– Легендарная у меня жена. А сын будет легендарным, когда выиграет Олимпийские игры.

Вот так. У Овечкиных не забалуешь. Ни раньше, ни сейчас.

Татьяна Овечкина – двукратная олимпийская чемпионка по баскетболу (Монреаль-76 и Москва-80), победительница мирового первенства и многократная чемпионка Европы. А когда пробил миллениум и подбивались итоги столетия, ее объявили лучшей разыгрывающей в истории женского баскетбола XX века!

Сашу она родила через три года после окончания карьеры игрока, но еще много лет была и главным тренером ЖБК «Динамо», с которым четырежды выиграла чемпионат России, и президентом клуба – им остается до сих пор. И когда в конце 2018-го я спросил, больше ли времени она проводит у Александра в Вашингтоне после рождения внука, услышал: «Рождение Сережки – конечно же, очень большое событие для нашей семьи. Я была там, когда это произошло. И на Новый год, конечно, собираюсь в Вашингтон – побыть с внуком, увидеть Сашу и Настю».

Но работа есть работа – тем более любимая. С таким-то сыном мама Овечкина, человек уже не юный, могла бы уже много лет назад забыть о том, что нужно ездить в офис, решать миллион клубных проблем, вести переговоры. Однако курортная, беззаботная жизнь – не для нее. Она живет своим «Динамо», которому отдала более полувека. Поэтому, когда звонишь Татьяне Николаевне в рабочее время, чаще всего она вся в делах и заботах. Но трубку, кстати, снимает всегда!

– Саша очень целеустремленный парень, – отвечает Татьяна Николаевна, когда я спрашиваю о том, как повлияли ее гены на карьеру Александра. – Он по-настоящему спортивный. Хотя у меня все было несколько по-другому, чем у него. Даже не так – все было по-другому. Я вообще случайно оказалась в спорте. А Саша уже родился с хорошими генами: и папа спортсмен, и мама, и дедушка, и мои брат с сестрой.

Насчет того, что Татьяна Николаевна стала спортсменкой случайно, – это она сильно поскромничала. Попасть в первом классе школы под машину, пролежать в больнице полгода и чудом избежать ампутации ноги, а потом стать лучшей разыгрывающей столетия – это, выходит, дело случая?! По-моему, это результат характера. Который Александру Великому по наследству и передался.

Мама Овечкина соглашается, но, по-моему, нехотя:

– Да, это только на характере. Благодаря спорту я вообще живу и хожу. Я должна была просто-напросто стать инвалидом. Как у меня нога-то осталась? Спорт дал мне все, что сейчас имею. И семью, и детей, и уважение. Благодарна судьбе, что в моей жизни было и есть общество «Динамо». А Саша просто брал с меня пример. Во всех интервью потом говорил, что решил стать спортсменом, видя, какой была я. И чтобы достичь таких же высот. Он даже восьмой номер взял, потому что я под ним играла.

Татьяне Николаевне меньше всего нравится расписывать свои спортивные и материнские подвиги, да и вообще давать интервью. Мне помог навести мосты самый близкий к семье Овечкиных хоккейный журналист в России – Павел Лысенков, которому всегда буду за это благодарен. Но, уже даже согласившись, перед самым началом разговора она предприняла еще одну попытку уклониться:

– Послушайте, это вам очень надо? Столько ведь написано про Сашу! Это уже неприлично, честное слово!

Я в ответ выдал монолог, суть которого сводилась к следующему: ее сын стал кумиром и образцом для подражания для стольких людей, и в частности детей, и добился в спорте такого, что писать о нем в любых объемах – абсолютно прилично. Тем более в конце года, когда Саша впервые в жизни выиграл Кубок Стэнли.

– Да, это, конечно, один из самых счастливых годов в жизни, – согласилась она. – Саша добился того, о чем мечтал с самого начала карьеры.

– Даже странно, что до сих пор не появилась его автобиография, – заметил я. – Ею зачитывались бы и по всей России, и в Вашингтоне.

