– Мужчина, действительно не хотел ее убивать, видимо рука дрогнула, – сказал следователь. – С такого расстояния трудно не попасть туда, куда хочешь. Пуля прошла по касательной и застряла в стене. Вы его знаете?

– Чего вы начали ломиться, орать? Мы же договорились, что я войду один. Рука и дрогнула от вашего грохота, и не повернись он чуть вправо, пуля попала бы в голову. Орать ума хватило, а метко выстрелить, лишив его оружия, кишка тонка. А может и к лучшему его самоубийство? Это Руслан Краснов. Он из Питера. Скорее всего, приехал на машине, значит, она стоит неподалеку от нашего дома. Четыре года назад проявлял нездоровый интерес. Она вышла замуж, переехала, но он в покое ее не оставил. Теперь имеем то, что имеем. Вы когда заберете труп? Мне сейчас, простите, не до ваших вопросов. У меня ребенок на руках и дочь в больнице. Хотите, ждите.

Глафира Степановна, знавшая Холодова не первый год, поняла, что раз нужна, значит срочно. Голос, который она слышала в трубке, подтверждал это. Ей хватило 15 минут, чтобы прибыть по адресу. Виктор Иванович, тем временем, нашел детское питание и, действуя по инструкции, накормил внука. Арсений особо не возражал против бутылочки, как будто чувствовал, что ничего другого не дадут. Холодов в общих чертах рассказал Глафире о случившемся.

– Глафира, на тебе Арсений. Занимайся только им. Тебя учить не надо, что делать. Я в больницу. Приедет Влад, пусть едет туда, звонить я ему не буду, он в дороге. Хватит мне одного раненого, – говорил он, набирая номер телефона.

– Павел Владимирович, Холодов беспокоит. Беда у нас. Руслан стрелял в Ксению, а потом пустил себе пулю в висок. Ксения в больнице, Руслан в морге. Сообщите его родным. Я перезвоню вам, если будут новости.

Холодов прибыл в больницу, когда Ксения была еще в операционной. Томительное ожидание в коридоре, длившееся час, закончилось встречей с доктором.

– Разговор долгий, пройдемте в кабинет, – предложил он. – Присаживайтесь. Непроникающее ранение головы, нарушение кожных покровов, без нарушения целостности черепа. Пуля лишь оставила на черепе царапину. Но она не просто лишилась волос, часть кожи «скальпирована», отсюда большая кровопотеря. Шов наложили косметический, но я не исключаю возможности инфекции, отторжения. Учитывая скорость и силу пули – сотрясение мозга. Сейчас она без сознания, болевой шок, но лечение уже начали с переливания. Придет в себя, нужны будут сильные обезболивающие препараты, антибиотики, сосудистая терапия. Я так понял, у нее грудной ребенок? Кормление придется прекратить. Какой возраст ребенка?

– Пять месяцев. Она сама у нас доктор. Сообразит, что это необходимость, но может и не согласиться. Будет терпеть боль, а кормить не бросит. Определите ее в отдельную палату, пусть платную.

– Если она будет кормить, ей ничего нельзя вводить. Мы не сможем помочь ей и снять боль. Она будет терять сознание от боли, а мы будем кормить малыша. Получается замкнутый круг. Переходите на смеси, кефир. Парень уже взрослый, поймет, а вот видится с ней можно круглые сутки.

Ксению перевезли из операционной в отдельную палату. Через полчаса она пришла в себя. Увидав мужа и свекра, спросила почти шепотом:

– Что? Совсем плохи мои дела? – провела рукой по голове, ощутила повязку из бинта. – Как там Сеня? Сядьте ближе, мне трудно говорить громко, каждое слово отдается в голове.

– Ты не волнуйся, Арсений накормлен питанием. Сейчас с ним Глафира. Доктор говорит, нужно бросать кормление. Что думаешь? – спросил Виктор Иванович.

– Пригласите доктора, а сами погуляйте в коридоре, – попросила она чуть слышно.

Разговор длился минут десять. Ксению интересовали два вопроса. Степень опасности данной травмы и прогноз. Выслушав доктора, спросила:

– Что Вы решили?

– Боюсь, придется бросить кормить малыша. Антибиотики и сосудистая терапия в сочетании с обезболивающими препаратами не лучший коктейль для ребенка.

