– Давай дружок посмотрим, что у нас завелось в животе. Ты ложись на спину, ничего страшного я делать не буду, – попросила она, задавая ребёнку обычные вопросы, не забывая о родителях и фельдшере. – Полежи, я сейчас вернусь. – Вышла из комнаты к родителям. – Я не знаю, как ему помочь. Его нужно оперировать, но без общей анестезии делать этого нельзя. Он ребенок, одно его неловкое движение и страх могут только навредить. Держать силой еще хуже, при напряженной брюшине я вообще ничего не смогу сделать. Приезд неотложки через полчаса тоже не даст гарантии, они его просто могут не довезти, счёт идёт на минуты.

– Тётя Даша, миленькая, помогите Димке, мы напишем расписку, – плача, просила мать мальчика.

– Я попробую, но вы все должны мне помочь. Нужен стол, на него одеяло и простынь, яркий свет, лучше генератор, и небольшую банку, – говорила она, набирая номер 112. – Острый аппендикс. Нужна бригада реанимации с детским хирургом и анестезиологом. Запишите адрес и перезвоните, когда возможен приезд. – Прошла в комнату мальчика, присела на кровать. – Дима, ты меня знаешь? Я ваша соседка.

– Все называют Вас Андреевна и говорили, что Вы врач.

– Я, честное слово, доктор, но мы не в больнице, а дома. На улице метель, а оперировать тебя нужно срочно. Ты сможешь мне помочь?

– Что нужно делать?

– Не бояться. Мама и папа рядом. Самое неприятное – это укол, который я тебе сделаю, чтобы ты не чувствовал боли. Ты главное после укола лежи спокойно, тихо, расслабься, можешь разговаривать, но негромко. Договорились? – Зазвонил телефон. Дарья Андреевна выслушала абонента. – Будут через 30 минут, не успеют, будем начинать сами. Готовься Валентина Ивановна, будешь помогать. Что у тебя есть стерильного, давай сюда. Митю – давайте на стол. Ира, пиши расписку. Давайте яркий свет. – Она вымыла руки, надела разовый костюм, перчатки, открыла чемодан, достала стерилизатор с инструментом, ампулы и шприцы. Сделала несколько уколов, мальчик чуть напрягся и сжал сильнее пальцы отцу. – Молодец Митяй! Настоящий боец. Я тебе обещаю – больнее больше не будет. Теперь поверни голову набок, как тебе удобнее и не подглядывай. Захочешь что-то спросить, спрашивай, но тихо.

Дарья Андреевна тянула время для действия анестезии, сама молила Бога позволить ей успеть. Фельдшер, измеряя давление и температуру, записала показатели. Протирая Мите живот, доктор спросила: – «Больно?» и услышав ответ: «нет», решилась. 13:50 –

начало. Она взяла скальпель, сделала разрез, мальчик лежал спокойно. Аккуратно, насколько это было возможно, подбиралась к ненавистному отростку. Вся работа шла, как будто на автоматизме. Словно в операционной звучали слова: «тампон, зажим, салфетку, еще тампон».

– Вот он, родной, попался, – она опустила отросток в банку. Ну не успел навредить, извини. Садись Валя пиши, я сама теперь справлюсь.

– Тетя Даша, а что такое аппендицит? – спросил тихонько Митя.

– Ты знаешь, Митя, сколько метров составляет наш кишечник? И вот в нём есть хитрый участок, который как бутылка – впускает всё, но не выпускает, – отвечала Дарья Андреевна, продолжая работать.

– Реанимация подъехала, идут, – доложил муж фельдшера.

Вошли два доктора, сняв верхнюю одежду и надев маски и перчатки, подошли к столу.

– Посмотрите, доктор, – говорила Дарья Андреевна, снимая салфетку с операционного поля. Буду заканчивать.

– Митя, ты не бойся, не переживай, доктора посмотрят, и я буду продолжать. Считай, мы победили. Потерпи, мне совсем немного осталось, а то, что холодно – это хорошо, температура падает. Гадость мы с твоей помощью убрали, теперь всё будет в норме. Швы скоро снимут, и будешь ты опять бегать и прыгать, – продолжала она, накладывая швы и оставляя дренаж.

Хирург, наблюдающий за ее работой, сказал:

– Такое в моей практике впервые.

