Главный дом Каза Арригони представлял собою четыре корпуса, соединенных в неправильный пятиугольник вокруг просторного внутреннего двора; неправильный, поскольку здание, фасадом выходящее на пьяцца дель Кармине, было самым большим. В этом здании располагались комнаты главной ветви семьи – Лоренцо и его жены Лоры, старшего из сыновей Микеле и его прекрасной Малены, а также спальня и кабинет старшего внука, Винченцо.

Дорогу в этот кабинет Довертон хорошо знал, поэтому, не сомневаясь, подошел к неширокой деревянной лестнице с резными перилами. Тут он приостановился, подождал кота и спросил у него:

– Пойдешь со мной, Неро?

Коротко муркнув, его мохнатый спутник в несколько прыжков поднялся до площадки и свернул налево, безошибочно придя к нужной двери.

Друзья обнялись, и Винченцо за рукав подтащил Джона к окну:

– Ну-ка, ну-ка, дай я взгляну на тебя при свете дня. Да, брат, нельзя сказать, чтобы ты сильно изменился за эти два года… Где тебя носило, Джованни?

– То здесь, то там – сам знаешь, такая работа, – пожал плечами его гость. – Впрочем, вот как раз последние два года я практически сиднем сидел на месте, в Люнденвике. Меня, видишь ли, попросили прочесть курс в Университете, и я неожиданно увлекся преподаванием.

– Да? И что же ты преподаешь? Науку магического преследования преступников? – разговаривая с Джоном, хозяин кабинета успел достать из шкафа хрустальный графин со светло-золотистой жидкостью, коробку с печеньем и пару старинных кубков, серебряных, с прихотливо сплетенными буквами В и А.

Довертон тем временем сел в кресло и похлопал себя по колену:

– Неро, присоединишься?

Кот покосился на него, независимой походкой прошел по кабинету и взмыл на подоконник. Там сел спиной к комнате и, жмурясь, стал наблюдать за ласточками, чьи гнезда в изобилии лепились под крышей.

Винченцо плеснул в кубки золотистую тяжёлую жидкость, и по кабинету поплыл густой запах переспелого винограда.

– Я рад тебя видеть, – сказал он серьезно, приподнимая свой кубок. – Хотя и догадываюсь, что в Лукку тебя привело дело.

– Ты прав, – Джон пригубил напиток, и приподнял брови. – Однако, такой граппы я еще не пробовал! Весьма хороша, и слишком легко пьется.

Он отставил напиток в сторону и продолжил:

– Я приехал по приглашение Паоло Скальки.

– Отец Паоло… – Винченцо покачал головой. – Добрый человек, но чересчур доверчив и склонен видеть в людях только хорошее. Впрочем, если он тебя вызвал, значит, сумел разглядеть даже больше, чем я. Я-то пока только размышлял, пора ли уже начинать беспокоиться… О чем он тебе рассказал?

– О школьниках, загадочным образом поголовно ставших отличниками, и о возвращении Уго делла Кастракани. А что беспокоит тебя?

– Школьники? – форменным образом вытаращил глаза хозяин кабинета. – Вот об этом я ничего даже не слышал. Впрочем, от детей я стараюсь держаться подальше… И Уго, да, это и впрямь паршиво. У меня тоже есть, что рассказать. Вот такой граппы, – тут он покачал в воздухе кубком, и жидкость маслянисто плеснула по серебру, – больше не будет. Вся лоза Canaiolo Nero, что была у семьи Арригони, почти два гектара лучшего старого винограда, выродилась. Как раз вчера по участку ходил сам мэтр Дельгато…

– Погоди, как – выродилась?

– А вот так. Вместо плотных гроздей черно-сизых ягод на лозах висят какие-то жалкие ошметки. Мелкие ягодки, с горошину размером, о вкусе я и не говорю…

– Вот Тьма… И что сказал Дельгато?

– Сказал – будет думать, – мрачно ответил Винченцо, и одним залпом допил все, что оставалось в его кубке.

– Мы с Паоло договорились поужинать в Кантине деи Сапори. Может, присоединишься? Не знаю, какая между вами пробежала кошка, – при этих словах Неро отвернулся от ласточек и вопросительно мурлыкнул. – Не знаю, и знать не хочу, но обсудить ситуацию было бы полезно.

– Присоединюсь, – поморщился Винченцо. – Во сколько?

Скандал был слышен уже на подходе к старинной кантине. Голосов доносилось два: виноватый мужской и неприятно подвизгивающий женский, но, когда приятели свернули в переулок, возле входа в таверну они увидели трех человек. Толстый повар, обмотанный заляпанным фартуком, комкал в руках совершенно уже потерявший форму колпак. Высокая костлявая женщина, уперев левую руку в бок, правой потрясала перед носом у хрупкой девушки. В кулаке скандалистки была зажата свернутая в трубку бумага, ее оппонентка упрямо качала головой и молчала.

