Тася спешно ушла в дом, сразу включила свет и закрыла за собой дверь. Потом медленно прошла в комнату, упала на кровать и задумалась. Пред глазами стояла та девочка Настя, с сосиской в руках, ее дом – весь нараспашку, ее больная, почти безногая бабушка с костылями, ее брат, который куда-то убежал и гуляет по темноте. Все это казалось ей не вполне нормальным и неправильным. Горем убитая мать пьет и не может выйти из этого состояния. Муж погиб, когда она была беременна, а у бабушки на нервной почве отнялись ноги. Ей стало жаль этих деток, их бабушку, на которую свалилось столько бед, и ту женщину, которую она даже ни разу не видела. Тая попыталась поставить себя на ее место и пришла в ужас. Что делать в такой ситуации? Сильная женщина поплачет и остановится, а слабая захандрит и пропадет. По себе понимала, как тяжело перенести утрату близкого и дорогого тебе человека, и как страшно остаться одной. А пятерых ребятишек надо обуть, одеть, прокормить и выучить. Ей вдруг захотелось помочь этим людям, не зная, чем и как, но попытаться хоть что-то для них сделать. Пусть не для них, а хотя бы для деток.

Следом она вспомнила Федора, его грубый голос, его пронизывающий умный взгляд, и улыбнулась. Было понятно, что в селе его побаиваются и уважают. Появилось желание – узнать о нем побольше и понять, что он за человек? Но вскоре она отогнала мысли о нем и незаметно уснула…

Глава 7. Шура

Утром Тасю ждал новый сюрприз. Она открыла глаза и слегка потянулась, следом посмотрела на часы ходики, что висели над кроватью, стрелки показывали четверть десятого. Она поняла, что пора просыпаться, и, резко откинув одеяло в сторону, встала и босыми ногами направилась на кухню. Там включила чайник и решила, что сегодня же съездит в кузницу и закажет там оградку. Кто знает, сколько её станут делать, а ведь скоро нужно будет возвращаться в Москву.

Чайник согрелся быстро. Тая достала из холодильника готовые бутерброды, налила себе кофе и пошла на улицу завтракать. Она распахнула дверь настежь, вышла на веранду и уселась прямо на ступеньки. Только приготовилась откусить бутерброд, как заметила, что за калиткой кто-то копошится. Девушка отставила чашку в сторону, присмотрелась, а сама осторожно встала и пошла по двору. Какого же было ее удивление, когда, открыв калитку, она увидела перед собой Настю. Девочка была чистенькая, волосики причесанные, в ситцевом нарядном платьице, а на ножках старенькие босоножки. В этот раз она пришла не одна, а привела с собой братика. Он выглядел чуть постарше и росточком немного повыше, но такой же белокурый и с голубыми глазками как у нее. Он стоял в шортах и маечке и внимательно смотрел в ее сторону.

– Здравствуйте, – поприветствовала она ребятишек и улыбнулась.

– Колбасы дай, – сразу попросила Настя.

– Ну… пошли в дом, – мило улыбнулась ей хозяйка и пропустила детей вперед.

Малыши прошли мимо нее и затопали по тропинке к веранде. Там проворно поднялись по ступенькам и остановились у входа.

– Проходите, – пригласила она, указав рукой на дверь.

Те послушно пошли дальше, а она забрала кружку с кофе, взяла тарелку с бутербродами и последовала за ними.

Уже на кухне Тая усадила ребятишек за стол и налила им чай. Потом нарезала и сделала много бутербродов, в надежде, что могут прийти и другие дети, и подала им. А сама присела напротив и стала их рассматривать.

Настя ела только колбаску. Она снимала ее с хлеба, заталкивала в рот и быстро жевала.

Мальчик с аппетитом уплетал весь бутерброд, стеснительно поглядывая на нее.

– Как же тебя зовут? – спросила его Тася.

– Коля, – отозвался тот с набитым ртом.

– А фамилия у тебя какая?

– Бобровы мы, – напомнил мальчик, пережевывая колбасу.

– Какая фамилия у вас звучная – Бобровы! – качнула она головой, а сама все рассматривала их симпатичных личики.

Дети вскоре наелись, разом сползли со стула и хотели уже уходить, а Настенька вдруг спросила:

– А мороженого нам купишь?

– Куплю.

– Тогда пошли в магазин.

– Ну… пошли, – пожимая плечами, согласилась Новгородцева.

