«Думаю, большинство людей только и ждёт возможности кому-то помочь. Так что мы поступаем бесчеловечно, когда стесняемся просить о помощи».

Алиса хочет казаться человеком, который всегда думает и поступает вопреки некоей неясно кем установленной норме. На самом деле ей так важно чужое внимание: если не восторг, то хотя бы протест, – что пару раз в месяц ей приходится перечитывать в Интернете характеристики энергетических вампиров, проверять, точно ли она не подходит под определение. «Не то чтобы я верю в энергетических вампиров», – усмехается Алиса.

Не то чтобы она верит. Ей вообще трудно сказать, во что она действительно верит. Алиса так запуталась во всех этих образах! Всё началось с первой маски, надетой ещё в детстве, – так надо. Чаще всего она не понимала, почему же надо и почему именно так, но соответствовать было очень удобно. Не спорить, просто быть умницей и всем нравиться.

Со временем масок становилось больше. Какие-то из них Алиса придумала и надела сама в тайной надежде, что новые маски перекроют старые и будут больше ей подходить. Но как выглядит её собственное настоящее лицо? Можно ли вспомнить это теперь?

Как всегда, Алиса потонула в своих размышлениях, пролистывая одну за одной истории в «Инстаграме» и даже не вникая в их содержание. Время, кусочки чужих жизней, знакомые и малознакомые лица не бежали – ползли мимо в затянутом донельзя хороводе сюрреалистично медленно. Будто бы она, Алиса, жила гораздо быстрее, чем все эти люди в телефоне.

И всё равно не успевала, тогда как они – вполне.

И от этого осознания Алисе становилось ещё страшней.

Вдруг она спохватилась и достала книгу: даже если не получится прочесть ни страницы, куда лучше невидящим взглядом смотреть в печатный текст, чем в телефон. «Хотя бы со стороны за умную сойдёшь», – усмехается она.

Полупустой поезд летит легко, ровно, и Алиса вспоминает, как в детстве училась читать в лихорадочно трясущихся поездах и маршрутках. «Испортишь зрение!» – сердито прикрикивала мать, и все до одной старушки, набившиеся на тесные сидения маршрутки, вторили ей, качая головами.

Теперь вагоны стали светлыми и тёплыми, и даже люди в них, кажется, качественно подобрели. «Когда вокруг чисто и красиво, мало кому захочется браниться», – пишет Алиса в сети, ожидая комментарии о том, какие бессовестные и мерзкие на самом деле люди и как им всем только и хочется, что ругаться благим матом на всё живое. Почему-то люди вокруг неё часто не верят в чужие хорошие качества. Интересно, верят ли они в свои, по-настоящему верят?

Только один минус остался прежним: запахи. Ничего не поделаешь, люди пахнут, и чаще всего пахнут неприятно. А есть ли вообще приятные запахи? Порой, когда Алиса возвращается домой ранним вечером, в подъезде стоит насыщенный запах жареного лука, печёной картошки со шкварками, свежих овощей или горячей выпечки. Живот одобрительно урчит, но Алиса кривится – вкусные запахи кажутся вдвойне мерзкими, осквернённые нежилым воздухом подъезда. Настолько нежилым, что он кажется мертвенным.

Как хорошо, что теперь все ездят в метро в масках! И никто не показывает пальцами на Алису, за бледно-голубой повязкой спрятавшуюся от запахов человеческих тяжестей и несчастий. А всё-таки маска не всегда помогает, и сейчас Алиса ныряет носом в свежеотпечатанную книгу, потому что в полупустой вагон входит старушка, и она пахнет. Даже не невкусно, наверное. Просто запахи старых людей всегда пугают Алису. Они напоминают о том, как мало времени отведено ей самой. Какую бы жизнь ни прожили старики, Алисе всегда кажется: они не успели! Хотя что не успели – она затрудняется ответить. «Если буду долго дышать этим воздухом, я заражусь неуспеванием и старостью. Я за одну ночь сморщусь, скукожусь, состарюсь и такой и буду всю оставшуюся жизнь!» – содрогается Алиса.

