии приказал мне явиться в Бургем.

Вызов доставил священник в сопровождении сорока верховых воинов, на щитах у которых красовалась эмблема Уэссекса в виде дракона, сжимающего в когтях молнию.

– Лорд, король шлет тебе привет, – сказал поп, после чего неуклюже сполз с седла, опустился на колено и вручил мне свиток, перевязанный красной лентой с восковой печатью, на которой оттиснуто было то же самое изображение дракона с молнией. Печать Этельстана.

Я был мрачен, так как Домналл посеял во мне недоверие к Этельстану. Я разрешил въехать в Ворота Черепов только полудюжине западных саксов, да и тем не дал продвинуться дальше конюшен, где скрепя сердце угостил слабым элем и потребовал покинуть мои владения до заката.

– Ты тоже уедешь с ними, – сообщил я попу, молодому человеку с тонкими как пух волосами, блеклыми глазами и хлюпающим носом.

– Лорд, мы очень устали! – воззвал ко мне священник.

– Ну, значит, чем быстрее вы вернетесь домой, тем лучше, – отрезал я, после чего сорвал со свитка ленту.

– Если тебе, лорд, потребна помощь, чтобы прочитать… – начала было поп, потом встретился со мной взглядом и неразборчиво пробормотал что-то.

– До заката, – напомнил я и отошел в сторону.

Это было невежливо, но я был зол.

– Они считают меня слишком старым! – пожаловался я Бенедетте, после того как священник ушел.

– Слишком старым для чего?

– Было время, – продолжил я, не обратив внимания на ее вопрос, – когда Этельстан нуждался во мне! Теперь он полагает, что меня можно не принимать в расчет, что я слишком стар для помощи ему. Я как король в тавлеях!

– В тавлеях? – спросила она, запнувшись на незнакомом слове.

– Ну, ты знаешь – это такая игра, где двигают фигуры по доске. Этельстан считает, что меня загнали в угол, так как я слишком стар, чтобы быстро реагировать и принимать решения.

– Он ведь твой друг!

– Он был моим другом. А теперь хочет избавиться от меня. Ему нужен Беббанбург.

Бенедетта поежилась. День был теплый, но с закатом холодный ветер с моря застонал под высокими карнизами крыши.

– Что сказал тот скотт? А? Он будет защищать тебя?

Я хохотнул безрадостно:

– Им я не нужен. Их тоже интересует Беббанбург.

– Тогда тебя буду защищать я! – пылко заявила женщина. – Сегодня! Мы идем в часовню!

Я ничего не ответил. Если Бенедетта желает помолиться за меня, я пойду с ней, хотя и сомнительно, что ее молитвы перевесят амбиции королей. Если мои подозрения верны, Этельстан хочет заполучить Беббанбург, и Константин тоже, ведь королевству нужна сила. Король Альфред доказал, что мощная крепость – бург вроде Мамесестера или такая твердыня, как Беббанбург, – является самым действенным средством против захватчиков. Так что Беббанбургу суждено стать либо северным оплотом Этельстана, либо сторожем на южной границе Константина, и командовать ею будет не Утред, а человек, пользующийся полным доверием того из королей, который возьмет верх.

Но разве я не доказал, что достоин доверия? Я взрастил Этельстана, научил его сражаться, дал ему трон. Но я не христианин, не красавчик как Ингильмундр, и не льстец из числа тех, кто, по слухам, окружает теперь короля Уэссекса.

Переданное священником послание содержало приказ прибыть в Бургем на встречу с Этельстаном на праздник Зефирина, уж кем бы он там ни был. Мне полагалось привести с собой не более тридцати человек, захватив запас провизии для них на десять дней. Тридцать человек! Да проще было бы просто потребовать от меня бросить меч и открыть нараспашку Ворота Черепов!

Но я подчинился.

Я взял с собой всего тридцать своих воинов.

А еще попросил Эгила Скаллагримрсона составить мне компанию с семьюдесятью одним его норманном.

И вот так мы отправились в Бургем.

* * *

В ночь накануне отъезда в Бургем я побывал в беббанбургской часовне. Нечасто я ходил туда, и уж тем более с охотой, но Бенедетта попросила, и потому я повел ее в холодную ночь к маленькому храму, стоящему рядом с господским домом.

Я предполагал, что мне просто придется потерпеть, пока она помолится, но обнаружил, что Бенедетта обстоятельно подготовилась к визиту, потому как в часовне нас ждали широкое мелкое блюдо, кувшин с водой и фляжка. Алтарь освещали свечи, замерцавшие, когда порыв ветра ворвался в открытую дверь. Бенедетта закрыла ее, набросила капюшон плаща на темные волосы и опустилась на колени перед блюдом.

– У тебя есть враги, – с горечью произнесла она.

– У всякого мужчины есть враги, иначе он не мужчина.

– Я защищу тебя. На колени.

Я неохотно, но подчинился. Мне ли привыкать к женщинам и магии? Гизела бросала рунные палочки, чтобы предсказать будущее, моя дочь использовала заклятия, а давным-давно в одной пещере мне были ниспосланы сны. Колдуны есть и среди мужчин, конечно, и мы их боимся, но женская магия более тонкая.

– Что ты делаешь? – спросил я.

– Тише! – Она налила воду в мелкое блюдо. И продолжила негромко: – Il malocchio ti ha colpito.

Я не стал спрашивать о значении этих слов, так как понимал, что они обращены скорее к ней самой, чем ко мне. Бенедетта вытащила пробку из фляжки и очень осторожно влила в воду три маслянистые капли.

– Теперь жди, – велела она.

Капли растекались, поблескивая, образуя фигуры. Ветер стонал под крышей часовни, дверь поскрипывала. Волны бились о берег.

– Есть опасность, – сказала итальянка, глядя на масляный узор.

– Опасность всегда есть.

– Дракон и звезда, – произнесла она. – Они пришли с севера?

– Верно.

– Однако опасность грозит с юга. – В тоне звучало удивление. Она ниже склонилась над блюдом, и капюшон закрыл ее лицо.

Женщина снова замолчала, потом махнула мне:

– Подойди ближе.

Я подполз на коленях к ней.

– Нельзя мне поехать с тобой? – с мольбой спросила она.

– Если там опасно? Нет.