С этими мыслями Елисей снова зарядил карабин и, подойдя к валуну, принялся устанавливать очередную мишень. Но не успел он вернуться на рубеж открытия огня, как где-то в перелеске раздалось пронзительное конское ржание. Метнувшись в сторону, парень укрылся за ближайшим деревом и всмотрелся в зеленку. Из кустов вылетел высокий каурый жеребец и сломя голову понесся к станице. Следом за ним выехали трое всадников и, увидев беглеца, с гиканьем понеслись следом, нахлестывая коней.

«Так, горцы кого-то гонят. А парень молодец, в седле как приклеенный сидит», – оценил Елисей, наблюдая за этой сценой.

Один из преследователей привстал в стременах и принялся выцеливать беглеца. Тот, словно почувствовав угрозу, припал к конской гриве, разом уменьшив свой силуэт.

– Похоже, придется класть всех троих, – мрачно проворчал Елисей, вскидывая карабин.

Его выстрел прозвучал за долю секунды до того, как преследователь спустил курок. Пуля Елисея вынесла стрелка из седла. Бросив карабин, парень выхватил пистолет и успел выстрелить до того, как ближний к нему всадник развернул на него ружье. Третий выстрел достал еще одного преследователя, который уже пытался развернуть коня. Подбежав к упавшим, Елисей кинжалом произвел контроль и, переведя дух, принялся обыскивать тела.

Отбежавшие от этого людского безобразия кони принялись щипать траву, и Елисей, присмотревшись, отметил про себя полные переметные сумы на них. Сложив все найденное оружие в стороне, парень отловил коней и задумчиво почесал в затылке. В прошлый раз за тела бандитов ему предложили хорошие деньги. Надеяться на это было бы глуповато. Кто знает, откуда они сюда примчались и где их родичи. Вполне возможно, что эти самые родичи объявят его кровником. Тогда им всем тут кисло придется.

Сняв с тел все, что имеет хоть какую-то ценность, Елисей загрузил добычу на коней и, вскочив в седло, отправился в станицу. За шанцевым инструментом. Бросать тела, пусть даже и бандитов, рядом со станицей было неправильно. В последнее время дикое зверье, осмелев, начало появляться на самой границе станицы. Так что, оставив падаль, запросто можно привлечь хищников. Не стоит забывать, что в местных лесах медведя встретить совсем небольшая проблема. А это зверь весьма серьезный.

Стрельбище Елисей себе устроил между станицей и перелеском, где протекала речка. Так что дорога у него не должна была занять много времени. Тем более верхом. Но уже за поворотом тропы парень натянул повод. Беглец, за которым и гнались горцы, лежал в траве, а каурый жеребец стоял над ним, тихо пофыркивая. Елисей соскочил с коня и, перекинув повод, бросил его на землю. Так собранные в цуг трофейные кони не уйдут. Подойдя к жеребцу, парень осторожно протянул ему левую ладонь, давая себя обнюхать, и только после этого присел над лежащим.

Беглец лежал лицом вниз, так что промокшую от крови бекешу Елисей увидел сразу. Взяв незнакомца за плечо, он аккуратно перевернул его на спину и приложил пальцы к артерии на шее, попутно всматриваясь ему в лицо. Юное, с правильными, тонкими чертами лицо. Изящные, словно девичьи руки с тонкими музыкальными пальцами. Фигурка тонкая, словно тростинка.

«Похоже, совсем еще мальчишка», – подумал Елисей, старательно нащупывая пульс.

К его радости, сердце еще билось, но без экстренной помощи это продлится не долго. Распоров кинжалом одежду, парень кое-как рассмотрел рану на боку беглеца и удивленно покачал головой. Похоже, мальчишке крупно повезло. Пуля прошла через правый бок, чуть выше тазовой кости, не зацепив печень и почку. Судя по ране, проскользнула почти под кожей. Просто мальчишка потерял много крови. Оторвав от его же рубашки длинную полосу, Елисей туго перетянул рану, останавливая кровь, и осторожно поднял мальчишку на руки.

Голова беглеца откинулась, и из-под упавшей папахи соскользнули две тугие, иссиня-черные косы.

– Мать твою, ты ж девчонка! – охнул Елисей и, удивленно тряхнув готовой, решительно шагнул к каурому.

