– Завтра с утра, по обычаю, едем к Морозу, а потом вы мужики езжайте в часть. У вас служба, у меня отпуск, я останусь. Никитичну поддержу, пенсию переоформлю, с Сенькой вопросы порешаем. Через год, в первый выходной перед годовщиной встретимся, тогда и плиту поставим.

– Мы с Берлогой в огороде будем. Ты уж нас оставь одних. Понадобимся – позовешь, – сказал Медведь, беря бутылку водки и шагая вслед Берлоге, который тихо пел: « А нас осталось только трое…».

Холодов знал друзей не первый год. Это временное их уединение он разделил бы с ними, чтобы напиться, а слезы утраты выдать за пьяный угар. Но, он помнил о Никитичне, к которой был ближе остальных и которой тяжелее всех. Помнил о Ксении и своем сыне, которые через месяц собирались пожениться. Вот кому он сейчас нужен с трезвым умом. « Теперь это моя семья, – подумал он. – Мила, стерва, с поминок домой уехала, и плевать ей на всех. Дочь и ту не пожалела».

– Слав, у наших отцов «позывные» от фамилии. А почему Берлога? – спросила Ксения, положа ему свою голову на грудь.

– Фамилия у Берлоги – Ямской. От какого слова происходит? Кроме слов «ямщик» и «яма», других вариантов нет. Слово «яма» в сочетании со словом «медведь» и дает слово «берлога». Яма для медведя. Вот и получалась великолепная «зимняя» четверка: Мороз, Холод, Медведь, Берлога.

– Понятно. Твой отец остается дней на десять, а тебе когда в часть?

– Не переживай, неделя у меня еще есть. Свадьбу перенесем на год. Тебя не смущает отсутствие штампа в паспорте? – говорил Владислав невесте, крепко обнимая ее.

– Не смущает. Мне трудно привыкнуть к тому, что каникул уже не будет. Ты звони мне чаще, и приезжай, если будет возможность.

– Постарайся уснуть. Тебе надо отдохнуть и быть сильной. Ты теперь одна надежда и опора у бабушки. Нас будут разделять всего 300 км. Мы будем часто видеться, если позволит служба.

Случившееся несчастье и события последних дней, изрядно вымотали Ксению и морально и физически. Страх за состояние бабушки был сильнее и она держалась. Теперь бабушка спала, и Ксения позволила себе короткий отдых. На следующий день, после посещения кладбища, бабушка слегла. Она не вставала с постели, не ела, не разговаривала. На все вопросы только качала головой. Днем Ксения держалась, а ночью давала волю слезам. В одну из таких ночей, бабушка услышала плач внучки и, как будто приобрела второе дыхание. « Что же я старая делаю? Сашу моего не вернуть, а что будет с Сеней? Кто о ней позаботиться? Рано ты Никитична собралась к сыну, ты внучке здесь нужна», – говорила она себе. Сил, громко позвать внучку, не было. Она смахнула стакан с водой, чтобы шумом привлечь внимание.

– Что случилось, бабуля? Тебе плохо? – спросила Ксения с тревогой в голосе.

– Присядь, – тихо попросила бабушка. – Не плач, лапушка. Я обязательно поправлюсь. Прямо с утра и начну. Ходите с Витей и Славкой, как тени глядя на меня. Не правильно это все. Душа болеть будет долго, но я справлюсь, мы вместе справимся.

Ксения Никитична через три дня встала с постели, а через неделю уже хозяйничала на кухне. Холодов сделал все что обещал и вернулся в Москву через десять дней, Владислав уехал на три дня раньше.

Прошел год. Ксения окончила третий курс университета и получила сертификат медицинской сестры. Друзья ее отца собрались в доме накануне годовщины и привезли с собой две одинаковые гранитные плиты для друга и его отца. Холодов избегал Ксении, и она сама спросила о Владиславе.

– Дядя Витя, что у Славы случилось? У него проблемы? Он стал мне реже звонить, а если звонит, разговора не получается. Может он передумал на мне жениться? Так я не настаиваю. Он не может приехать или не хочет?

– Приедет он, обязательно приедет. И свадьба будет, если ты захочешь.

В этот момент Ксения не придала значения последним словам. Друзья отца к вечеру уехали, а через день приехал и Владислав.

– Почему ты так долго задержался? – спрашивала Ксения, обнимая и целуя его.

