25.06.2010г. «Душа моя, завтра мы уезжаем. Купили билеты в мягкий вагон и поедем с комфортом, пересекая половину южной части России. Устроим себе подарок в день рождения. Хороший повод. Мне исполнилось 24, Арсению – 8. Самое время «покорять» новые вершины. Я приняла решение не писать больше тебе писем на Марс. Думала, чем дольше буду писать, тем больше у меня будет надежды на твоё возвращение. Получается наоборот. Она тает с каждым днём, как снег в ладонях. Видимо, на красной планете не так и плохо. Не сердись. Прошёл год, а я не узнала ничего нового. Мне нужно жить дальше и привыкнуть к тому, что ответа не будет. Прости за любовь».

Лиза больше не писала писем, но не забывала просматривать входящую корреспонденцию. Поездка на поезде до Анапы Сене понравилась. Первые дни он проводил у окна вагона, наблюдая, как менялись пейзажи. Ему нравился перестук вагонных колёс, обеды и завтраки за столиком у окна, и чай в подстаканниках. Потом он увидел море. Они ехали налегке, как настоящие туристы, без сумок и чемоданов, и соблюдали строгий график и маршрут. Три дня в Анапе, три в Новороссийске, четыре в Геленджике, три в Джубге, три в Туапсе и четыре в Сочи с вылетов из Адлера. Спортивная сумка Лизы и рюкзак Арсения вместил все «походные» вещи и обувь. Питание и сухой паёк для поездки по железной дороге они брали с собой. Останавливались на три дня чаще там, где больше нравилось из предложенного жилья. Им нужен был душ, ужин и ночлег. Всё остальное время они проводили на берегу или в городе. От города до города передвигались на общественном транспорте. Оба остались довольны поездкой. Арсений, следуя за сестрой на посадку в самолёт, взял её за руку и сказал негромко: «Ты самая лучшая сестра в мире».

Лиза вышла на работу и понемногу возвращалась к жизни. Ей нравилась работа, отношения с Максимом складывались ровные, иногда интересы пересекались, но были направлены в одну сторону и решались обоюдно. Бывали моменты, когда Макс просил её о помощи или спрашивал совета, и Лиза никогда не отказывала. Она встречалась с Катей, ездила к отцу, принимала у себя Милану или выбиралась с ней «потусить». Иногда приглашала к себе Софью Аркадьевну на чашку чая. Так незаметно прошли ещё два года. Милана предложила Лизе в сентябре двенадцатого года поехать на отдых в Турцию.

– Лиза, рейс самолёта прямой, отель отличный, пляж пять баллов, берег Средиземного моря. Что не так?

– Мне противопоказана Турция, – улыбалась подруга. – Я не понимаю, чего ты меня уговариваешь, если я и так согласна ехать. Ты, Лана, заработалась. Вот что значит заниматься бизнесом. Это я восемь часов отработала и домой, а ты, то в офисе, то на встрече, то в командировке, а то в телефоне. Ты его на ночь отключаешь? Мы с тобой обсуждали эту тему, и путёвки ты брала по моему паспорту.

– А с чего я тогда решила, что ты против поездки?

– Я против кучи ненужных вещей на семь дней, которые ты хочешь мне навязать.

– Точно! Бери, что хочешь. Главное паспорт не забудь.

– Я его в прошлом году обменяла и он у меня девственно чист. А ты возьми одну приличную вещь, закрывающую твои роскошные формы. Кто знает, где мы окажемся кроме пляжа и отеля. А судя по координатам, твоя Анталья – это азиатская часть Турции. Тебя местные не поймут. Сам Стамбул – это город двух континентов, которые разделили проливы и море. Одна часть его европейская, вторая – азиатская.

Небольшой семейный отель «Хрустальный цветок» расположился на самом берегу моря. Это был сказочный уголок с уютным номером, ухоженным пляжем и вкусной кухней. Милана быстро находила общий язык с окружающими, ни на минуту не забывая о своём бизнесе, и заводила полезные знакомства. Уже на третий день она делилась с Лизой своими планами.

– Мне нужно полететь в Стамбул. Я должна попасть на приём и попытаться решить вопрос с прямыми поставками, минуя Москву.

– И в чём ты выиграешь?

– Во-первых, в транспортных расходах. Груз идёт морем до Новороссийска. Дальше едет в Москву и только потом попадает ко мне. Это занимает времени больше, чем контейнер с грузом примет фура в Новороссийске и повезёт его мне. И расстояние короче, и одна погрузка-разгрузка отменяется. Во-вторых, разница в оптовой цене, особенно в сезон скидок, обойдётся от тридцати до пятидесяти процентов. Это не фантазия, Лиза, это реальность. Я должна попробовать, пойми.