Из всего вагона старушка выбирает место рядом с ней. Подслеповато щурясь, всматривается в наклеенную напротив карту метро. У Алисы отличное зрение, но и она едва может разглядеть подписанные станции. На что же рассчитывает старушка?

– Милая, – спрашивает она тихим прерывистым голосом, переводя взгляд: секунду смотрит на Алису, секунду – на схему. – Какая следующая станция?

Алиса отвечает.

– Мне до «Марксистской», – говорит старушка. Девушка кивает будто бы одобрительно: «Марксистская» – отличный выбор. А что ещё скажешь? И Алиса утыкается в книжку, на этот раз действительно читая её. На следующей станции вагон заполняется людьми. Старушка тут же поворачивается к новому соседу и заводит с ним разговор. Алиса совершенно не хочет подслушивать, но в метро это всегда происходит само собой: пытаясь перекричать шум поезда, люди разбалтывают свои тайны целому вагону.

Впрочем, старушка не выбалтывает никаких тайн. Она интересуется у хмурого молодого человека с густыми чёрными бровями, где находится «Бульвар Рокоссовского». Вдвоём они бессмысленно всматриваются в стену напротив, пытаясь разглядеть нужную станцию. Не получается; молодой человек лезет в телефон.

Алиса пытается удержать взгляд в книге, но не выдерживает и вставляет своё:

– Это крайняя станция на востоке красной ветки!

– Как мне туда добраться, милая? – спрашивает старушка. Алиса едет одну станцию по красной ветке и, испуганная перспективой долгого объяснения, обещает проводить попутчицу до нужного поезда. Потом, правда, возникает запоздалое желание взять свои слова обратно: Алисе пересаживаться на одном из самых долгих переходов, к тому же для старушки это будет небольшой крюк – явно не лучший путь, который можно было посоветовать.

Юноша, не отрываясь от телефона, заявляет:

– Слушайте, да я туда же еду! Я вас провожу!

Алиса вздыхает спокойно. Потом в голове проносится странная мысль: «С чего бы это он вдруг спохватился, что едет туда же? Минуту назад даже название станции не знал! А вдруг он задумал втереться к бабушке в доверие и… и…» – придумать продолжение Алисе не удаётся. Она с досадой переворачивает страницу книжки про психологию мотивации, мысленно ругая себя: «Надо было читать детективы! Тогда я развила бы дедукцию! И мне вовсе не пришлось бы гадать!»

Старушка переключается с одного соседа на другого в излияниях благодарностей, на каждой станции перебиваемых вопросом о том, пора ли выходить. Наконец «Площадь Ильича» – пора, но именно теперь она успокоилась и не спрашивает; диктор уже объявил станцию, поезд замедлил ход и плавно остановился, а парень всё сидит. Алиса напряглась, готовая диктовать старушке дорогу, как только двери откроются, но тут молодой человек всё-таки встаёт, подхватив попутчицу под локоть, и аккуратно забирает у неё сумки.

– Ты работаешь? Учишься? – спрашивает старушка, когда они медленно идут к выходу.

– Да, я и работаю, и учусь – нужно же оплачивать образование, – отвечает парень.

«Хороший, – думает Алиса. – Сумки помог нести!»

И она уже готова снова уткнуться в книгу, наконец-то в неё вчитаться, но червячок беспокойства не даёт вздохнуть спокойно, твердя бесконечные «а если» и «а вдруг». Покосившись на время, Алиса всё же вскакивает, в последний момент успевая выбежать из вагона, и догоняет старушку с юношей. Они идут неспешно, увлечённые беседой, и даже не оборачиваются, когда Алиса присоединяется к ним. Но – она уверена – они её заметили. Потому что в душе волной взметается нежное детское воспоминание: они с бабушкой и сестрой едут в зоопарк, и эта дорога бесконечно длинная, как будто сезоны сменяют друг друга, пока они переходят с жёлтой ветки на фиолетовую – даже путь из варяг в греки не был таким долгим. И пока они едут, Алиса всё пишет что-то в тетрадке: огромные буквы, корявые от тряски – это только сейчас поезда ходят мягко, хоть в прописях пиши – и какая-то дама, ровесница её бабушки, заглядывая в записи, с уважением трясёт головой: «Какая она у вас молодец!» И Алиса действительно молодец, и грек, и варяг. И бабушка сегодня даже покажет им павильон с ночными животными, где прыгают, словно карнавальные шуты, глазастые зверьки с таинственными змеиными именами, такими сложными, что Алиса специально их заучила: сенегальский галаго!

