– Всё это очень подозрительно. Мне хочется тебе верить, но не получается. А с Таней зачем ты любезничаешь? И с Верой? И та, другая Наташа, из пединститута, англичанка, ходит всё время к вам в комнату. Думаешь, я не знаю, к кому она ходит? Книжку тебе подарила, подписала "from your devoted friend". Я знаю, что ты бываешь у неё дома в гостях, ходишь к ней на квартиру в Сомбатхее.

– Мы к ней с Петей ходили в гости. Она всю комнату нашу приглашала.

– Петя был для отвода глаз. Я знаю. И ещё, ужасная, невозможная вещь. Я видела, как ты ехал по коридору верхом на этой Наташе и оба вы глупо и пошло смеялись!

– Это была шутка, такая игра. Наташа сильная, спортивная девушка. Просто был спор.

– Ничего себе игра! Эта Наташка просто бесстыжая. И ты тоже!

– А тот парень с усиками? Я вас два дня назад видел вместе у входа в общежитие. Стояли, разговаривали. Он держал тебя за руку. Потом вы пошли куда-то. Гуляли здесь по парку, пирожки ели.

– Ты что, следил за нами?

– Нет, мне надо было в ту же сторону идти, в трансагентство, узнать насчёт билетов. Вот я вас и увидел.

– Это Серёжа, сын друзей нашей семьи. Они нам дали кров, когда горели леса под Йошкар-Олой. Знаешь, какие были здесь страшные пожары? Мы еле спаслись. Серёжины родители нам очень помогли. Мы дружим семьями. Серёжка такой смешной! Однажды я ему подарила перочинный ножик, и он потом везде буквы вырезал: Н + С = Л. Я была тогда маленькой и Серёжа тоже маленький, всего на три месяца меня старше.

– Был маленький, а теперь большой. С усами. Пирожки с тобой ест.

Наташа вырвалась из объятий Коли. Топнула расшитым красивыми узорами валеночком.

– Я сейчас рассержусь и не буду с тобой разговаривать. Немедленно прекрати! Если хочешь знать, то мне сделал предложение Василий Семёнович, с экономического факультета, который у нас историю КПСС преподаёт. Он молодой, но у него есть в Йошкар-Оле собственный большой дом недалеко от университета, гараж и машина "Жигули"!

– И ещё лысина и противный голос. Какой он шустрый, этот препод. Я с ним поговорю.

– Не смей! Это не твоё дело! На меня многие обращают внимание! Да, я не обделена вниманием. А ты только тренируешься со мной. Я знаю, что ты со мной только из любопытства или из-за физиологического влечения, а о том, чтобы сделать мне предложение, даже и не думаешь!

– Разве я не делал тебе предложение? Мы всё время обсуждаем, какая у нас будет семья, сколько заведём детей. Я тебе говорил, что люблю. Я не сомневаюсь, что мы поженимся. Вот отслужу армию, закончим университет…

– Это сколько же лет надо ждать! И зачем ты в эту армию собрался? Ты студент, выбросил бы повестку, да и всё. Некоторые так и сделали. Берут только тех, кто сам приходит. Дурачков самых. А умные учатся. И никакого ты предложения мне не делал! Что любишь, сказал. Но предложение так не делают! Это по-другому делается, красиво. А ты мне даже цветы только два раза подарил, по официальным праздникам, на день рождения и на восьмое марта. Никогда не подаришь просто так, чтобы порадовать, сделать приятное.

– Зачем зря уничтожать цветы? Это живые организмы. На них надо смотреть и любоваться ими на клумбах в парке, где-нибудь в лесу, в поле, в саду. Зачем рвать, мучить?

– Растения ничего не чувствуют.

– Они ничего не говорят. Рыбы тоже молчат, но как мучаются, когда их выуживаешь крючком. Как дрыгаются. И потом, разве нам с тобой просто так не приятно, когда мы вместе?

– Какой ты скучный! Знаешь, о каком парне я мечтала?

– Не знаю. Но если ты со мной, то думаю, что о таком как я.

– Какой у тебя рост?

– Метр семьдесят два.

– Ты за этот год не подрос?

– Я с восьмого класса больше не расту. Ты ведь знаешь, я занимался борьбой, тяжести поднимал. Это угнетает зону роста в костях. Если бы я прыгал, скакал, то мог бы ещё подрасти.