– Мне не следовало встречаться с Медведем. Как говорит мой отец: – « Дружба дружбой, а служба службой». Но это не все, Сеня, присядь. Мне трудно и стыдно об этом говорить, но нельзя начинать жизнь с обмана. Я тебе изменил, и, возможно, скрыл бы это, но она ждет ребенка. Мне нет оправдания, я раскаиваюсь, только поздно посыпать голову пеплом. Я не собираюсь связывать свою жизнь с женщиной, которую не люблю, но я не могу оставить ребенка. Прости меня, если сможешь и прими решение сама.

Он замолчал, и мир для Ксении рухнул. Тот маленький мир, о котором они мечтали ни один год и который был так близок. Ей хотелось кричать: « А как же я? Что делать мне?», но он оставил за ней право выбора, а голос пропал, и она молчала. Когда молчание слишком затянулось, Ксения посмотрела на Владислава глазами полными слез.

– Оставь меня одну. Мне надо подумать, – сказала она, глядя мимо него.

« Что тут думать? Я не смогу и не хочу делить его с другой женщиной. Он будет помогать ей до рождения малыша и после, а значит, будет с ней видеться. Я изведусь от ревности сама и изведу его, даже если не будет повода. Пусть возвращается, а я остаюсь дома. У него хватило мужества признаться, а у меня хватит сил справиться с предательством. Хотя какое это предательство? Мы ведь даже не женаты. Многие пары не доходят до загса, и мы одна из них», – думала она, глядя в окно.

– Как ты, Сеня? К тебе можно?

– Плохо, но ты входи. Ответь мне на один вопрос. Сколько длятся ваши отношения?

– Они закончились месяц назад, а длились чуть дольше.

– Значит, это не был внезапный порыв? Что же ты не подумал о безопасном сексе, если он был при трезвом уме и светлой памяти? Ты целый месяц спал в чужой постели, откровенно признаешься в этом и просишь меня принять решение. Изволь! Тебе надо жениться на матери своего ребенка, не портить себе карьеру по службе и забыть обо мне. Я справлюсь, а вот простить тебя не смогу. Я любила тебя всегда и была счастлива. Ты меня предал. Предал и даже не подумал о том, как мне больно слышать некоторые подробности. Уходи. Мне нечего больше тебе сказать.

– Я очень виноват перед тобой и ехал сюда, не надеясь на легкое прощение. Ты приняла сказанное мною слишком буквально, а это ошибка. Быть знакомым месяц и спать месяц, два разных понятия. Я служу не в монастыре, и я все еще холост, заметь, не по своему желанию. Было бы лучше, если бы я солгал, и ты узнала обо всем на месте? Как и кем бы выглядел в твоих глазах? Я тоже был очень счастлив с тобой, и всегда любил и люблю только тебя. Помни об этом. Прощай.

Ксения Никитична видела приход Владислава, но в дом не спешила, давая возможность молодым пообщаться наедине. А вот уход его, ее насторожил и она, почувствовав неладное, заспешила в дом, застав внучку в слезах.

– Сеня, внученька, что случилось? Почему Слава ушел?

– Бабуля, родненькая моя, оставь меня одну. Я расскажу тебе все потом, – ответила Ксения, захлебываясь слезами.

– Поплачь, милая, я тихонечко посижу и спрашивать ни о чем не буду.

Ксения то плакала, то затихала, а бабушка, сидела рядом и гладила ее по волосам.

– Бабуля, у Славы есть другая, и она ждет ребенка, – сказала она, все еще всхлипывая, и рассказала обо всем.

– Напрасно ты его прогнала. Он молод, ему женщина рядом нужна, а не двухнедельные свидания два раза в год, какими бы они хорошими не были. Он ведь ехал к тебе с надеждой, а ты его за порог. Не люби он тебя, прислал бы письмо или позвонил. Теперь сама страдаешь и его заставляешь. Любовь, Сеня, не только верность, но и прощение. Судить легко, а ты попробуй его понять. Поживи в его шкуре месяц, другой, а потом делай выводы. У вас все просто, изменил, значит подлец, изменила, значит шлюха. Что бы ни случилось, прислушивайся к себе. Слушай свое сердце.

