Фиона повернула голову и едва не застонала. То была Милли Петерсон. Избалованная, высокомерная, думающая лишь о себе Милли. Светловолосая, пышущая здоровьем, счастливая, хорошенькая. Этакая поганая сучка. Ее отец Томми был одним из крупнейших лондонских оптовых торговцев, поставляя товар как Ист-Энду, так и рынку Ковент-Гарден. В люди выбился самостоятельно. Начинал простым лоточником вроде Джо, имея всего одну тележку. Благодаря способностям, упорному труду и крупицам удачи он достиг высокого положения. Среди предпринимателей его круга не было человека более прозорливого и дотошного. При всей занятости Томми старался постоянно бывать на лондонских улицах, где получал достоверные сведения, наблюдая за своими клиентами и за клиентами клиентов.

Томми вырос в Уайтчепеле. После женитьбы поселился на Чиксанд-стрит. От Монтегю-стрит – рукой подать. В раннем детстве Милли играла с Фионой, Джо и другими соседскими ребятишками. Но когда доходы Петерсона начали расти, он перевез семью в Пимлико – процветающую, быстро застраивающуюся часть Лондона. Вскоре после переезда его жена забеременела вторым ребенком. Мечты о наследнике не сбылись: жена Томми умерла в родах. Умер и младенец. Прежняя жизнь разбилась вдребезги. Неудивительно, что смыслом его жизни стала Милли. Он окружил дочь заботой, осыпал подарками, стараясь хотя бы отчасти заменить ей умершую мать. Милли получала все, что ни пожелает. Но главным подарком, манившим ее с детства, был Джо. Джо не питал к ней никаких чувств, однако Милли это не останавливало. Она упорствовала, полная решимости получить желаемое. Обычно ей это удавалось.

Фиона Финнеган и Милли Петерсон никогда не дружили. Встреться они в другом месте, Фиона без обиняков сказала бы ей, в каком направлении проваливать. Но они находились возле лотка семьи Бристоу, которая бо́льшую часть закупок делала у отца Милли. Выгодные цены во многом зависели от хороших отношений. Фиона сознавала, что должна вести себя прилично и попридержать язык. Хотя бы попытаться это сделать.

– Привет, Джо, – сказала Милли, ослепительно улыбаясь ему. – Привет, Фиона, – добавила она, ограничившись сухим кивком. – По-прежнему живешь на Монтегю-стрит?

– Нет, Милли, – ответила Фиона, сделав бесстрастное лицо. – Перебрались в Вест-Энд. Есть там одно местечко. Букингемский дворец называется. Нам с па теперь не близко ходить на работу, зато улицы там покрасивше.

Улыбка Милли превратилась в кислую мину.

– Насмехаться надо мной решила?

– А уж это ты…

– Скажи-ка, Милли, – вклинился Джо, выразительно посмотрев на Фиону, – что занесло тебя в наши края?

– Решила прогуляться с отцом. Он захотел посмотреть на здешний рынок. На торговцев. Проверить, у кого торговля идет полным ходом, а кто спит за прилавком. Ты же его знаешь: он всегда думает о прибыли.

«Устроили прогулку, задницы себе растрясти», – язвительно подумала Фиона. Послал Господь испытание.

Все, включая Джо, смотрели на Милли. Она нарядилась в потрясающую юбку цвета лесного мха и такой же жакет, покрой которого подчеркивал ее узкую талию и пышную грудь. Ни у кого из уайтчепельских женщин не было подобных нарядов, и уж тем более им и в голову не пришло бы надевать столь дорогие вещи на рынок. Золотистые локоны Милли убрала под шапочку того же цвета. Ее шея утопала в кружевах, в ушах покачивались жемчужные серьги, а изящные руки были обтянуты лайковыми перчатками цвета слоновой кости.

Глядя на Милли, Фиона получила резкий удар по самолюбию. Ее одежда годилась только для рынка: поношенная шерстяная юбка, белая хлопковая блузка и серая шаль на плечах. Фиона немедленно подавила эти чувства. Из-за расфуфыренных девок вроде Милли Петерсон она не должна ощущать себя замарашкой.

– Отец подыскивает себе новых клиентов? – спросил Джо.

Его глаза (да и не только его) сами собой переместились с лица Милли на ее грудь.

– Отчасти. Но его интересуют не только клиенты. Отец любит приходить на рынки и высматривать новые таланты. Он всегда ищет парней, подающих надежды. Не сомневаюсь, ты бы его очаровал, – сказала Милли, дотрагиваясь до руки Джо.

