Проходя по проулку, она неожиданно столкнулась с Кузнецовой. Эту склочную даму Галя всегда обходила стороной. Нет, она её не боялась, просто не хотела с ней сталкиваться, зная ее паршивый характер. Общих интересов у них не было, тем для разговоров тоже, но Ира всегда пыталась завести с ней дружбу и не раз заглядывала к ней домой и даже предлагала вместе выпить. Но Галина сразу дала ей понять, что она не намерена водить никаких дружб, и тем более выпивать с ней, да еще и в ее доме. Разные взгляды на жизнь, большая разница в возрасте: Кузнецовой, на тот момент, исполнилось сорок пять лет, да и её характер, заставляли Сивакову держать с ней ухо востро.

Вот и в этот раз женщина окинула её недобрым взглядом, преграждая дорогу, и раздраженно проговорила:

– Корежишь из себя невинность? А сама к чужим мужикам подбираешься?

– Ты… о чем это? – насторожилась сразу Галя, доедая свое мороженое.

– Оставь его в покое! – зло предупредила Кузнецова, глядя в её глаза.

Галина поняла, что мороженное она не доест, скорее подавится от таких взглядов этой несносной бабенки. Она тут же отбросила его в кусты к забору, вытерла рука об руку, облизала свои пальчики и увереннее взглянула в глаза своей нежданной «соперницы». А сама приняла воинственную позу и переспросила:

– Кого я должна оставить в покое?

– Сама знаешь! – вновь выкрикнула та прямо ей в лицо.

– Я не знаю, поясни! – потребовала Галя и приготовилась слушать, что на этот раз про нее болтают в селе.

– Кузнеца!

– Что?! – протянула она и засмеялась своим звонким заразительным смехом. – Ты и Степан?! Это же, как небо и земля!

– Не твое дело! – зло огрызалась та. – Он мой мужчина! – выдала она, наступая на нее.

– Ой, боюсь я! – съязвила в ответ Галина.

– Будешь бояться, когда я тебе глаза твои бесстыжие выцарапаю! – наступала Ирина с угрозами, намереваясь кинуться на нее в драку.

Но тут у Сиваковой что-то екнуло в груди, и от обиды и злости она пришла в такую ярость, что Кузнецова сама потом пожалела, что остановила её в этом проулке.

– Что?! – пошла в наступление Галя. – Ты мне глаза хочешь выцарапать? Да? Отвечай! – и врезала своей сумкой по её голове.

Та хотела было дать отпор, вцепилась ей в плечо и, дёрнув с силой, порвала рукав её летнего красивого платья.

Но Галина разошлась не на шутку. Она лупила никчемную соперницу своей сумкой, а сама все приговаривала:

– Мужика решила присвоить? Да? Гадина! Ты еще и врешь!

– Мой Степан! – вопила Ира, не унимаясь.

Галя вновь посмотрела на нее и с упреком сказала:

– Что же ты честным людям покоя не даешь? Что же ты за баба такая склочная? От тебя же дышать нечем! Ты своими грехами вся провоняла!

– А ты ангел у нас! – отбивалась от нее дамочка, как могла.

– Глаза мне хочешь выцарапать? – и, тяжело дыша, посмотрела на Кузнецову. – А не боишься, что я тебе твои бесстыжие глазюки повыцарапываю?

– Ты не сможешь!

– Ты можешь, а я нет?

– Ты не такая! – визгливо орала та, слегка пятясь назад.

– И какая я? – переводя дыхание, с нескрываемым интересом смотрела на нее Галина.

– Дура ты! – выкрикнула женщина и хотела убежать.

Но Сивакова погналась за ней и стала лупить её своей сумкой по чём попало. Всю злость, всю свою энергию, она выплеснула на эту несносную склочную бабу. На глазах появились слезы. Так обидно ей было за себя, так горько слышать эти слова укора, а главное: за что? Кузнецова все же убежала от нее, а Галя отдышалась, поправила свои растрепанные волосы, прилепила порванное платье к плечу и, гордо вскинув голову, пошла к себе домой. Идти в таком виде к родителям за сыном не решилась, медленно подошла к калитке, и надо было так случиться, тут же столкнулась со своей соседкой.

Захарова в недоумении и растерянности осмотрела её с головы до ног и с трудом выдавила:

– Здрасьте!