– Мужчины растут до двадцати восьми лет. Может быть, ты в армии немного подрастёшь. Многие парни возвращаются из армии рослыми, статными, возмужавшими.

– Хорошо, я буду в армии прыгать и скакать. Вернусь рослым, сильным, возмужавшим. А ты меня будешь ждать? Писать письма? Или замуж пойдёшь за этого Василия Алибабаевича по истории КПСС с гаражом и лысиной или за Серёжу с усами? Серёжа высокий, может уже не прыгать. Допрыгался уже.

– Какой ты злой! Конечно, буду писать. Воинов надо поддерживать на службе. Я даже других девушек из нашей компании попрошу, чтобы писали, и тебе, и Пете, и всем-всем!

– Спасибо за заботу! У меня к тебе просьба, когда я уже буду в армии, сходи в фотоателье, снимись, пришли мне карточку.

– Будешь хвастать, какая красивая у тебя девушка?

– Никому не покажу. Положу в карман гимнастёрки и буду носить у сердца. А ты будешь слышать и чувствовать его биение за тысячи километров. А как ты сблизилась с этим Алибабаевичем?

– Ничего мы не сблизились. Работаем вместе по общественной линии, я ведь комсорг. Может быть, ему мой пирог понравился…

– Ты ему уже и пирог пекла?

– Я приносила выпечку на комсомольскую летучку. Все там ели, не только Василий Семёнович. Кстати, не называй его больше Алибабаевичем, ладно? Это невежливо так за глаза говорить о человеке, и мне неприятно.

– Я об этом человеке совсем не хочу ни думать, ни говорить. А ты помнишь, какие странные вещи он говорил на семинаре?

– Какие вещи?

– Говорил, что царю Николаю Второму надо было медаль дать за то, что он развалил Российскую Империю. И что Петр Первый большой молодец, потому что сильно улучшил кровь марийского народа. Что заводил царь своих гренадёров в марийские деревни, солдаты там ночевали, любили девушек и потом у них рождались улучшенные экземпляры детей.

– Но ведь и правда, раньше в деревнях жили очень изолировано, были близкородственные браки. На одно улице – все родственники, с одной фамилией. Приток свежей крови был жизненно-необходим, чтобы наш народ не вырождался. Ты как биолог и человек, интересующийся и изучающий генетику, должен это понимать. У некоторых народов принято даже жён уступать на ночь гостю издалека. Иначе бы эти народы вымерли без притока свежей крови. В те времена люди редко переезжали на большие расстояния, сидели на месте, вырождались. А сейчас по-другому, все ездят. Вот ты к нам приехал из далека, из Казахстана. Наверное, и не знал, что есть такой город Йошкар-Ола. Пока тебе твоя Ирочка не порассказала. И ты помчался за ней, не вынес разлуки.

– Да, я специально приехал сюда улучшать местную породу людей. Но оказалось, что не вышел ростом, переоценил свои возможности.

– Ты зря обиделся! Я просто привыкла к обществу высоких мужчин. И сама я высокая. У меня высокий папа, метр восемьдесят пять, брат метр девяносто. Представь, вот придёшь ты к нам в гости…

– А они мне: "Привет, малыш! Где твоя мама? Ты потерялся?" А я отвечу: "Здравствуйте, дяденьки! Я уже не малыш, я новый парень вашей Наташеньки". А они натрут мне морковки, дадут поесть витаминного салата, схватят за руки и за ноги и начнут растягивать. Но перестараются и растянут меня очень сильно. И я им откуда-то сверху скажу: "Привет, карапузы!" А своим ногам скажу, как Алиса в Стране чудес: "До свидания, ноги!"

– Какой ты глупый! Но правда ведь, тебе будет неловко среди высоких. Я о тебе беспокоюсь. И что это ещё за такое, "новый парень"? Просто парень. Любимый.

– Хорошо, что ещё любимый. А то я уже начал сомневаться после всех этих пирогов, пирожков, усов и лысин.

– Всё, хватит! Ты просто издеваешься! Не хочу тебя ни видеть, ни слышать! Отстань!

И Наташа побежала по улице Якова Эшпая к розовому общежитию. Искорки с неё так и посыпались.

