Он вернулся в город девятнадцатого февраля довольный собой и своей жизнью. Теперь все зависело только от него. Воронцов уже не сомневался в том, что есть некая третья сила, подтолкнувшая его позвонить Дунаевой, и которая так распорядилась его судьбой. У него есть большая семья, в которой, если кто и не любит его, то проявляет уважение. Есть жена и дочь, есть названые сыновья, есть даже теща и тесть. А главное, есть взаимная любовь. Полтора месяца, прожитые им в семье, оказались самыми счастливыми за последние десять-пятнадцать лет. Он уже не мог представить свою жизнь вне этого дома. Самолет доставил его в аэропорт в пять утра в воскресенье, и он приехал к дому, когда еще спали даже Варвара с мужем. Запертую калитку ему отворила жена, которая пять дней с нетерпением ждала его возвращения.

– Всего один вопрос: какой вердикт вынесла комиссия? –

спросила нетерпеливо Марина.

– Здоров, как племенной бык, отсюда все потребности, а все подробности после душа с тобой…

Теперь они тихо переговаривались в кухне за чашкой кофе, плотно прикрыв дверь столовой, давая возможность домашним выспаться.

– Как все прошло? – спросила Марина. – Не томи, говори.

– Все хорошо. Я могу оперировать, могу руководить, могу все. Я уволился с прежнего места работы, но квартиру не продал, она Лизина, и прописка у меня и Лизы осталась московская.

– У меня для тебя новость. Наш Морозов уходит начмедом. Пойдешь работать в отделение?

– Пойду, но не в наше отделение. У меня для тебя тоже есть новость. Я отказался от должности заведующего отделением. Пусть Игорь растет, а мне предстоит сделать выбор.

– А ты, Воронцов, молодец. Поступок достойный. И, как ты себя будешь чувствовать в роли подчиненного?

– А кем я работал в Москве? Доктор медицинских наук еще не значит хороший практик. Среди них много теоретиков. Начнем мы, Дунаева, с первого марта работать в одной клинике, но в разных отделениях. Буду либо в нейрохирургии помогать Шилину, либо приму должность главного врача. Тебе что больше нравиться?

– Выбирать тебе, дорогой мой. Я рада, что тебя оценили по достоинству, но в любом случае, предупреждаю: твоих былых похождений не допущу.

– И что ты сделаешь? – улыбнувшись, спросил Воронцов, обнимая жену.

– Разведусь!

– Не переживай. Седина у меня появляется, но бесов я давно изгнал. Еще там, на святой земле, я дал себе слово: никогда тебя не огорчать, не обижать, беречь и любить. Я хочу быть счастливым, я уже счастлив и буду в этом состоянии находиться оставшиеся годы.

– Твои родители пригласили Невских в гости.

– Ты серьезно? Позвонили и пригласили? Этого я от них не ожидал. И что думают по этому поводу Невские?

– Борис Романович уговаривает маму поехать, а она, как всегда, сомневается. Бережет семейный бюджет. Да, я подписала документы об отказе от наследства в пользу отца Ильи. Родиона до совершеннолетия взял под опеку он.

– Марина, а почему Родион остался с вами, а не с матерью?

– Он переехал в этот дом, когда был на год старше Лизы, здесь и вырос. Сначала с няней, потом с отцом и дедом. Илья сразу усыновил мальчика. Он очень был привязан к отцу, а я боялась, что он окажется «мажором», но нет, ни малейшего намека на такое воспитание. Илья и Борис Романович сумели воспитать приличного парня. Узнав нашу историю, отношения с матерью стали еще сложнее, и когда стал вопрос выбора, он выбрал его. У нас с ним были доверительные отношения, мальчишке явно не хватало тепла, с Денисом он был знаком, и жили мы дружно. Он очень переживал о том, что случилось, и я сама предложила ему остаться. Юридически он Борису Романовичу внук, мне, вроде как, пасынок. Он сам сделал свой выбор, а его мать не возражала.

– Еще бы она возражала после того, что натворила.

– Эта тема в доме закрыта. Виновны в трагедии оба. Да, ты не удивляйся, если Борис Романович предложит тебе воспользоваться машиной Ильи. Для меня она тяжелая, а он пользуется служебной. Пылиться и место в гараже занимает. Захочешь купить по бросовой цене, не стесняйся.