– День добрый, – ответила она и прошла мимо неё.

Галина уверенно шагнула к своему дому, открыла дверь и быстро скрылась на веранде.

Деревня есть деревня и слухи о том, что Сивакова пришла домой вся истерзанная и в порванном платье быстро разлетелись по селу.

Галя закрыла за собой дверь на ключ, прошла в комнату, упала на кровать и тихо заплакала. Так было ей сейчас обидно, так горько и одиноко. Не успел мужик поговорить с ней, а тут же угрозы и пересуды. А «эта»… еще и глаза грозится выцарапать. За что? Что она не так сделала? Разве зла кому пожелала? Или мужика у кого увела? Нет! Никому плохого не желала и мужика чужого не уводила. Тогда за что? За что она ее так ненавидит?

Перед глазами стоял Степан, такой добрый и большой, как стена. Его обворожительная улыбка снилась ей во сне. Галя понимала, что кузнец хочет быть с ней рядом, она видела, знала, чувствовала это. Он не сводил с нее своих счастливых голубых глаз, и ей нравились эти глаза. Но тут она вспомнила слова Кузнецовой, что Степан был с ней. А что если правда? Что если она не врет, и он обещал ей что-то?

Галина присела на кровати и перестала плакать. Она понимала: если это так, то между ней и Роговым ничего уже быть не может. Но как узнать? Не расспрашивать же его об этом. Она вновь упала на кровать и залилась слезами. Сколько так пролежала не помнит, только услышала звонок в дверь и вздрогнула. «А что если это Колька пришел»? Пронеслось в голове. Девушка тут же вскочила с кровати, вытерла слезы и бросилась переодеваться. А в дверь все звонили и звонили, не умолкая. Галя скинула рваное платье, надела другое и быстро прошла в ванную комнату. Там умылась холодной водой, вытерлась полотенцем, подобрала в пук растрепанные волосы и тихонько пошла к двери, стараясь разглядеть через окно, кто это так настойчиво ломится к ней в дом.

А в дверь уже стучали, а заодно звонили в звонок и еще сразу же на мобильник. Галина подошла и увидела Валентину. Это она стучала и долбила ей в дверь и звонила одновременно, видно переживая за свою единственную подругу.

У калитки Галя увидела Захарову и её сына, те внимательно наблюдали, что будет дальше. Сивакова открыла дверь, быстро впустила Ушакову в дом, сразу же закрылась и медленно пошла в комнату.

– Галка, что случилось? – в недоумении смотрела на нее Валя и шла за ней по дому.

– Ты зачем пришла? – безразлично спросила она на ходу.

– Да… ко мне прибежал твой сосед Серега и орет: «Беги, говорит, к Галине у нее беда»! Я поверила и побежала.

– Ужас! – закрыла она лицо руками. – Теперь все село узнает.

– Ты можешь сказать, что у тебя стряслось?

Галя убрала руки от лица, шагнула к дивану, плюхнулась на него, а сама призналась:

– Подралась.

– С кем?! – в недоумении смотрела на нее Ушакова и её глаза расширились, как кофейные блюдца.

– С Иркой Кузнецовой.

– За что?! – не могла поверить та. – Что тебе вообще с ней делить?!

– Валь, ну… почему я такая несчастная?

Валентина присела рядом, сразу протянула руку, пожалела ее по плечу и жалобно произнесла:

– Галюльчик ты мой, ну, что у тебя опять стряслось?

– Я иду, мороженное ем… никого не трогаю, – стала рассказывать она дрожащим голосом, – а эта… как вылетит и орет: я, говорит, глаза тебе выцарапаю! Я чуть мороженым не подавилась. И такая обида на меня напала! – призналась Галя и смахнула набежавшую слезу. – Думаю: за что она так со мной? А она орет и орет… Ну, я тут, как разошлась… Как пошла её лупить… Все ей припомнила.

– Так… это не тебя побили, а ты отлупила?! – с радостью в голосе переспросила ее Ушакова.

Галина вздернула свой аккуратный ровный носик вверх и уверенным тоном ответила:

– Попробовала бы она меня побить!

– Она сказала, за что кинулась на тебя?

– Сказала… будто я у нее мужиков увожу.

– Я поговорю с ней!