В эти дни Коля сочинил стишок:

Что случилось с миром?
Стал он свеж и юн,
Словно вдруг открыл он
Слово то: "Люблю!"
Словно зажурчали
Вешние ручьи,
Словно повстречали
Девушки. Ничьи.

И ещё сочинил, по случаю морозной погоды:

Зима по свету белому шагает,
Держа в руках морозящую кисть.
Вокруг всё звёздным блеском озаряет.
В творенье ловких рук её всмотрись:
Увидишь ты ручей весёлый резвый,
Услышишь эхо летнего дождя,
А может, в памяти твоей воскреснут
Мечты, что в детстве были у тебя.

И ещё:

Зелёным флагом тополей
шумит тенистая аллея
и я шепчу себе: "Скорей,
чуть задержусь – и не успею!"

Скрипит под каблуком песок
и ветер круче руки крутит,
и я, как слабый лепесток,
я разорвусь сегодня грудью.

Приду, букетом упаду
тебе на тёплые колени,
под запах яблоней в саду
рассыплюсь, разметая тени.

Но скажешь ты: "Прошла весна!",
и, отряхнув цветы букета,
уйдешь, пьянея без вина,
в чертог безоблачного лета.

А потом:

Дышит юный вечер
Тишиной такой,
Зажигают свечи
Радость и покой.

Всё, что было трудно,
Вспомню-усмехнусь.
Утонуло судно,
В нём – тоска и грусть.

Волны разметали
Лодки-корабли,
В призрачные дали
Дни тревог ушли.

Но осталась память.
Сердцу не остыть.
Дней не переставить,
Лет не возвратить.

А потом еще немного:

Утро подарит мне день,
Вечер подарит мне ночь.
Небо, налитое всклень,
Теплый уронит свой дождь.

Ветер порвет облака,
Солнца мне явится луч.
Пусть неудачлив пока,
Верю, я стану везуч.

На этом Коля не остановился и ещё накропал:

Взмывает грусть на крыльях чистых песен,
вздымает грудь полночный океан.
Бреду один, тебе не интересен,
но лишь тобой заворожён и пьян.

Мелькают дни былинками вдоль тропок,
Была ли ночь? Иль просто липкий мрак?
Поймёшь меня – я стану нежен и кроток.
А не поймешь – осыплюсь я, как мак.

Я облечу, покрыв собой все тропы,
чтоб ты могла пройтись как по ковру,
спеша в объятья пошлого укропа,
отбросив прошлое в объятия костру.

И алый мак, под звуки чистых песен,
не зная зла, в тоске своей не нов,
в любви своей тебе не интересен,
уйдёт один в лохмотьях старых снов.

И ещё сочинил, как будто его прорвало:

Сплетаются в года мои мгновения,
За памяти несутся горизонт.
Вот день прошёл, за ним – заря вечерняя,
И солнце дня другого день взорвёт.

Вот мальчик на дороге сном расстеленной,
То детство от меня спешит уйти.
С ним птицы улетают, те, что пели нам,
Когда мы так мечтали подрасти

Но если вдруг от искренности берега
меня потоком буден отнесёт,
я знаю, мальчик тот, с глазами серыми
протянет руку и мечту во мне спасёт!

На этом Николай не остановился и записал на клочке бумажки, которую потом потерял и стишок уже никогда не вспомнил:

Ночь над миром. Луна над волной.
Лодка лёгкая в лунной дорожке.
Где ты, друг мой? Плыву за тобой,
Дни сдувая серебряной крошкой.

Подо мною шумит океан,
Море юности весело плещет.
Я мечтами о будущем пьян.
Моя лодка крепка и без трещин.

Слышу голос твой в плеске волны,
Образ твой над серебряным морем.
Дни мои сладкой думы полны,
Пенью ветра я весело вторю.

Где же свидеться нам суждено?
И когда наши встретятся волны?
Но пока только знаю одно:
Будут дни наши радости полны.

И когда заштормит океан,
Мглой свинцовой нас небо придавит, —
Рассмешит нас любой ураган,
Встанем крепкими мы берегами.

Словом, сочинял наивные стишки, отражающие возраст, пол, социальный статус, семейное и материальное положение автора. Всё как обычно, как всегда.