– Марина, а ребята не хотят поехать с Невскими в Израиль на весенних каникулах? – спросил Воронцов, словно не слыша сказанного.

– Виктор Степанович, второй дед Родиона, предложил ему, после поступления в вуз, поездку вдвоем в любую страну. Родька отказался ехать без Дениса. Дед сам мне звонил и интересовался тем, как я отношусь к данному вопросу. Родион не определился еще с вузом, но есть возможность подать документы, ни в один, а в два, три.

– Это хорошо, что мальчишки дружат. Разница в возрасте пять лет, дает Родиону возможность оценивать все по-взрослому. Надо мне поговорить с Ольгой Сергеевной и Варварой Степановной, если ребята надумают поехать. Ведь если наш педагог уедет, Лиза останется на ней. При этом едоков станет меньше, а грязнуля останется всего одна.

– Не наговаривай на дочь. Она молодец. Начинает читать уже бегло. В своей комнате соблюдает порядок, глядя на ребят. Кушает хорошо, не капризная, умеет сама себя занять и помочь старается. У меня к ней претензий нет, и я ее к тебе не ревную.

Дождавшись прихода Варвары, чтобы не смущать ее своим присутствием, ушли к себе и начали с разбора сумок, привезенных Воронцовым с вещами, оставленными на консервации.

За завтраком Виталий Андреевич рассказал присутствующим о своих новостях и поинтересовался планами ребят на весенних каникулах.

– Не хотите полететь вместе с бабушкой и дедушкой? Это не будет развлекательная поездка, но для знания истории и культуры познавательно. С арабской страной вы уже знакомы, возможность познакомиться с Израилем появилась. Подумайте.

– Маме понравилось, правда, времени у нее было мало. Я поеду и посмотрю на Мертвое море, а Родион пусть любуется океаном, – говорил Денис, глядя на названого брата.

– Ничего подобного. Мы все вместе посмотрим на Мертвое море. Вы возьмете нас с собой, дед? А вот, если сам в университет поступлю, тогда поговорим об океане, – ответил Родион. – Я не буду учиться платно. Мне не денег жалко, у меня их нет, а вот напрягать дедов, и при этом платить без конца не буду.

В этот же день Марина поговорила с Борисом Романовичем.

– Если ребята решат поехать с вами, сделайте так, чтобы Денис прошел там обследование. Я после Вашего рассказа о болезни Ильи, все время сомневаюсь в его наследственности. Мне ничего не приходит в голову, но это нужно сделать. Я с ума сойду.

– Не беспокойся, я все сделаю.

Представлять главному врачу Воронцова коллегам не было надобности. Большинство работали с Виталием Андреевичем со дня основания клиники и до его отъезда. Передача дел и ввод в курс дела заняли больше недели. Воронцов был хорошим доктором, но плохим финансистом и посредственным администратором. Этому нужно было научиться. Первое, что он сделал, оставил «старую» секретаршу. Малахов был удивлен таким выбором, но в душе порадовался. Его соратница и верная помощница осталась при деле. Бойко Светлане Федоровне было пятьдесят лет, она работала четырнадцатый год в клинике. Была хорошим специалистом, исполнителем, а главное порядочным человеком. Со вторым было немного труднее. Он начал изучать финансовые документы самостоятельно, чаще всего консультируясь с Борисом Романовичем, чтобы не выглядеть в глазах коллег «двоечником». С того времени, как Воронцов принял должность и начал работать, он стал чувствовать себя в большой семье увереннее. Отношения с хозяевами дома и детьми стали родственными и теплыми. Окончив третью четверть, ребята полетели с Невскими в Израиль. Родион оказался понятливым, и после разговора с дедом предложил Денису:

– Дэн, составишь мне компанию в обследовании. У нас город хотя и большой, но я хочу это сделать втайне от всех, даже от матери. Я не знаю, кто мой биологический отец. Может он алкаш, наркоман или, того хуже, психопат. Да и наш отец, если бабка наградила чем, мог тебе передать по наследству невесть что. Он был не настолько пьян, когда душил мою мать. Не хочешь, я все равно пойду один. Страшно конечно, но я буду уверен: здоров я или болен. Чего надо опасаться или быть спокойным за свое поколение, – говорил он, уже сомневаясь в своей наследственности.