– Какие Ваши годы. Но лучше не сталкиваться, когда это ребёнок. Операция закончена 14:35. Сорок пять минут. Дренаж лучше оставить на пару дней. Извините. Привычка. Это Вы сами решите. – Ира, дай мягкое, чистое полотенце. Положи его на салфетку и надень на него трусики и штаны, замени футболку, он пропотел. В больницу везите в шапке и одеяле, прихвати вещи для него, тапочки. – Ему бы вколоть, что-нибудь для сна, – обратилась она к анестезиологу. Парень измучился болью.

Она сняла перчатки, маску, халат и шапочку, бросив их в таз, собрала свой чемодан и села писать объяснительную. Ирина готовилась в дорогу.

– Как Вы вообще рискнули? – спросил хирург.

– А как бы вы поступили на моём месте? Приехали, поняли, что времени нет и стали ждать? Какие Ваши действия? Молчите? Это, что-то вместо журнала, объяснительную я дописываю, и не забудьте банку, там доказательство.

Едва она поставила число и подпись, как почувствовала, как тошнота подкатывает к горлу, в ушах начинается звон, и озноб волной накрыл всё её тело. Она закрыла глаза.

– Вам плохо? – спросил один из приехавших докторов, надевая ей на руку манжету и измеряя давление. – Как Вы снимаете криз? – спросил анестезиолог, снимая манжету и открывая свой чемодан. – У неё давление 190/130.

– Внутривенно, медленно диазепам, – дрожащим от озноба голосом, ответила Барышева.

Секундная манипуляция врача и голова становилась ясной, пропадал шум в ушах.

– Везите мальчика, мы справимся. После инсульта, у меня стойкая боязнь «станка». Вот чего я боялась больше всего – не успеть.

– Давление 150/ 100. Как Вы себя чувствуете?

– Со мной будет все хорошо. Там есть мой номер телефона, позвоните после смены.

Оба доктора ждали погрузки Дмитрия и переговаривались.

– Мужественная тётка. Сама чуть Богу душу не отдала, но как держится. Вот, что значит старая школа.

– Мужественная женщина, а не тётка. У неё, как минимум, 25 лет стажа. Ты видел, как она работает? А вместо благодарности – затаскают. Ты не догоняешь, что она закончила всё сама, чтобы не подставлять нас под удар?

Неотложка уехала, напряженность в доме спала и Дарья Андреевна собралась домой, но сил подняться не было. Фельдшер позвала мужа. Они с отцом Мити, скрестив руки, перенесли её домой. Оставив чемодан в прихожей, фельдшер уложила Дарью Андреевну в кровать, измерила ей давление и успокоилась.

– Вы идите, я сейчас усну, а проснусь другим человеком.

Бетти чувствовала, что хозяйке нужна её помощь. Собака прилегла на кровать рядом с ней, и положила свою голову ей на грудь.

– Все обойдётся, девочка моя, все обойдётся, – говорила она, засыпая.

– Давай дождёмся кого-нибудь, нельзя её одну оставлять, – говорила фельдшер мужу. – Иди на кухню, а я с ней посижу.

Андрей Иванович в это время уже проехал половину пути по дороге домой. Видимость была очень плохая, только фары редких, встречных машин просматривались сквозь снежную пелену и не давали слететь с трассы. Он загнал машину в гараж и через него прошел в дом, минуя двор. Сердце сжалось, когда он заметил в прихожей «тревожный» чемодан жены, а Бетти не выбежала ему навстречу. Он увидел фельдшера и незнакомого мужчину в дверях кухни.

– Дарья Андреевна сейчас спит. Было высокое давление. Сидим, ждём кого-нибудь. Это мой муж Иван. Собака рядом с хозяйкой.

– А что спровоцировало давление? Что ей кололи? Она сама Вас вызвала? – задавал вопросы Туманов, снимая верхнюю одежду.

– Это ни она нас, а мы её. У соседского мальчика был острый аппендикс. – Она рассказала обо всём, что произошло в доме по соседству.

– Господи, что она творит? Оперировать дома – её соседи по судам затаскают.

– Не волнуйтесь так, она мальчика спасла, родители расписку написали, два доктора свидетели. Она у Вас молодец. Мы пойдём.

Андрей Иванович принёс из машины пакет с продуктами, запер калитку, переоделся и вернулся в спальню, присев на кровать рядом с женой. Жена спала, а Бетти даже не повернула голову в сторону хозяина. Потрепал холку собаки, он проверил пульс жены, глядя на неё с любовью.