Жеребец стоял спокойно, позволяя ему уложить тело девчонки через седло, только недовольно фыркая от запаха крови. Привязав его повод к цугу, парень вскочил в седло и повел всю кавалькаду к станице. Его появление Степанида встретила с ружьем в руках. Хоть она и не любила их, но при любой опасности начинала именно с него. Увидев раненую девочку, бабка заохала и тут же принялась командовать.

Занеся беглянку в баню, Елисей наносил воды и, поставив чугунок на огонь, отправился обратно к месту стычки, прихватив лопату и попутно передав бабке Параше, что Степаниде нужна ее помощь. Оттащив тела подальше в сторону, он принялся копать одну могилу на троих. Спустя три часа, углубившись почти на полтора метра, благо земля мягкая, он стащил в яму все три тела и, накрыв им лица папахами, принялся засыпать могилу. Заканчивал он уже в сумерках. Вернувшись в станицу, парень устало умылся у колодца и, забирая у бабки рушник, тихо спросил:

– Как она?

– Крови много потеряла, – вздохнула бабка. – Ежели антонов огонь не случится, выживет. Но рану мы, как сумели, вычистили и травами присыпали. Порохом прижигать не стали. Девчонка все-таки. Ее шрамы не украсят.

Слушая бабку, Елисей молча кивал, попутно вспоминая, что в этом времени и вправду была такая варварская операция в отсутствие рядом толкового медика и нормальных медикаментов. Открытую рану, чтобы избежать воспаления, посыпали порохом и поджигали. Сгорая, порох прижигал рану, но перенести подобное мог не каждый. Мысленно содрогнувшись, Елисей в очередной раз кивнул и, оглядевшись, удивленно спросил:

– А кони где?

– Так в конюшне уже, – рассмеялась Степанида. – Не переживай. И выводила, и напоила, и расседлала. Кони добрые. Особо каурый. Хороших кровей лошадь, – произнесла она так, что парень сразу понял, что в ее устах это высшая похвала.

– Каурый ее, – улыбнулся парень. – Я вот только не понял. Она же горянка, а в мужской одежде верхом носится. Как так? Да еще и с одним пистолетом. Я когда ее нашел, у нее на седле только одна кобура была, и пистолет в ней разряженный. Только кинжал еще небольшой. И куда родители смотрели?

– Есть у них в некоторых родах обычай такой, – помолчав, припомнила бабка. – Пока девочка в девичью пору не вошла, ее, как мальчишку, воевать учат. Сам видел, там от девицы только косы одни. Ни фигуры, ни стати еще нет. А вот как подрастет, да наливаться станет, так всё. Дома на женской половине закроют и станут учить дом да хозяйство вести. Но зато и за дом свой эти девчонки дерутся не хуже мужчин.

– Странный обычай для мусульман, – проворчал Елисей, почесывая в затылке.

– Да они басурманами только называются да муллу в ауле имеют, – рассмеялась бабка. – А обычай этот у них остался еще с тех времен, когда они идолам поклонялись. Да и то сказать, обычай-то добрый. Женщины у них, как у нас казачки, завсегда мужей своих оружьем поддержать готовы. Эх, женить бы тебя на ней, – вдруг лукаво улыбнулась она.

– Куда ей замуж? – едва не рухнув на месте, возмутился Елисей. – Ребенок еще. Сама говорила.

– Ну, так сговориться и теперь можно, – пожала плечами Степанида.

– А жить где? Одним в пустой станице? Или мне, потомку рода казацкого, прикажешь в горский клан идти? – сделал вид, что возмутился, парень.

– А тут твоя правда, внучок, – грустно вздохнула женщина.

– Как думаешь, искать ее станут? – сменил парень тему.

– Так уже, небось, ищут. Раз гнались за ней, значит, где-то бой был. Подождать надо. Я так мыслю, родичи по следу пойдут.

– Много в горах следов найдешь, – фыркнул Елисей.

– Не скажи, внучок. Горцы след хорошо читают. Не все, конечно, но опытные воины знают, куда смотреть. Ты завтра сведи каурого на речку. Искупай. У него бок в ее крови, – посоветовала бабка.

– М-да, подкинул я тебе заботы, – повинился парень.

– Господь с тобой, Елисей, – отмахнулась Степанида. – Даст господь, горцы за ней придут да за спасение тебя кунаком примут. Все потом тебе легче будет. Кунак у них – это почитай брат родной. Ни почто не предадут.