– А как мы объясним деду с бабушкой свое отсутствие и где возьмем деньги? – спросил Денис. – Я пойду с тобой, если ты сам придумаешь, как оправдаться.

– Деньги у меня есть, а что сказать я придумаю.

Путешественники вернулись первого апреля. Денис сам не удержался и рассказал о своих тестах и анализах матери, при этом, не упоминая Родиона. Через два месяца Родион успешно сдал ЕГЭ, отметил свой выпускной, куда пригласил мать, Марину и двух дедов. Мать отказалась, и он понял причину отказа, но не смог не пригласить Марину. Он подал документы в два вуза сразу на три факультета.

– Я окончательно не определился еще. Дождусь, зачисления и потом решу, если я, конечно, не совсем тупой среди абитуриентов.

– Ты, Родион, подумай об экономике. Кому мы с твоим дедом оставим свои дела? У нас в семье одни доктора, да малолетние дети. Когда они еще вырастут? Мне помощник толковый нужен. Ты с компьютером на короткой ноге и так, а на юриста дистанционно сам выучишься, там главное законы знать. Ты же не собираешься в силовые структуры или в адвокаты?

Марина пошла в очередной отпуск и, забрав троих детей, уехала на три недели в деревню. Им потребовался всего один день, чтобы навести порядок в доме бабушки. Это был деревянный дом из двух комнат и кухни, с небольшой верандой, построенный еще до рождения отца Марины Егора Дунаева, а значит, ему было не меньше шестидесяти лет. Огород усадьбы выходил на речку, до которой было метров пятьдесят. С одной стороны жили пожилые соседи, державшие корову и кур. Проблем у них с натуральными продуктами не было, и часть их они продавали Марине. С другой стороны расположился стадион местной школы, где еще училась Марина. Траву во дворе к приезду горожан скосили. Во дворе росла черемуха и сирень, а вдоль забора заросли малины. Они давно сами выживали без ухода, но, тем не менее, плодоносили. Пять лет они приезжали сюда втроем, а последние два года Ольга Сергеевна приезжала сюда с мужем на пару дней, а Марина с детьми на две-три недели. Борис Романович отремонтировал крыльцо, заменил забор и калитку с воротами, поставил новые окна. Вся бытовая техника и утварь здесь была старая, но надежная. Дом, согласно свидетельству о праве собственности, принадлежал двум братьям Дунаевым – отцу и дяде Марины. Дядя не собирался продавать дом, и Марина спокойно могла проводить здесь летом две-три недели. Ребята с удовольствием поменяли надувной бассейн дома на купание в деревенской речке. Родион нашел себе компанию сверстников, а у Дениса была свои « братаны» и он чувствовал себя, как дома. Даже Лиза нашла себе друзей. Одним словом, ребята и Лиза не скучали, аппетит на деревенских продуктах был у всех отменным. Марина варила, жарила, пекла, стряпала. После обеда все отдыхали, а вечером встречались на речке. В выходные дни их навещал Воронцов. Три недели пролетели незаметно, и они вернулись в город.

Первого августа в университет отправились всей семьей. По этому случаю, Марина взяла отгул, а Воронцов предупредил, что он на пару часов задержится. Они ждали Родиона, вошедшего в здание, недалеко от входа. « Чего я их дурачу, когда наверняка знаю, что я есть в приказе? Да потому, что мне нравится их забота, их участие в моей судьбе. Как ты будешь, Невский, жить отдельно от них? – спрашивал он себя вслух. – Ну и где здесь фамилия Невский?

– Ты, что ли Невский? Это ни твоего отца мать убила?

– Нет. Однофамильцы. Мои живы и здоровы. Вон целым табором приехали меня поддержать, – говорил он, направляясь к выходу. – Денис, Лиза, идите все сюда. Я студент!

– Еще один нищеброд из бюджетников, – надменно сказал тот, который задавал вопрос.

– У меня денег столько, что тебе, олень, и не снилось, – ответил Родион, подхватывая на руки Лизу и целуя в щеку Марину. Он принял поздравления от Дениса и Воронцова в виде мужского рукопожатия. – Позвоним дедам и идем праздновать. Теперь, Дэн, можно и на острова махнуть.