Целое мгновение кажется, что простая поездка на метро может стать приключением, как когда-то в детстве. И Алиса, закусив губу, загадывает: «Пусть станет!»

Старушка сыплет вопросами, уточняя малейшие детали рассказа юноши. Есть в этом что-то удивительное: вообще-то Алисе нравится общаться с пожилыми дамами, ведь они всегда рассказывают что-то о своей молодости, и можно приобщиться к романтическим временам, в которые ты никогда не жил (все прежние времена, вопреки истории, казались Алисе романтическими). А эта старушка вместо того, чтобы рассказывать о своей замечательной юности, пытается побольше узнать о чужой. И Алису снова кусает подозрение: «А что, если…»

Она вспомнила – в этот раз не пришлось даже проверять в Интернете – классическое описание энергетических вампиров. Нет, конечно, тут дело совсем в другом; может, как в сказках – что-то вроде Белоснежки? «Не каждый раз предлагаешь проводить незнакомого человека до ненужной тебе конечной, почти час езды в один конец – мне вообще впервые в жизни пришло в голову провожать, а тут я не одна такая, нас двое. И хотя это совсем не входило в мои планы, хотя мне-то ни на какой Бульвар не нужно, я тоже теперь туда еду. Что побудило меня? Может ли быть такое, что эта женщина хитро заставила нас показывать ей путь, а на самом деле следовать за ней, чтобы украсть нашу молодость где-нибудь в менее людном месте?»

Алиса качает головой, отгоняя глупые мысли. Спрашивает себя строгим внутренним голосом: «Алиса, ну сколько тебе лет…»

И старушка, словно прочитав её мысли, задаёт тот же вопрос:

– А тебе сколько лет, милая? Школу уже закончила?

Алиса давно закончила школу. У неё уже даже была однажды юбилейная встреча одноклассников. И после той встречи Алиса поклялась ни за что больше на такие мероприятия не ходить, потому что в тот день как никогда сильно ощутила, как быстро проходит время, как она ничего не успевает, словно её время гораздо стремительней, чем у других.

Старушка, не дождавшись ответа от задумавшейся девушки, отворачивается ко второму собеседнику. Она больше не заговаривает с Алисой до самого Бульвара Рокоссовского, они едут странной компанией: Алиса; пожилая дама в поношенном пальто-шинели, стёртых ботинках и новеньком, едва ли не блестящем берете; парень с огромной и в то же время почти пустой оранжевой сумкой «Ашан», по дну которой болтаются старые книги в твёрдых обложках и плюшевый медвежонок формата «Тедди» – это сумка старушки.

На Бульваре Рокоссовского все трое выходят из метро. Алисе всегда казалось, что на севере, юге, востоке и западе Москвы разная погода. И хотя сейчас она всего лишь с юго-востока приехала на восток, температура воздуха за час, проведённый под землёй, будто бы изменилась: воздух стал жёстче и холоднее. Может быть, поднялся новый ветер – зимний?

– Бабушка, куда Вам дальше? – спрашивает парень.

Старушка, щурясь, медленно крутится вокруг себя и растерянно произносит:

– Ко врачу… к гериатру…

Алиса, хоть и слышит это слово впервые, безошибочно указывает направление: прямо напротив неё расположена крупная вывеска «Геромедицина». Молодые люди провожают старушку прямо до двери и, не сговариваясь, оба направляются к метро.

Прикладывая «Тройку» к турникету, Алиса громко задаёт вопрос:

– Разве тебе не сюда нужно было ехать?

Парень мгновенно краснеет и, пожав плечами, отвечает:

– Я соврал.

– Зачем? – червячки алисиного сомнения победно ликуют. Ведь они так и знали! Сейчас выведут этого типа на чистую воду…