– Если перенести все процедуры на вечер, период распада и выведения препаратов к утру закончится. Как Вы считаете? Я буду сцеживать утром молоко, а между обедом и ужином кормить сына. Попробуем? Ему трудно так сразу забыть грудь,

– Вы авантюристка. Но попробуйте! Посмотрим, как пройдет сегодняшняя ночь. Меня больше беспокоит не сотрясение, а швы на Вашей голове. У нас не было времени брить всю голову, теперь надеюсь только на везение. Будет «спокоен» шов, буду спокоен и я. Держать вас насильно здесь никто не будет, но не разочаровывайте меня своими необдуманными поступками. Сами вы с этой травмой не справитесь.

Доктор ушел, а отец и сын Холодовых вошли в палату.

– Ты как, Сеня? – спросил Влад, беря жену за руку.

– Не знаю. Вы расскажите, что произошло. Вера Кузьминична позвонила в дверь, я это видела в глазок, я открыла. Вместо нее на пороге стоял Руслан. Сказал, пришел поговорить. Я была так напугана и так зла, что видимо, сама спровоцировала его. Потом звук выстрела, удар в голову, а дальше не помню.

– Если верить его словам, он не собирался стрелять, просто решил напугать. Полиция начала ломиться в дверь, может, рука и дрогнула. Попросил прощения, сказал, что заигрался и пустил себе пулю в висок на глазах моих и полиции. Соседка сразу позвонила на 02, а я, не дождавшись ответа, вернулся домой. Во дворе мы с операми и встретились. Я позвонил Глафире и Данилову. Что сказал врач?

– Череп у меня крепкий, его просто так не возьмешь, а вот с прической проблемы будут. Как тогда в детстве, после короны из репейника, – пытаясь улыбнуться, сказала Ксения. – Я поговорила с доктором. Переживем сегодняшнюю ночь, а потом посмотрим. Есть шанс принимать лечение по вечерам, а днем пару раз кормить Сеньку. Но это мечты, а реальность такова, что нужно купить питание с четырех месяцев, пюре, соки и давать по рекомендации. Справитесь?

– Справимся, не сомневайся. Главное ты поправляйся быстрее. Я зайду к доктору и поеду домой, – сказал Виктор Иванович, целуя Ксению в щеку. – Чуть не забыл, телефон! Ты Влад пока будешь здесь, поставь его на зарядку.

Виктор Иванович нашел доктора в ординаторской.

– Чем я могу помочь? Какие лекарства нужны? Что ей есть и пить можно?

– Ваша дочь мужественная женщина, но она не учла одного. Можно ненадолго задержать рвоту, скрыть тошноту, но нельзя достоверно изобразить потерю сознания, скрыть бледность, обмануть томограф. Ей не хочется бросать кормление, и она пытается казаться почти здоровой. Дождемся утра, и мне нужна будет полная картина. Как спала? Что говорила? Как себя вела? Была ли рвота, температура. Одним словом, ВСЕ!

Холодов старший позвонил Данилову, зная, как переживает отец за здоровье ребенка, рассказал последние прогнозы и уехал домой, а Влад остался с женой.

– Ты что все время молчишь? – спросила Ксения мужа.

– Я очень испугался. До сих пор плохо соображаю. Сенька, ты не представляешь, что я пережил. Во дворе зеваки, в квартире полиция, кровь на полу, следователь говорит о стрельбе, а дома из вас никого. Спасибо, Глафира все объяснила, подсказала, где вас с отцом искать.

– Слав, ты поезжай домой. Пообедаешь, поможешь отцу с Сенькой, отдохнешь, а к вечеру, попозже, вернешься. Сейчас начнутся процедуры, и я усну. Не надо меня караулить. Займись делом. Виктору Ивановичу завтра на работу, а он целый день сегодня на взводе. Ты только с дороги. Уложите Сеньку спать, пообедаете и отдыхайте. Еще неизвестно, что наш сын устроит ночью. Иди родной. Все будет хорошо, – говорила она, а Влад видел, что разговор дается ей с большим трудом. « Пусть отдохнет, – подумал он, пропуская медсестру с капельницей в палату. – Я вернусь ближе к вечеру».

В квартире Глафира навела порядок, убрав все следы трагедии. Арсений спал, а отец и сын сели обедать, отпустив Глафиру.

– Я завтра приду с утра, не беспокойтесь. Пусть Ксения Александровна поправляется. На плите стоит бульон куриный, отвезите ей в термосе. Сок купите или кефир, – говорила она, уходя.