Она переоделась, поменяв платье на черную облегающую юбку и такого же цвета блузку, на веранде надела босоножки на высоком каблуке, взяла сумочку, закрыла дверь и отправилась с детками по селу в сторону центра.

Магазинов в Никулино было три, не считая маленьких палаток, которые расположились, в основном, по окраинам села. Один большой – продуктовый, с вывесками и подсветками в самом центре села. Там можно было купить всё или почти всё: вкусный свежий хлеб, выпечку, торты, мороженое, пирожное, фрукты, овощи, колбасы, и что пожелает душа.

Рядом универмаг «Березка», здесь находился большой выбор промтоваров.

Чуть подальше хозяйственный, где можно было приобрести всё для дома, сада и огорода. А также холодильники, стиральные машины и мебель на заказ.

По соседству правление совхоза, сельсовет и чуть в стороне Дом культуры. А на противоположной стороне ЗАГС. Он был построен по просьбе молодёжи. Уж больно не хотели они расписываться в сельсовете, а последнее время зачастили ездить в город, там было интереснее регистрировать свой союз в новеньком ЗАГСе.

Председатель подумал и решил: чем мы хуже других? Взял, да и построил небольшое здание, где теперь под звуки марша Мендельсона с удовольствием вступают в брак влюбленные пары.

Ближе к реке двухэтажная средняя школа. Через улицу детский сад и библиотека. В стороне просторная столовая и кафе. Здесь обедают рабочие, играют свадьбы, справляют юбилеи и проводы.

По выходным на центральную улицу приезжает базар. Тогда здесь бывает совсем шумно. Народ стекается за покупками, и в это время село, скорее, походит на маленький городок. А кругом гам, толкотня и куча народа.

Таисия подошла с детьми к магазину, пропустила их вперед и вошла следом за ними.

Ребятишки мгновенно подбежали к прилавку и стали выбирать, какое именно лакомство они будут покупать.

Легко ступая и цокая шпильками по кафелю, Тая шагнула к ним и склонилась над холодильником.

Молодая продавщица окинула их недобрым взглядом и спросила:

– Что берем?

– Мороженое, – отозвалась она.

– Какое? – пытала та, наблюдая за ней.

Тася поинтересовалась у малышей, какое они хотят мороженое, те указали пальчиками, и она сразу назвала, что им надо подать.

– Благодетельница, решила всю деревню накормить? – грубо оборвала её продавец. – Они меня тут достали уже! – попыталась пожаловаться она, подавая им покупку.

– Работу смени, – тихо предложила Таисия, вставая на защиту детей.

– Что-о?! – протянула недовольно та.

– До свидания! – резко ответила она и, прихватив пакет со сладостями, поспешила с детками к выходу.

Они вышли из магазина и медленно побрели по селу, а сами счастливые ели мороженое.

– А зачем столько много? – спросил ее Коля.

– Всех угостим.

– И маму?

– И маму, – согласилась Тая, ласково взглянув на мальчика.

Мама пьет, но дети все равно ее любят. Вот и сейчас он сразу подумал про нее и очень обрадовался, что мороженного хватит и ей.

Они пришли к дому. Коля сразу куда-то убежал, а Настенька потащила её за собой, чтобы угостить мороженым маму.

Новгородцева вошла и осмотрелась, здесь было неуютно и некрасиво. Кругом валялись грязные вещи и старые сломанные игрушки. Обои кое-где ободраны и имели совсем неприглядный вид. Полы давно немытые. А на дверях и окнах висели замызганные потрепанные шторы и тюль.

В одной из комнат на кровати лежала молодая женщина. Она была одета в старый мятый халат, волосы растрепаны, и от нее сильно пахло перегаром.

Боброва не спала. А завидев дочку, она заулыбалась, радуясь ее приходу, потом перевела взгляд на незнакомую ей девушку и, приподняв голову, грубо спросила:

– Вы кто?

– Почему у вас дети одни гуляют? – строго спросила ее Тая.

Шура резко присела на кровати, опустив ноги на пол, глаза ее испуганно забегали, она посидела так немного, но затем мгновенно сползла вниз, упала перед ней на колени и запричитала:

– Не забирайте их у меня! Не забирайте! Я больше не буду пить, слово даю!

– Что вы, – растерянно смотрела на нее Тася, – немедленно встаньте!

– Я исправлюсь, – заплакала в голос женщина, – я больше не буду!

– Вы меня не за ту приняли! Я просто привела вам детей!