Фиону обдало волной ревнивой злости. Плевать ей на приличия! Милли Петерсон пересекла черту.

– Милли, тебе нездоровится?

– Нездоровится? – переспросила Милли, глядя на Фиону как на груду мусора. – С чего ты взяла? Я прекрасно себя чувствую.

– Ой ли? У тебя такой вид… вот-вот упадешь. Потому и за Джо уцепилась. Джо, может, поднесешь пустой ящик – Милли усадить?

– Не трудись, Джо, – отрывисто бросила Милли, убирая руку.

– Как скажешь, – продолжала Фиона. – А то мало ли, вдруг грохнешься в обморок? Может, жакетик тебе жмет?

– Что ты в этом понимаешь, корова?! – взвилась покрасневшая Милли.

– Уж лучше быть коровой, чем сукой.

– Леди, ведите себя прилично. Ишь, вздумали браниться на рынке. Вы мне всю торговлю погубите, – пошутил Джо, пытаясь разрядить обстановку и успокоить обеих девушек.

Фиона и Милли смотрели друг на друга, как ощетинившиеся кошки, готовые сцепиться.

– Я-то веду себя прилично, – фыркнула Милли. – Не на дне живу. Не оборванка какая-нибудь.

– Думай, кого называешь оборванкой. И вышла ты со здешнего дна, Милли. – Фиона говорила тихо, ударяя словами наотмашь. – Может, ты и забыла, а мы тут хорошо помним.

Сознавая поражение, Милли изменила тактику:

– Пора мне. Я ж здесь не ко двору.

– Брось, Милли, – смущенно пробормотал Джо. – Фиона это сгоряча.

– Нет, не сгоряча, – возразила Фиона.

– Мне все равно, – упавшим голосом произнесла Милли, устремляя большие светло-карие глаза на Джо. – Пойду разыщу отца. Мы еще увидимся. Надеюсь, в более приятном обществе. Пока.

– Пока, Милли, – ответил Джо. – Отцу привет от меня передай.

Едва Милли отошла на достаточное расстояние, Джо повернулся к Фионе:

– Что, сдержаться не могла? Нужно было оскорбить дочку Томми Петерсона?

– Сама напросилась. Думает, что может купить тебя на папочкины денежки, точно мешок апельсинов.

– Не пори чушь! Знаешь ведь, что это не так. – (Фиона молча лягнула булыжник.) – Учись сдерживаться. А когда мы свой магазин откроем, тоже станешь такие фокусы устраивать и дурным характером торговлю губить?

Слова Джо больно задели Фиону, но он был прав. Вела она себя как последняя дура.

– Джо! Долго еще прохлаждаться будешь? – крикнул мистер Бристоу.

– Сейчас иду! – ответил Джо. – Фи, мне пора. Постарайся больше ни с кем на рынке не поцапаться. И не будь такой ревнивой.

– Кто ревнивая? Я не ревнивая. Просто… просто она… несносная тварь.

– Ты ревнуешь без всякой причины, – сказал Джо, возвращаясь к лотку.

– Нет! – крикнула вслед Фиона и топнула ногой, но Джо уже стоял перед лотком, расхваливая товар. – Ревнивая! – раздраженно повторила она. – С какой стати мне ревновать? Ну есть у нее красивые тряпки, побрякушки, большие сиськи, смазливая мордашка и куча деньжищ.

С какой стати Джо обхаживать оборванку Фиону, если она может предложить ему крохи? А у Милли такие возможности! Влиятельный отец с солидным капиталом. Хочешь, парень, магазин? На́ тебе магазин. Мало одного? Вот тебе десять. Быть может, не сегодня завтра Джо попросту плюнет на все: на их планы, на магазин. Вообще на все. Плюнет и закрутит с Милли. Особенно после этой сцены. Она же видела, что Джо рассердился. Ну и пусть сердится. Фиона Финнеган тебе не мешок гнилой картошки. Она первой порвет их отношения. Скажет, что ей больше по нраву Джимми Ши, сын владельца паба.

На глаза Фионы навернулись слезы. Они бы пролились, не подойди к ней мать.

– Никак я тут Милли Петерсон видела? – спросила Кейт, взглянув на дочь.

– Ее, – угрюмо подтвердила Фиона.

– Скромности ни на грош. Так вырядиться на рынок. Перед нами, что ль, похвастаться решила? Нет у девки никакого удержу.

– Ма, ты и вправду так думаешь? – спросила Фиона, немного успокоенная словами матери.

