Снежана возвращалась тем же маршрутом, предварительно посмотрев видео, отправленное Гончаровым. «Сергей Павлович пожалел меня, прислав ролик на 30 секунд, но лица героев легко угадываются. Пышногрудая блондинка, действительно роскошная, даже на взгляд обманутой жены», – подумала она, подходя к дому, и вспомнила о салоне.

– Извините, у вас работает Марина Бойко? – спросила она, у стойки администратора.

– Это я, – ответила рыжеволосая девушка лет двадцати пяти. – Галя, я выйду на пару минут, – сказала она напарнице, набрасывая на плечи куртку. – Я знаю кто вы. Вы жена Антона и пришли со мной ссориться? – выходя на крыльцо, сказала она. – Я видела на телефоне Антона заставку, где вы с сыном.

– Я не буду с тобой ссориться. Ответь мне на один вопрос: у вас с Антоном давние и серьезные отношения?

– Вы шутите? Я для Антона отдушина, утешение, разрядка, как хотите, так и называйте. Мы встречаемся месяцев десять, один-два раза в неделю, иногда чаще, он сам решает. А чтобы не было у вас лишних вопросов, скажу честно: я беру с него деньги. Трахаюсь я только с ним, когда, где и как он сам выбирает, но в проститутки меня записывать не надо. На здоровье я не жалуюсь и всегда пользуюсь презервативами, – говорила она с вызовом.

– Не заводись! Я не требую от тебя подробностей. Я спросила, ты ответила. Прощай!

«Значит, Марина у него была с самого начала. Этого можно было ожидать. Отношения у них «деловые», хотя мне от этого не легче, и вряд ли я сумею простить ему и рыжую, и блондинку», – думала она. Досада сменилась обидой, и Снежане до горечи во рту захотелось закурить, почувствовать запах табака и подумать обо всем еще раз. Подходя к киоску, где купила сигареты и зажигалку, она вспомнила о том, что беременная. «Прости меня, малыш», – обратилась она мысленно к ребенку. Присела в сквере на скамейку и, доставая сигарету из пачки, заметила, как дрожат пальцы на руках. « Как там доктор говорил? – она вспомнила слова из рассказа врача о плаще, улыбнулась и закашлялась. – Да хрен с ним с Антоном и всеми его подружками, – сказала она вслух. – Поговорю с ним о том, что мне известно. Тогда шантаж не пройдет, и он не сделает того, чего потом и не исправишь. С Темой пусть объясняется сам, а наша семейная жизнь, похоже, закончилась». Ее мысли прервал звонок смартфона.

– Да, Антон. Я решила прогуляться, иду вдоль нашей улицы. Обедайте без меня. Минут через десять я буду дома.

Она вернулась чуть раньше. Сняв верхнюю одежду и обувь, вымыла руки и прошла на кухню.

– Мам, мы купили пиццу. Ругаться не будешь?

– Не буду. Скажи, Темка, пожалуйста: что особенное есть в купленной тобой пицце, чего нет в моей стряпне?

– Честно?

– Честно.

– Твою пиццу нужно тебе заказать, а потом ждать, когда она будет готова. А в пиццерии можно купить, когда захочешь. Хоть каждый день, хоть три раза в день.

– Аргумент весомый, принимается! Как погуляли? – спросила Снежана, не глядя на Антона, ставя тарелку с порцией пиццы в микроволновку и слушая рассказ сына.

– Мам, обедай, я посуду помою, а пока пойду к себе.

– Снежана, ты, что такая хмурая? Что у тебя случилось? – спросил Антон.

– А у тебя? – спросила жена, глядя ему в глаза. Включила присланный видеоролик на смартфоне, не дождавшись ответа, и передала его Антону. – О Марине из салона я тоже знаю. Если тебе есть что сказать, я выслушаю. Я даже могу понять то, что ты делал до начала нашей совместной жизни. Но потом? Чего не хватало тебе после этого? Ты не задавал себе вопроса, что в тебе нашла эта незнакомка? Какого черта ты занимаешься с ней сексом прямо в кабинете? Утверждаешься как самец? Похоть лишила разума? И что теперь? Ждешь шантажа или уже дождался? Ты можешь себе представить, что сейчас чувствую я? Ты не плюнул мне в душу, ты прошелся по ней грязными ботинками. Ради чего, Антон?

– Я виноват, Снежана, я очень виноват. Я хотел рассказать обо всем тебе еще утром, но тебе нельзя волноваться. А тут к счастью все мои наработки пропали, и я не мог выполнить требований шантажиста. Я просто тянул время. Оно у меня до понедельника. Мне не было смысла ничего скрывать без бумаг. Не скажи я, сказали бы они.