– Мать ты моя, Тереза. Ругать тебя надо, а не могу. Погода тебя еще подвела. Слышишь, как завывает? – говорил он тихо.– Ночь у тебя была бессонной. Что тебя так расстроило? Ты у меня одна такая, другие мне не нужны.

Звонок домашнего телефона заставил его подняться, звонила Даша.

– Пап, у вас всё нормально? Олег говорит, давно такого не было.

– У нас всё в порядке. Ты не волнуйся, если не будет связи. Метель не прекратится – город встанет. На работу я завтра не поеду, не выберусь, и ты оставайся дома.

Он еще позвонил в клинику, предупредив, что при такой погоде он не сможет выехать в город. Потом позвонил матери, узнав о самочувствии, тоже предупредил, что будет дома по причине погоды. Вернулся к жене и просидел более часа, прежде чем заметил, что веки её дрогнули – просыпается. Дарья Андреевна открыла глаза и сразу вспомнила, что произошло.

– Доложили? – спросила она, пытаясь улыбнуться. – Я больше так не буду, честное слово.

– Ты, молодец! Опыт не пропьёшь. Сколько ты не держала в руках скальпель? Как ощущения? – спрашивал он, целуя её руку.

– Я даже не помню, всё прошло на «автомате». Самым уязвимым моментом было сочетание местного наркоза и маленького пациента. Не стала я ребят подставлять, закончила всё сама. Теперь, я уверена, что я «станка» не боюсь, здесь что-то другое. Как у тебя дела?

– У меня две новости и обе хорошие. Я получил приличную «взятку» и потратил её всю до копейки и ещё, я написал заявление на увольнение, и нам придётся урезать семейный бюджет. Клиника предпочла оставить секретаря и уволить доктора, а я вроде как обиделся. Как тебе новости?

– Взятка конечно маловата, раз её можно истратить в один миг, а в остальном, молодец. Надо было обидеться раньше и не портить себе нервы в серпентариуме. Проживём мы с тобой на две пенсии, только не требуй от меня ананасов и рябчиков.

– Философ ты мой, – он погладил жену по руке. – Сама обедала?

– Я даже не завтракала. Меня подняли с постели и вперёд. А который час?

– Скоро шесть. Тебе чего принести?

– Давай попробуем довести мою персону до кухни, на руках сегодня мужчины меня уже носили.

Андрей Иванович разогрел ужин, достал деликатесы из пакета, включил чайник. Они ужинали, а он рассказывал о погоде, звонке Даши, о том, что завтра, а возможно и еще пару дней, будут вынужденные выходные. Было начало восьмого вечера, когда зазвонил её телефон. Звонил детский хирург. Он поинтересовался её самочувствием и рассказал о состоянии Дмитрия.

– Андрюша, а что меня ждёт, какое наказание?

– Учитывая состояние ребёнка – ничего, но и на особую благодарность можешь не рассчитывать.

Комиссия все же собралась, уведомив Дарью Андреевну о дате и времени заранее, но она её игнорировала, а вот на телефонный звонок ответила. При этом попросила включить громкую связь.

– Среди членов комиссии есть хирург? – спросила она и, не дождавшись ответа, продолжала. – Как же вы, господа хорошие, собираетесь разбирать необходимость моих действий? Перед вами должны лежать выводы хирурга, основанные на истории болезни и трёх объяснительных. Вам я зачем? Я на заслуженном отдыхе, меня не чего лишить. Если ваши хирурги считают, что я поступила в экстренном случае не профессионально, подавайте на мои действия в суд, только не устраивайте из заседания комиссии балаган.

Дарья Андреевна ни о чем не жалела. Комиссия собралась в то время, когда прошло больше двух недель после выписки Мити из больницы.

Андрей Иванович принимал поздравления с днем рождения от родных и друзей. Позвонили Костя и Сергей, причём последний попросил передать трубку матери.

– Как у вас дела? Весной уже пахнет?

– И дела нормально, и весной пахнет, не томи, давай по существу, я волноваться начинаю.

– Мам, я в отпуск иду через неделю, поеду свататься к Наташе. Примет предложение – женюсь.

– Решился? Молодец! Кольцо купи небольшое, но с хорошим камнем. Буду ждать новостей от тебя. Целую. Что у тебя с деньгами?

– Деньги у меня есть, как получу согласие Наташи, позвоню.