Тут хозяйка внимательно посмотрела на нее и стала медленно вставать с пола. А сама вновь села на кровать, вытерла ладонью слезы и сердито спросила:

– Они что-нибудь натворили?

– Нет, – мотнула головой девушка.

– А зачем ты пришла?

– Угостить вас мороженым.

– Мороженым?! – с неподдельным удивлением переспросила ее Боброва.

– Да, – ответила она, пожимая плечами.

Шура слегка поморщилась, разглядывая ее всю, немного помолчала, затем подалась вперед и страдальческим голосом заговорила:

– А выпить есть? А то все кишки огнем горят.

– Я не пью, – попыталась объяснить ей Тая.

Та слепила мученическое лицо, было видно, что ей совсем плохо, а сама стала умолять:

– А мне купи, а?

– Нет, я не могу, – отказалась Новгородцева и растерянно попятилась назад.

– Я ж помру! – жалобно простонала женщина, рукой комкая на груди свой халат. – Купи, а? Помру ведь!

– Я… не знаю… – не решалась девушка и тихонько отходила задом к выходу.

– Христом Богом прошу, помру ведь! Не похмелялась сегодня еще.

– Я… подумаю… можно?

– Подумай, – согласилась Боброва, – только быстрее! А мы с Настенькой пока мороженое поедим. Раз принесли, надо же есть, – сделала вывод она и дрожащими руками взяла пакет с лакомством.

Таисия отошла к выходу, у двери резко повернулась и заспешила на улицу, по пути соображая: как поступить? А сама медленно двигалась по тропинке вдоль забора, на ходу размышляя: «А что если и вправду помрет? Что тогда будет с детьми»?

Дойдя до поворота, она увидела на углу палатку и очень обрадовалась, что не придется идти в центр. Она подошла, присмотрелась к ассортименту и решила купить бутылку вина. Потом подумала и прикупила еще закуски, выбрала коробку конфет, колбасы, хлеб и фрукты.

Продавец упаковала всё в большой целлофановый пакет и подала ей.

Тася рассчиталась с ней, поблагодарила и пошла обратно.

Шура ждала ее с нетерпением. Она успела переодеться в чистый халат, причесала волосы и уже сидела за столом на кухне, а сама то и дело поглядывала в окно. Хозяйка подсуетилась и убрала со стола грязную посуду, чисто протерла старую порезанную клеенку, поставила два стакана и банку соленых огурцов, в надежде, что ей удастся сейчас похмелиться.

Тая неуверенно вошла в дом, подошла к ней, с ходу поставила пакет на стол и тихо сказала:

– Вот… принесла.

Боброва резко встала и начала проворно рыться в пакете, намереваясь найти желаемое. Она спешно извлекла продукты, разложив их на столе, мгновенно нащупала бутылку, и на ее лице застыла счастливая улыбка. Дрожащими руками женщина достала вино, умело откупорила его и, кивая на стакан, спросила:

– Будешь?

– Наливай, – согласилась девушка и присела за стол.

Та разлила вино по стаканам, смерила, чтобы было поровну, отставила бутылку в сторону и сказала тост:

– Давай за нас, за баб.

– Давай, – согласилась она.

А сама выпила немного и взялась резать колбасу.

Боброва допила все до дна, довольно вытерла ладошкой губы и присела на стул. Она со вниманием рассматривала ее всю, а потом спросила:

– Что-то я тебя не припомню… Не наша, кажись?

– Никифоровой теть Маши племянница, – пояснила ей Тая.

– Таська?! – уточнила Шура, радуясь такой встрече.

– Да, – улыбнулась она, подавая ей бутерброд. – Ты закусывай.

Бутерброд Александра взяла и даже стала медленно его есть, но потом что-то вспомнила и задумчиво сказала:

– Погоди, она ж померла! Вот… недавно.

– Да, – кивнула головой Новгородцева.

– Давай ее помянем, – предложила сразу женщина и снова налила вино в стаканы. – Дай ей Бог Царствие Небесное! Хорошая была тетка! Бывало, приду и скажу: «Теть Мань, налей чуть-чуть». И она нальет. Много не наливала, капнет чуть-чуть, а что мне надо бедной бабе?

А сама мгновенно опрокинула стакан в рот, прижала ладошку к губам и молчала.

Немного выпила и Тая, потом отставила вино в сторону и сказала:

– У тебя детки такие славные.

– Правда хорошие? – переспросила её радостно Боброва.

– Такие симпатичные, умненькие.