– Само собой. Давай-ка поспешать. Хочу скорее вернуться домой…

Мать направилась к другому лотку. Фиона услышала голос Джо, перекрывающий рыночный гул. Голос Джо звучал оживленнее прежнего. Фиона повернулась в его сторону. Джо улыбнулся ей. Вокруг нее было темно, но в этот момент ей показалось, будто взошло солнце.

– Вы посмотрите на эту превосходную капусту… – говорил Джо. – Обычно за такой кочан я беру три пенса, но сегодня я отдам его бесплатно! Да, его получит самая красивая девушка на рынке… Вот и она!

Джо бросил кочан Фионе, которая ловко его поймала.

– Ах, леди, – покачав головой, вздохнул Джо. – Что тут скажешь? Она украла у меня капусту, а вдобавок – и мое сердце. Но если она не выберет меня, тогда я возьму вас, моя дорогая, – подмигнул он беззубой старухе лет семидесяти.

– Я согласна, парнишка! – крикнула в ответ старуха. – Только капусты мне не надобно. Я лучше возьму твой огурец!

Женщины, теснившиеся у лотка, встретили старухину шутку скабрезным хихиканьем. В то время как родители Джо только успевали отпускать товар.

Самая красивая девушка на рынке! Фиона сияла. Какой же дурочкой она была, приревновав Джо к Милли! Джо был только ее парнем, и больше ничьим. Махнув ему на прощание, Фиона побежала догонять мать, вновь чувствуя себя счастливой и уверенной. Эмоции, кипевшие в ней еще недавно, успокоились и осели на дно, как чаинки в чашке. Фиона о них и забыла.

Задержись она вблизи лотка Бристоу еще на минуту, ее ликование быстро бы померкло. В тот момент, когда Фиона догоняла мать, к лотку вновь подошла Милли, приведя отца. Она тянула его за рукав, указывая на Джо, как указывают на витрину с приглянувшейся вещью. Но Томми Петерсон не нуждался в дочерних подсказках. Его острый глаз уже зацепился за Джо. Он одобрительно кивал, глядя, с какой скоростью этот парень распродает товар. Впервые за вечер Томми улыбнулся. Его дочь была совершенно права: он увидел парня, подающего надежды.

Глава 2

– Вы только подумайте, ребята! Пять дерьмовых пенсов за час каторжного труда! – возмущался Пэдди Финнеган ударяя кружкой по стойке. – Ни гроша за сверхурочные. А теперь этот кровопийца заграбастал и наши премиальные!

– Мерзавец Бертон! Нет у него такого права! – подхватил Шейн Паттерсон, работавший вместе с Пэдди. – Керран говорил: разгру́зите корабль к пяти часам, будет вам премия. Мы разгрузили к четырем. Спрашиваем: где денежки? А он ни фартинга не дал.

– Права не имеет, – сказал Мэтт Уильямс, тоже работавший с ними.

– Имеет – не имеет, а деньги мы не получили.

Пэдди помнил их крики и проклятия. Ребята обозлились, когда распорядитель работ заявил, что выплата премиальных за быструю разгрузку судна… отменяется.

Дверь паба открылась. Все повернулись к ней. Нынче вечером «Лев» был опасным местом. Здесь ожидалось выступление Бена Тиллета, создателя рабочих союзов, и потому каждый пришедший сюда рисковал остаться без работы. Пришедшего звали Дейви О’Нил. Он работал грузчиком на складе Оливера. Пэдди никак не ожидал увидеть его здесь. В прошлый их разговор Дейви ясно дал понять, что не желает связываться с союзом. В свои двадцать с небольшим он уже был отцом троих малолетних детей. На нем держалась вся семья, и он не скрывал, что боится потерять работу.

– А вот и наш Дейви! – крикнул Пэдди, наблюдая, как тот поведет себя дальше.

Дейви, худощавый мужчина с волосами песочного цвета и беспокойными глазами, поздоровался с собравшимися.

– Мэгги, пинту для меня и вторую для моего друга! – крикнул барменше Пэдди.

Пэдди привстал, ненароком толкнув сидящего рядом мужчину и опрокинув его кружку. Извинившись за неловкость, Финнеган предложил незнакомцу возместить ущерб и заказать ему новую порцию. Тот вежливо отказался:

– Ничего страшного.

Барменша подала кружки. Наливали здесь добросовестно – почти до краев. Над кружками пузырилась шапка пены. На стойке лежала горка монет. Взяв из них стоимость пива, Мэгги ушла. Дейви пытался возражать, но Пэгги слушать не хотел.

– Ты лучше расскажи, с чего тебя сюда занесло? Думал, ты на пушечный выстрел не подойдешь.