– Может мне тебя пожалеть? Ты получил то, что заслужил. Это я залила все коньяком. Прочла и поняла, что все эти выводы, разбавленные коньяком внутрь, до добра не доведут, – говорила Снежана, а голос начинал дрожать.

– Правильно сделала. Сделав одну гнусность, я готов был ради вас, совершить и вторую. Вы мне очень дороги. Пойми это.

– Как можно это понять? Ты кувыркаешься с блондинками и рыжими созданиями, а я должна при этом понимать тебя. Ты себя вообще слышишь? Мы женаты всего месяц. А что будет через год? Я не могу тебя ни видеть, ни слышать и хочу только одного, забыть тебя как страшный сон, – она переходила почти на крик. – Я тебе не навязывалась, ты сам решил создать с нами семью. Зачем?

– Мам, ты чего так кричишь? Вы ссоритесь? Что с ней, папа?

– Я выйду на улицу, что-то мне душно, – сказала она сыну, выходя в прихожую. Голова вдруг закружилась, она закачалась и, не удержавшись на ногах, упала на пол, задев столик.

Дальше была карета скорой помощи и больница. Антон с сыном сидели в коридоре более получаса, прежде чем к ним вышел врач.

– Угрозы жизни нет. Легкое сотрясение, но вот ребенка она потеряла прямо на столе. Извините, мы не смогли помочь.

– К ней можно?

– А нужно ли? – спросила доктор. – Она позволила войти только сыну. Мальчик пусть войдет.

– Мам, ты как? Ты обещала мне, забыла? Тебе плохо?

– Плохо, Темка, очень плохо. Не будет у тебя ни брата, ни сестры, – сказала Снежана и заплакала.

– Не плач, мамочка, я переживу. Главное ты поправляйся быстрее. Папа нас бросает? – спросил сын, со слезами на глазах.

– Это я его бросаю, сынок. Ты можешь видеться с ним, жить, но без меня. Со мной все будет хорошо. Беги, я хочу побыть одна.

– Как мама? – спросил Антон сына.

– Сказала, что я могу с тобой видеться и даже жить, а она тебя бросает. Почему так все неправильно? Из-за тебя она второй раз попадает в больницу, – говорил он, шагая по коридору. – Я всегда мечтал, чтобы у меня был папа. Теперь у меня есть папа, и мама, которая из-за него болеет. Я не знаю в чем, но это ты виноват. Я буду жить с мамой, а ты уезжай. Отвези меня домой. Я соберу мамины вещи и вернусь сюда.

– Артем, поговорим спокойно. Я виноват, согласен. Пока мама в больнице, я могу остаться с тобой?

– Мне нянька не нужна, а друга у меня больше нет.

– Я тебя обидел?

– Ты маму обидел, а значит и меня. Ты сам говорил, что обижать женщину последнее дело. Я первый раз услышал, как она может кричать, а не говорить.

– Как ты будешь справляться один? Дедушка в отъезде, Карина работает. Хочешь, я отвезу тебя к Милане? У тебя и у нее каникулы. Обещаю не надоедать.

– Отвези меня сейчас домой, мне надо вернуться к маме. Ты можешь остаться пока мама в больнице, но пожалуйста, не надо ко мне приставать и подлизываться.

Через два часа Артем постучал в палату.

– Мам, ты как? Лучше? Я принес тебе одежду и продукты. Вот твой телефон, зарядка и кошелек. Там женщина в гардеробе меня спросила, куда я иду и к кому, и сказала, чтобы ты написала, что нужно в аптеке, а я быстро сбегал. Аптека скоро закроется. Пиши, я успею.

Соседки по палате переглянулись между собой и улыбнулись в след убегающему Артему. « Мужик растет в семье, настоящий!» – сказала одна из них.

– Мам, что говорит доктор? Ты долго пробудешь здесь? Я согласился, чтобы папа пока остался со мной. Завтра вечером он увезет меня к Милане, и я побуду у них. Ты только мне звони. Я тебя люблю, мамочка, – сказал Артем, обнимая и целуя мать.

– Я тебя тоже очень люблю. Ты правильно решил и с папой, и с Миланой. Завтра я поговорю с доктором и перезвоню тебе.

Снежана пробыла в больнице меньше суток, когда обратилась к дежурному врачу:

– Доктор, можно я вернусь домой? Я абсолютно «сухая», мне тяжело здесь находиться. Я напишу расписку, а если надо появлюсь тогда, когда скажете.