– Я понимаю, Лана. У тебя есть контакты компании. Звони и договаривайся о встрече. Как ты объяснишь свою инициативу отцу?

– А он что теряет? Договор до конца года я исполню. Ты думаешь, давний поставщик не сможет подставить?

– Тогда проблема в чём?

– Как я буду с ними общаться? Ты можешь поехать со мной.

– А куда я денусь? Меня здесь без тебя украдут, – улыбнулась Лиза. – Ты зря переживаешь. Там могут быть и русскоговорящие служащие. Звони, а если вы друг друга не поймёте, передашь трубку мне.

Русский язык на том конце знали и Милану записали на приём, назначив время. Оставалось дело за малым – добраться до Стамбула. Лиза, глядя на подругу, вспомнила себя недавнюю, когда бралась за дело с интересом и желанием. Когда хотелось уложиться в короткие сроки, с хорошим качеством, посмотреть на результат своих трудов и, возможно, кого-то удивить. Самолётом они добрались за час двадцать, а через десять минут такси доставило их по нужному адресу. Их пригласили в кабинет, за столом которого сидел турок, вполне прилично говорящий по-русски. Узнав цель визита, он на пару минут вышел, а вернувшись, пригласил пройти в соседний кабинет, где за столом сидел Эмин Аслан.

– Эмин? – чуть слышно выговорила Лиза.

– Лиза? – удивился не меньше турок. – Присаживайтесь. Ты занялась бизнесом, – спросил он по-английски.

– Нет, – Лиза продолжала стоять. – Я у своей подруги в роли переводчика. Но раз у вас есть тот, кто говорит по-русски, подожду Милану за дверью, – ответила она на языке туманного Альбиона.

– Нам нужно с тобой о многом поговорить.

– Хорошо. Закончите одно дело, а позже поговорим. – Она вышла из кабинета и прислонилась спиной к стене. «Господи, зачем ты послал мне эту встречу? К чему теперь все разговоры, а главное, о чём можно говорить? – думала она, прикрыв глаза. Прошли пару минут и её тронули за плечо:

– С вами всё в порядке?

– Да. Спасибо. Всё хорошо.

– Эмин бей просил вас пройти со мной. Он будет чуть позже.

Девушка открыла перед Лизой дверь, пропустила её в кабинет и закрыла за ней дверь. Елизавета переступила порог и замерла. За столом в инвалидном кресле сидел Керем. Прошли секунд десять, прежде чем она осознала происходящее. Она сделала два шага вперёд, навстречу Керему, который выехал из-за стола, и присела перед коляской на корточки.

– Здравствуй, душа моя. Скажи мне, что это не сон, и я не сплю, – она пристально смотрела в его глаза, правой рукой коснулась щеки, которую пересёк вдоль незнакомый, неглубокий, но длинный шрам. – Нет. Ты ни моя душа. Мой Керем не заставил бы меня так страдать. Он нашёл бы способ вернуть меня к жизни, пусть и не сразу. Возможно, он оставил меня, но сделал это по-мужски, – она выпрямилась и с вызовом посмотрела на него, сделав шаг в сторону. – У меня всего один вопрос: почему ты принял такое решение? Посчитал его единственно правильным? А почему просто не сказать: «Лиза, тебя обманули. Да, я немного не здоров, но жив. Ты прости меня, но нам не нужно больше видеться». Думаешь, после этих слов, я стала бы тебя преследовать? Или мне было бы больнее услышать об этом, чем известие о твоей гибели по моей вине? Это я умерла в тот день вместо тебя. Да, я есть. Есть тело, разум, а души нет. Внутри меня пустыня с раскалённым песком.

– Говори по-русски. Я выучил язык, как ты советовала, – он говорил с небольшим акцентом.

– Чтобы понять меня, нужно не только знать русский язык, нужно думать по-русски, чувствовать по-русски.