– Нет! – вскрикнула Сивакова и схватила ее за руку. – Ты никому и ничего не расскажешь, даже своему Мишке!

– Галь…

– Все, Валя! Это останется между нами!

– А если она еще раз кинется на тебя! Что тогда?

– Тогда… ты ей отомстишь за меня… посмертно.

– Дура! – выкрикнула Ушакова в сердцах и отдернула от нее свою руку.

– Она тоже меня дурой называла… – проныла Галина и вновь заплакала.

Валентине стало жаль её, она обняла подружку за плечи, а сама тихо сказала:

– Ну прости меня.

– Валь, ты знаешь, что я сейчас подумала: продам дом, уеду в город, никто там меня не знает. И будем мы жить с Колькой тихо и спокойно.

Валя оторопело посмотрела на нее и тут же вскрикнула:

– С ума сошла?!

– Устала я одна. И жить так дальше не хочу.

– Замуж тебе пора.

– Нет, – мотнула она головой, – не хочу.

– Это ты сейчас от обиды так говоришь, – смотрела на нее Ушакова с сожалением. – А замуж все хотят. Даже те, что говорят: будто не хотят.

– Вот в городе, может, и найду кого…

Потом помолчала немного и выдавила:

– Обидно… – и слезы вновь покатились по ее щекам. – После Юрки у меня никого не было, – стала признаваться она. – Сколько мужиков клеилось, а я ведь ни с одним… Все своего ждала. Думала, встречу, полюблю, а тут… какая-то Кузнецова права качает. И за кого?!

– И за кого? – тихонько полюбопытствовала Валентина и заглянула в ее глаза. – Не за Степана случайно?

Она мотнула головой, не желая выдавать всей правды, а сама закрыла глаза ладошками и замолчала.

– Да уж, обидно! – попыталась успокоит ее Валя и вновь погладила ее по руке.

А Галя убрала руки с лица и жалобно проныла:

– Какой-то медный таз, а корчит из себя хрустальную вазу…

– Да она не таз даже, а так, ржавая посудина! – поддержала ее подруга.

Галина засмеялась сквозь слезы, а потом подумала и тихо сказала:

– Приведу себя в порядок и за Колькой пойду.

– Правильно! И я с тобой пойду. Вместе веселее будет.

– А я сегодня, первый день на вождении была, – напомнила она, грустным тоном.

– И как? – насторожилась сразу Ушакова.

– Как первый раз, ничего не получается, инструктору нагрубила.

– Ты нагрубила этому мачо?!

– Да. А он обиделся и накричал на меня.

– Ну сегодня точно не твой день! – убежденно ответила Валентина и тихо засмеялась. Она вновь обняла подругу за плечи, прижала её к себе и озабоченно сказала:

– Ничего, у тебя все получится.

– Ты… правда пойдешь со мной за Колькой?

– Конечно. Я и Мишке сказала, чтобы меня скоро не ждал.

– Обидится.

– Ну и пусть, – махнула рукой Валя, – это ему за то, что не отпустил меня учиться на права.

Галина быстро привела себя в порядок и уже вскоре, они вышли из дома. У калитки все еще стоял Захаров, видно ждал очередных новостей, чтобы было чем потрепаться по селу. Завидев подружек вместе, тут же пошел им навстречу и сразу спросил:

– Галюньчик, соседушка, что у тебя стряслось-то?

– Так, Серега, – строго заговорила с ним Валя, – шел бы ты домой!

– Так, я помочь хотел! Может, кого наказать надо, так я с удовольствием вступлюсь за Галчонка!

– Иди, Серега, иди уже! Кина не будет! – злилась на него Ушакова, зная его канючный и нудный характер.

Они с трудом отцепились от него и проулками спешно ушли на другую улицу.

В небе ярко светило солнце. Стояла теплая летняя погода, а на душе у Галины было тяжко и тоскливо. Надо было поднять себе настроение, ведь мать все обязательно заметит, от нее ничего не скроешь. Она видит дочь насквозь, но чаще молчит и боится обидеть свое любимое чадо.

Подойдя к дому, в котором жили ее родители, Галина с трудом, но надела на лицо улыбку и вместе с Валентиной вошли в калитку. Коля игрался у дома и, заметив мать, сразу же бросился к ней.

– Мама приехала! – закричал он от радости.