– Господи, ну хватит вам! – воскликнула Татьяна Николаевна. – Какая автобиография?! И так про Сашу пишут столько, что даже стыдно перед другими ребятами. Я сама очень редко даю интервью, и одно время Саше тоже запрещала. Говорила журналистам: «Вам что, зарплату не выплатят, если про него не напишете? Ну хватит, дайте парню играть!» Книгу еще придумали… Придет время – может, и напишет автобиографию. Всему свое время. Пока играть надо. Победами и голами все говорить.

«Стыдно перед ребятами». Эти слова дают представление о том, какое у Овечкина было воспитание. Воспитание от строгого советского человека, который рос на Хорошевке в бараке для рабочих, где на пятьдесят комнат была одна уборная. Отец Татьяны Николаевны был шофером и не вылезал из-за баранки, мать с утра до вечера вкалывала на фабрике. Жизнь для мамы Александра не была сахаром никогда, а уж после операции в детстве, многих месяцев в больнице, едва не потерянной ноги – тем более.

Я спросил Татьяну Николаевну, что чаще получал ее сын в детстве от родителей – похвалу или критику. И ее ответ меня совершенно не удивил:

– Честно говоря, я редко хвалю. Максимум – «ну, неплохо», «ну, нормально». Смотрю матчи всегда одна, не люблю со всеми сидеть. Даже когда среди болельщиков – все равно одна. Погружена в себя, сама с собой разговариваю. А похвалы от меня редко можно добиться.

– Но хоть после выигрыша Кубка Стэнли похвалили? – с надеждой спросил я.

– Похвалила.

Беседа с родителями Овечкина была напечатана в виде очерка. На следующий день после его публикации мне позвонил член Зала хоккейной славы в Торонто Александр Якушев. И сказал, что из разговора с Овечкиными-старшими нужно делать отдельную брошюру, которую должны прочитать все дети и родители, которые водят пацанов в хоккейные секции. Потому что более выразительного рассказа о том, сколько сил и с каким самоотречением нужно вложить в ребенка, чтобы из него вырос большой спортсмен, невозможно придумать.

Позже я разговаривал об Овечкине со многими людьми, и из всех, хорошо его знающих, не было ни одного, кто не упомянул бы родителей Александра. Например, форвард Виктор Козлов, партнер Ови по «Вашингтону» и сборной России. На вопрос, в чем секрет Александра, он сперва ответил:

– В целеустремленности, в голоде до побед, который не уменьшается с годами.

Но тут же добавил:

– А еще – в правильных ценностях, которые заложили в него родители. Они сделали из него открытого, эмоционального, сопереживающего человека. Хорошего человека.

* * *

Папа Овечкина был близок к тому, чтобы стать профессиональным футболистом. Дошел до дубля «Динамо», был центральным защитником, играл в одной команде с будущими динамовскими звездами Сергеем Никулиным и Александром Маховиковым.

Габаритами бог парня не обделил. Его взяли в дубль, и 16-летний Михаил поехал с командой на «халтурную» игру в Брянск – за участие в товарищеских матчах на периферии местные меценаты порой платили неплохие гонорары. И там порвал мышцу бедра.

– Неудачная операция – и ловить мне больше было нечего, – вздыхает Михаил Викторович. – Изрезали всего. Мышцы, ахиллы – все рваное. Кстати, Саша здорово играет в футбол. Очень прилично. В плане вида спорта запросто мог пойти по моим стопам. Он и плавает хорошо, и на баскетбольной площадке в порядке, и на теннисном корте. Игровик, который не остался бы на последних ролях ни в одном виде спорта, в какой бы ни пошел.

Папа будет с сумасшедшей отдачей вкладывать в сына все то, чего судьба не позволила ему добиться в спорте самому. Физическая мощь перешла к будущей хоккейной суперзвезде именно от отца. Саша родился очень большим – пять с половиной кило. И всегда был крепким.

По сей день, приезжая летом на дачу, Овечкин тут же выходит на футбольное поле и на корт. Более того, для Саши норма – десятикилометровая пробежка от дачи до трассы, куда папа подъезжает на машине, чтобы сына подобрать.