– Присядь. Я многое тебе объясню. Я пролежал в коме десять дней. После твоей встречи с Мелек, Эмин разыскал таксиста, но не успел в аэропорт. Ты уже улетела. Отец с братом не стали тебя искать, посчитав жестоким обнадёживать тебя, а потом убить во второй раз. Телефон мой исчез, а контактов твоих у них не было. Решили дождаться, когда я приду в себя, – Керем тяжело вздохнул и выпил глоток воды. – Всё очень сложно, Лиза. Меня собирали по частям сначала здесь, потом в Германии. Долгое время я был коконом и мог только лежать. Как и что я мог тебе сказать, зная, что могу остаться на всю жизнь лежачим? Когда я прочёл твои письма, хотел написать и не смог – надеялся на операцию, потом ещё на одну, и ещё. Перенёс восемь операций за три года, но могу пока только сидеть. Предстоит ещё две, но гарантий уже не дают. Поздно было каяться в собственных ошибках. Написать – значит, причинить новую боль. Я знаю, что поступил глупо и жестоко. Прости.

– Это твоя жизнь и твой выбор, а я не могу ни понять, не простить. Твоё молчание перевернуло всю мою жизнь. Прежней Лизы Тумановой больше нет. Она умерла три года назад и осталась здесь, на турецкой земле. Но я рада, что ты жив, пусть и не совсем здоров. Поправляйтесь Керем бей. Извините, я пойду. Прощайте.

– Ты не хочешь меня видеть?

– Мы не виделись три года по вашей инициативе. Вы этого не хотели, я этого не могла. Что теперь изменилось? Наша встреча – это случайность.

– Ты думаешь, эта встреча не сможет вернуть нам былого?

– Я знаю одно – прошлое не возвращается.

Лиза покинула кабинет, а Керем проехал в кабинет брата. Лучше бы он этого не делал. Милана была очень воспитанной, интеллигентной и умной девушкой, но при виде Керема, стала напоминать тигрицу, которая не знает рамок приличия. Она встала из-за стола и подошла к креслу Керема.

– А ты, оказывается, редкостный козёл, – говорила она по-русски, не задумываясь над тем, понимают ли её братья Аслан. – Значит, ты, подлый трус, жив и почти здоров, – Милана влепила ему пощёчину. – Это тебе за Лизу, за её слёзы. Ты так её любил, что сделал несчастной. Тебе ли не знать какая она была.

– Ты права, Милана. Я виноват, – Керем опустил голову. – Ударь ещё, если так станет легче.

– Я тебя презираю и не хочу иметь с вами ничего общего, – только теперь до Миланы дошло, что он говорит по-русски, а значит всё, сказанное ею, он понял. – Вам всем отольются её слёзы. Гореть вам в аду. Идите вы к чёрту со своим бизнесом, – девушка вышла, хлопнув дверью.

– Таркан, я должен знать, куда они пойдут, где остановятся, проследи и звони мне, – Эмин повернулся к брату. – Аллах, Аллах! Кто же мог подумать, что Милана Кашич подруга Лизы? – Эмин растерялся, заметив слёзы в глазах брата. – Керем аби, рано отчаиваться. Всё можно, если не исправить, то начать заново. Инша Аллах!

– Не знаю. А Милана молодец. Ради подруги пожертвовала полезной связью. Ты обещал ей помочь?

– У неё есть интерес к нашей продукции. Раньше покупала её в Москве. Прямые поставки снизили бы расходы и добавили прибыли, но для нас это не более десяти процентов того, что мы отправляем в Россию. Хотя, груз пойдёт в одном направлении, а уже в России его просто «разделят». Мы ни о чём конкретном и не договорились. Можно попробовать. Уж больно девушка хороша. Они давно дружат.

– С университета. Не думаю, что после всего, она станет с нами разговаривать. У Ланы есть свои принципы. Она может предложить, но никогда не будет просить, а дружба с Лизой для неё выше интересов бизнеса.

– Я попробую её вернуть и поговорить о бизнесе, не касаясь личных тем. Пожалуй, нам это нужно больше чем ей. Пока мы не наладим отношения с Лизой, пусть и дружеские, нам нужна её подруга. Я правильно понимаю тебя, брат?

– Я боюсь, Эмин. Я боюсь, что Лиза не даст мне шанса всё начать сначала, а я, после этой встречи, не смогу жить как жил. Я её люблю, как и три года назад. Она мало изменилась внешне, но ты бы слышал, как она со мной говорила. Я считал, что поступил правильно, а судя по её словам, – это было преступление. Знаешь, как это больно услышать: «Прежней Лизы Тумановой больше нет. Она умерла и осталась здесь, на турецкой земле».

– Ты чего слёзы льёшь? – заметив подругу у входа и обняв её, вздохнула Милана. – Я видела Керема. Спроси, есть ли где кафе поблизости, нам нужно переварить увиденное?

Кафе оказалось рядом. Сделав заказ, Лиза вытерла слёзы и посмотрела на подругу.