– До этого еще дожить надо. Как бы ее преследователи раньше не явились, – скривился Елисей, которому воевать с целым кланом не хотелось от слова совсем. Слишком силы будут неравны.

– Пойду, Парашу сменю, – подхватилась бабка. – А ты ужинать ступай. Я тебе в твоем закутке накрыла.

На лавке. Негоже парню рядом с болезной девчонкой быть.

– Ладно, – покорно согласился Елисей, не очень понимая, при чем тут ужин и раненая девчонка. Какая связь?

Несмотря на усталость, он до блеска вылизал миску каши и, запив ее парой чашек горячего чая и раздевшись, завалился спать. Проснувшись с первыми лучами солнца, парень первым делом, сразу после завтрака, отправился обихаживать коней. Выведя их из конюшни, он перевел всю пятерку на соседний двор и, черпая воду из колодца, принялся отмывать и вычищать их. Приведя весь гужевой транспорт в порядок, он вычистил денники и, застелив полы свежей соломой, завел коней.

Выручали умения прежнего владельца тела. Похоже, до болезни юный казак и вправду всерьез готовился пойти по стопам отца. Во всяком случае, с оружием и конями он управлялся вполне ловко. Теперь эти умения накладывались на знания Матвея, что привело к серьезным успехам. Особенно в том, что касается огнестрельного оружия. Управившись с конями, парень принялся крутиться по хозяйству. Дров нарубить, воды бабке наносить, сено для козы поворошить. В общем, забот хватало. Особенно теперь, когда в хозяйстве появилось аж пять коней.

Благо горские кони неприхотливы и способны обходиться одним сеном. Овес они получали только в походах. Но удивляться тут нечему. Попробуй вырастить что-нибудь на горном склоне, который сначала нужно элементарно очистить от камней перед вспашкой. Каторжный труд. Потому горцы и не занимаются земледелием почти. Просто негде. Есть, конечно, кланы, которым повезло и на их территории есть несколько плодородных клочков земли. А что остальным делать?

Вспомнив про коней, Елисей в очередной раз вздохнул и, подхватив косу, отправился на луг. Беда бедой, а кормить животину надо. Тем более что бабка была абсолютно права. Кони ему достались действительно хорошие. Молодые, здоровые. А главное, словно специально, две пары. Два жеребца и две кобылы. Хотя именно этот момент Елисея слегка настораживал. Обычно для нападения горцы использовали меринов.

Более сильные и спокойные, они не реагировали, если чуяли рядом кобыл, так что не раскрывали засаду раньше времени и не создавали своим седокам проблем. В общем, многое в этом деле было непонятным. Но больше всего Елисея удивляла погоня за девчонкой. Зачем было ее ловить, если она по их обычаям еще не считается невестой? Похищение ради выкупа, или в горах что-то затевается? В общем, как всегда, вопросов много, а ответов нет. Остается только ждать, когда беглянка придет в себя.

– Блин, а если она по-русски не говорит? – спохватился Елисей. – Вот это будет засада. Получится, ты ей про Ивана, она тебе про болвана. Ладно, поживем – увидим. Надеюсь, бабулька моя и тут выход найдет. Вот уж у кого поучиться стоит. Кремень бабка, – с улыбкой похвалил он родственницу, ритмично взмахивая косой.

* * *

Следующие четыре дня прошли спокойно. Елисей занимался своими делами, попутно экспериментируя с оружием. Даже умудрился сделать в опустевшей кузнице новую пулелейку под свой карабин. Чего ему это стоило – отдельная баллада. Бабка, как-то проходя мимо, услышала его высказывания, и потом сутки сторонилась парня, каждый раз крестясь и укоризненно качая головой. С трудом помирились.

Сделал он и отливку для утяжеления рукоятей метательных ножей. Пустив на это дело старые кинжалы, которые нашел в сундуках в брошенных домах, Елисей сбил с них рукояти и, немного сточив лезвия клинков, обмотал черенки веревкой из конского волоса. Три аркана он взял с убитых им горцев. Потом эти веревки были обтянуты чехлом из мокрой кожи. Высохнув, она обтянула рукояти, делая их удобными в руке. В итоге парень получил десяток обоюдоострых ножей, с клинком примерно двенадцать сантиметров и рукоятью без гарды. Окончание рукояти было утяжелено двумя свинцовыми пластинами, которые держались за счет отверстия в черене под клепку.