– Вы рискуете, Снежана Викторовна. Мало ли, как может дело обернуться, у Вас сотрясение, хотя и легкое. Чего Вам не лежится? Дождались бы завтра и все решили. Держать насильно я Вас не могу, здесь ни тюрьма. Постарайтесь не поднимать ничего тяжелее стакана, меньше ходите, хотя бы сутки. Я принимаю в клинике в Вашем районе, вот адрес и часы приема. Если захотите, звоните, – протягивая ей визитку, сказала доктор. – Не расстраивайтесь. У Вас еще будут дети.

– Спасибо. Я обязательно позвоню.

Снежана позвонила Артему и предупредила его, что через полчаса будет дома.

– Мам, ты сбежала из больницы?

– Меня, сынок, никто не держал. Хочешь – оставайся, хочешь – уходи. Я и дома могу полежать. Со мной все нормально. Папа давно уехал?

– После твоего звонка, собрался и ушел.

– Ты с ним помирился? – спросила мать с надеждой.

– Я с ним не ссорился. Просто не разговариваю с ним вообще. Ужинали мы, молча, завтракали молча. Он в телевизоре, я у себя в планшете, он в компьютере, я у телевизора.

– Может, все это зря сынок? Между взрослыми людьми часто бывают ссоры, разногласия, но дети не должны от этого страдать, – сказала Снежана сыну.

– Мам, я не страдаю. Давай жить как раньше вдвоем.

– Вдвоем, Темка, можно, но так, как раньше не получится. Пройдет время, обида тоже пройдет, и ты начнешь скучать по папе. Он провел с нами достаточно времени и нам будет его не хватать.

– Он тебя сильно обидел, как когда-то давно? – спросил Артем. – Он сделал что-то плохое или сказал?

– Я сама во многом виновата. Не знаю, как это объяснить тебе сынок. Может, позже найду подходящие слова. Ты если будешь скучать, звони ему, я против ваших встреч не буду.

Снежана чувствовала себя разбитой и опустошенной. Телефон Артема «подал» голос и по обрывкам фраз она поняла, что сын разговаривает с отцом.

– Мам, папа звонил. Он помнит о катке и боулинге, а я забыл. Может мне сходить с ним? – с надеждой в голосе спросил он.

– Конечно, сходи. У тебя еще четыре дня каникул, нужно провести их с пользой. Он будет тебя ждать внизу? – спросила Снежана, подходя к окну. – Тема, его машина стоит у подъезда. Ты определись и позвони, не нарушай планы, жизнь продолжается. Я обещаю лечь в постель.

Через десять минут она проводила сына, помахав ему рукой. Приняв душ, разобрала корзину с бельем и включила стиральную машину. Двигалась по квартире неспеша, помня наказ доктора. «Как всего один день может так круто изменить жизнь? Какой день? Причем здесь день? Это я изменила все в один миг. Устроила истерику и расплатилась за нее. Я должна была поговорить спокойно, ради малыша. Могла вообще не начинать этот разговор. Да много чего могла, но пошла напролом, как танк. Это ревность! Мне теперь все можно», – подумала она, включая кофеварку и доставая сигареты. Закончив со стиркой, прилегла на диван и, глядя на экран телевизора, незаметно заснула. Она не слышала, когда вернулся сын, а проснулась, когда за окном и в квартире было темно. Часы на смартфоне показывали время 20:15. Дверь в кухню была плотно прикрыта. Снежана тихонько постучав, приоткрыла двери:

– Темка, к тебе можно? Привет! – увидав Антона, сказала она. – Давно вернулись? Чем заняты?

– Мам, мы поужинали, сейчас чай с пирожными будут. Тебе купили пломбир, – ответил Артем и начал повествование, где были и что делали.

Снежана рассеяно слушала сына, чувствуя на себе взгляд Антона.

– Жалко, что тебя с нами не было, – закончил Артем. – Ты, садись, я за тобой поухаживаю.

– Чем займешься завтра? Я с утра выхожу на работу, сынок.

– Ты не торопишься выходить? Как ты себя чувствуешь? – спросил Антон.

– Мне легче будет среди людей, меньше мыслей. Чувствую я себя нормально, – ответила жена, доставая из навесного шкафа флешку. – Здесь твои материалы. Прежде чем залить ноутбук коньяком, я сделала копии. Папа прилетит в среду, покажи ему эти документы. Не бойся рассказать правду, сделай это раньше других. С увольнением не спеши, если захочешь уйти, найди сразу работу.