Мужчины ели молча. Аппетита не было, но оба понимали, что это необходимо.

– Ты как, отец? – спросил Влад, вставая из-за стола.

– Нормально, уже нормально. Как только врач сказал, что ранение непроникающее, я думал уже только о Сеньке младшем. Поговорил с доктором в больнице, стало легче, но беспокойнее. Ты представляешь, что она будет испытывать без уколов? Здесь в пору наркотик колоть от боли. А если еще инфекция? Нужно бросать кормление. Убеди ее в этом.

– Я представляю, как ты поговорил. Попробую, поговорю, она же не враг сыну. Понимает, что для парня это вредно.

– Если и сказал лишнее, переживет. В мою дочь не каждый день стреляют, а ему и не такое доводилось слышать. Сейчас отдыхать, я завтра не работаю, там два дня выходных, справимся. Ты Сене приготовь вещи, белье, средства гигиены раз ей велено лежать. Подожди. Кажется, мой телефон звонит.

– Да, Павел Владимирович. Я встречу не переживайте. Сеня в сознании. Ждем, как пройдет сегодняшняя ночь.

– Данилов прилетает с дочерью. Краснов летит этим же рейсом. Не завидую я мужику. Какой ни какой, а сын. Все, я спать.

Отец ушел, а Влад вспомнил, что так и не разгрузил свою машину от привезенных с собой вещей. « Не буду мешать отцу. Разгружу вечером, перед поездкой в больницу», – подумал он, укладываясь на кровать и почти мгновенно засыпая. Проснулись часа через четыре, и спали бы еще, если бы не плач Арсения. Когда проснулся парень, оба мужчины не знали. Сеня просто не дождался ужина и подал сигнал двум нерадивым нянькам. Теперь дед держал его на руках, а отец готовил ужин. На ужин парню предложили брокколи и кашу. Он не возражал.

– Пап, как это можно есть? Вкуса нет, а запах хуже некуда.

Сеня считал иначе. Он съел порцию капусты чайной ложкой и теперь самостоятельно держал бутылочку со смесью.

– Жизнь удалась, – сказал дед, разогревая ужин. – Ты машину разгрузи, пока я на стол накрою. Надо теперь проверить наличие питания для Сеньки, а то он мне закатит ночью концерт. Разгрузишь вещи, дойди до аптеки, купи пачку, на всякий случай. Пюре у нас есть, будет и каша впрок.

Выполнив все наказы отца, выкупав сына, раньше времени и оставив его на попечение деда, Влад, собрав вещи и продукты для Ксении, ехал в больницу. Войдя в палату, он застал Ксению мирно спящей. Прошло часа полтора, прежде чем она проснулась.

– Ты как? – спросил Влад жену, присаживаясь рядом на кровать и беря ее ладонь в свои руки.

– Соображаю хорошо, вроде не тошнит, голова немного побаливает. Как дела дома? Как думаешь, справится дед с внуком?

– Парня я искупал, питание в аптеке купил с 4-х месяцев, пюре есть в наличии, дед справится. Завтра он не работает, а Глафира придет утром. Да, вместо памперсов, я купил трусики, для деда так будет проще. Утром обещал приехать с внуком. Я привез тебе бульон куриный, сок и кефир. Попробуй поесть сухарики с бульоном, Глафира старалась.

– Попробую. Только наливай немного, лучше повторим, если не «вернется назад». Ты кормить меня собрался? – спросила она, видя приготовления мужа.

– Доктор сказал покой, значит, покой. Лежи, жуй и глотай.

Ксения поела совсем немного для начала. Потом, велев мужу отвернуться, занялась грудью. Молока было немного, но она очень старалась. Закончив процедуру, попросила смочить полотенце и протерла тело, заменив больничную сорочку домашней пижамой. Медсестра принесла вечернюю дозу препаратов, и Ксения уснула прямо под капельницей. Влад устроился на ночлег в кресле. Ночь прошла относительно спокойно. Ксения во сне стонала и даже пыталась говорить. Но были это стоны от боли или кошмарного сна, Влад не знал. Она проснулась от яркого солнечного света. Ласковые лучи через стекло падали ей на лицо. Ксения приоткрыла глаза и увидела у окна мужа, стоящего к ней спиной.

– Я проспала еще один рассвет, – сказала она негромко.