Их разговор продолжался бы еще, но его прервал телефонный звонок. Звонила мама Ксении. После секундного приветствия, заговорила:

– Будь добра, в субботу в 11 часов появиться дома. Мы обедаем у Даниловых после регистрации. В 12 часов Павел Владимирович за нами заедет. И, пожалуйста, оденься прилично.

– Ты мой гардероб знаешь. Говори прямо, что надо надеть. Без меня никак нельзя выйти замуж за миллионера? – язвительно спросила Ксения. – Я приеду.

– Вот ты опять сердишься. Что плохого в том, что Мила выходит замуж? Траур закончился, жизнь продолжается, ей всего 43 года. Поживешь в хорошем доме, в достатке, без лишних хлопот. Университет рядом, не толкаться в маршрутке. На выходные будешь приезжать ко мне.

– Я попробую, но не уверена, что у меня получится. Это ни она везет меня в дом к своему новому мужу, это муж берет ее в жены с взрослой дочерью. Разницу улавливаешь, бабуленька?

Ксения познакомилась с Павлом Владимировичем Даниловым и его дочерью Вероникой (все звали ее Никой) неделю назад.

После гибели отца, Ксения больше жила у бабушки, чем в городской квартире с мамой. Мама занималась собой, устраивая свою личную жизнь. Времени на девятнадцатилетнюю дочь у нее не хватало. Пару фраз за завтраком, столько же за ужином.

– Мама, тебе совсем не интересна моя жизнь?

– А чем твоя жизнь может быть интересна? Ночью дежурства, днем учеба, по выходным опять дежурства. Что ты мне можешь рассказать?

– Хотя бы то, что я скучаю. Разве этого мало?

– Ты скучаешь не за мной, а за отцом. Тебе не хватает его, а меня тебе давно заменила бабушка. Не надо прикидываться казанской сиротой.

Ксении понравились Даниловы. Они с Никой быстро нашли общий язык. Разница в возрасте у них была всего полтора года. Павел Владимирович живо интересовался ее успехами, планами и вовсе не казался «чужим дядькой». Теперь мать выходит замуж и переезжает к мужу. « Попробую, может, приживусь. У меня своя комната, дом мне нравится, а не получится, вернусь к бабушке», – думала она, собирая свои нехитрые вещи. После переезда, мать отказалась от своей доли в квартире, купленной отцом, в пользу Ксении и оформила документы на нее. « Квартиру можешь сдавать в аренду. Будут тебе деньги на карманные расходы, ведь живешь ты на всем готовом», – говорила мать. Месяц прожили в согласии. В сентябре начался учебный год, и девушки полдня проводили каждая в своем университете. Почувствовав себя хозяйкой в доме, мать по поводу и без повода воспитывала Ксению, при этом ставя в пример Нику, которая совсем не была ангелом. Через два месяца Ксения взбунтовалась.

– Скажи, мама, чего ты добиваешься? Ты ушла с работы, но не уволила прислугу, ты поощряешь проступки Ники, но прилюдно воспитываешь меня по пустякам. Ты меня стыдишься? Хочешь, чтобы я ушла? Павел Владимирович мне чужой, а относится ко мне по-отцовски, хотя мог меня игнорировать.

– Он мог бы быть твоим отцом.

– Так сделай тест на отцовство, и я смогу ему на тебя пожаловаться, – сказала с сарказмом Ксения, даже не придав значения сказанному. – Я уезжаю к бабушке. Можешь спать спокойно, я не вернусь. Объясни сама мой уход своему мужу. Причину придумай сама. Будешь скучать, позвони.

С этого времени Ксения навещала мать только в день ее рождения и праздники, хотя дом Даниловых посещала чаще. «Всем здравствуйте! Я к Нике, она меня ждет», – говорила она в таких случаях, и никогда не слышала, чтобы мама сказала: – «Освободишься, зайди ко мне» или « Оставайся на ужин, дочка», или спросила: – «Как поживает бабушка, как учеба?». Но всегда знала, перед уходом Мария Петровна передаст ей пакет с чем-нибудь вкусным.

Владислав приехал в августе 2007 года. Был выходной день, и Ксения три часа назад заступила на суточную смену.

– Там молодой, симпатичный мужчина тебя спрашивает, – сказала медсестра с соседнего поста.

Ксения вышла из-за стола и прошла к выходу.

– Ты? Зачем ты приехал? – увидав Владислава, спросила она.

– Увидеть тебя. Мне есть, что тебе сказать.