– Я не слишком-то мечтала, чтобы Саша пошел по моим стопам и стал баскетболистом, – говорит Татьяна Николаевна. – Просто смотрела, где у него лучше получается. А у него везде шло, и в баскетболе тоже неплохо. Даже сейчас, когда в Москве проходит какой-нибудь благотворительный баскетбольный матч, и Саша в нем участвует, на него приятно смотреть. И трешник может забить, и пройти под кольцо, и классно отдать. У него хорошие руки, игровое мышление. Считаю, что баскетбол ему это ви́дение площадки привил. Мой вид спорта от хоккея ведь не так уж далеко ушел. Пять на пять, по сути – те же самые схемы и в обороне, и в атаке. Так что и в этом гены сказываются.

Овечкины жили и живут рядом с дворцом спорта «Динамо» на севере Москвы. Татьяна Николаевна пропадала во дворце, поскольку у нее были тренировки. Работала и главным тренером, и президентом клуба. Поэтому после детского сада и школы ее дети все время были с ней. И все время во все играли, благо возможность была. Хотите – в теннис, хотите – в баскетбол, хотите – в футбол с арендаторами.

– Сашу везде принимали, потому что он был спортивным и у него все получалось, – вспоминает мама. – В футболе, например, на воротах хорошо стоял. И на волейбольной площадке отлично себя чувствовал.

А впервые Сашину спортивность мама ощутила, когда ему было… полтора года. Она была детским тренером и поехала в спортивный лагерь в село Карманово, под Дубной. С баскетболистами там были ватерполисты, и Овечкины часто ходили к ним в бассейн.

– Сашке было годика полтора, он еще и говорить-то не умел. Там над стенами бассейна почему-то были закреплены баскетбольные кольца. Однажды он схватил мяч, и мы все удивились, тренер ватерполистов сказал: руки-то какие у малыша! Потому что обычно приходится учить детей, как правильно брать мяч, какое расстояние должно быть между пальцами. А он сразу все сделал идеально. И бросил. Мы вообще обалдели!

Вскоре у будущего снайпера появилась клюшка для русского хоккея. Пошел с папой в магазин «Школьник», где тогда продавались детские комплекты для бенди: шлем, клюшечка, мячик. Отец купил, и клюшка была с Сашей всегда. Небольшая, пластмассовая. А когда Саша первый раз ударил по этому мячику, родители переглянулись. Потому что ходить-то недавно начал – а тут, хоть никто его ничему не учил, все здорово сделал.

Но надо было что-то выбирать.

– Мы живем на Флотской улице, – говорит Михаил Викторович, – в доме, где получали квартиры динамовцы по разным видам спорта. По соседству – и крестный Сашкин, чемпион мира 1975 года по хоккею Александр Филиппов, и футболист Сергей Никулин, и баскетболист Владимир Жигилий. Мы встречались, и каждый советовал отдать сына в свой вид спорта. А я его в детстве и на плавание водил, и на водное поло – в бассейн на «Динамо».

А потом Саня увидел хоккей – и все. «Динамо» против не помню уже кого. Саня играл около телевизора. Я переключал программы, увидел хоккей, решил узнать счет. Выяснил, собирался вновь куда-то щелкнуть, и тут Сашка вдруг показывает: нет-нет, оставь!

С этого и началась хоккейная история Александра Овечкина. Родители вспоминают, что он с клюшками и шайбами даже спать ложился. Дома ходил в коньках. Когда шли Олимпийские игры или чемпионат мира, Саша брал клюшку и шайбу, сам комментировал: «Финал Олимпиады. Овечкин выходит, бросает – победный гол!» Чтобы мебель в квартире не страдала, отец достал кусок оргалита, положил около лифта. На нем Александр шайбу и гонял. Можно сказать, родился с клюшкой.

К традиционному во многих российских семьях ремню родители Овечкина не прибегали.

– По попе хлопну его ладошкой, не более. И мама тоже. Другие рычаги были. Двойку получит по какому-нибудь предмету, мы ему: «Все, на тренировку не идешь». Саша в слезы, на колени: «Мама, папа, простите, я все исправлю!» Так вопрос решался с учебой, а в хоккее его никогда не надо было подталкивать.