– Что-то непохоже, чтобы нас тут ждали, – вздохнул Винченцо.

В этот момент в конце недлинного переулка показался отец Паоло. Окинув взглядом диспозицию, он хмыкнул, подошел к тетке, как раз перешедшей к описанию происхождения собеседницы и интимных привычек её родителей, и похлопал ее по плечу. Та взвизгнула и от неожиданности подпрыгнула.

– Ты что это удумала, Франка? – ласково спросил Паоло. – Такими словами рот свой поганишь, а если я тебя отправлю с мылом его вымыть?

Франка захлопнула рот, решительно сунула в карман фартука измятую бумажку и присела в неуклюжем реверансе.

– Святой отец, простите, виновата! Но вы бы только послушали, что эта… – тут она явно проглотила пару слов, – тут собирается творить!

Трое мужчин взглянули на организатора конфликта. Перед ними стояла невысокая сероглазая молодая женщина со светло-русыми волосами, заплетенными в тугую косу, в джинсах и белой вышитой блузке. Она сморщила нос, буркнула:

– А шуму-то сколько! – и протянула ладонь для рукопожатия. – Здравствуйте! Меня зовут Лиза фон Бекк, синьор Корнелли пригласил меня стать директором и шеф-поваром этого ресторана.

И она кивнула в сторону потемневшей деревянной двери, возле которой примостилась табличка «Cantina dei Sapori».

ГЛАВА 2

Ну, вот и заканчивается первая неделя моей работы в качестве шеф-повара маленького ресторанчика в Лукке. Крохотный городок в сердце Тосканы, куда меня занесло случайно пару месяцев назад, и где я решила остановиться после полутора лет путешествий. Таверна в самом центре городка, тоже невеликих размеров, на каких-то два десятка столиков – повар, два помощника, четыре официанта и кассирша.

Кто-то может вспомнить, что не прошло и двух лет с тех пор, как я жила в Люнденвике и работала в одном из самых шикарных ресторанов второй гастрономической столицы Старого света; ну, так ведь жизнь меняется. И мы меняемся вместе с ней.

Был большой и шумный мегаполис – сменился на городок едва в десять тысяч жителей. Был роскошный ресторан – а теперь маленькая таверна, она же по-местному кантина. Ну, правда, не помешает упомянуть, что эта самая «Dei Sapori» числится на третьем месте в списке лучших гастрономических заведений Тосканы, и, чтобы получить в ней столик на вечер, нужно записываться недели за две, не меньше.

Нужно было. До недавнего времени. До внезапной смерти старого папаши Бронтолоне.

Ладно, начну хотя бы с середины, если уж не с начала.

Меня зовут Лиза фон Бекк.

Довольно долго я жила в собственном доме в Верхнем городе Люнденвика, столицы Бритвальда, работала в ресторане «Олений рог» в качестве сомелье по пряностям и забот не знала, несмотря на потерянные магические способности. Два года назад неожиданно я оказалась запутанной в странную и страшноватую историю, начавшуюся с отравленного бульона на нашей кухне и окончившуюся раскрытием заговора против его величества короля Кристиана II.

Тогда я стала совладелицей «Оленьего рога», побывала на королевском балу в честь Самайна, чуть не погибла, чуть не вышла замуж… В общем, повеселилась на всю катушку, что уж тут скажешь.^[2]

Когда великолепная Лавиния Редфилд, коммандер Службы магической безопасности, изловила злоумышленников, эта история закончилась, а я уехала к родителям в Сиам. Мой компаньон по ресторану вполне понял мое желание сменить обстановку… в отличие от жениха. Поэтому совладелицей успешного бизнеса я остаюсь – в удаленном доступе – и по сей день, а вот с замужеством не сложилось.

Из Сиама я отправилась в Чинь, оттуда в Новый свет, потом вернулась в Старый, и вот застряла в Лации. В один прекрасный вечер приехала в Лукку, зашла поужинать в Кантину деи Сапори, заглянула на кухню… и пропала, совершенно очарованная их шефом, Джузеппе Бронно по прозвищу Бронтолоне (брюзга). Собственно, для начала мы с Джузеппе сцепились над приправой к оленине – я настаивала на классическом ягодном соусе, а он упорно пропихивал трюфели. Мы вместе приготовили оба варианта, попробовали, призвали пристрастных судей из числа посетителей кантины и пришли к выводу, что и то прекрасно, и это замечательно, каждый соус по-своему. Затем мы спорили о технике приготовления «сувид», чуть не насмерть рассорились из-за салатной заправки и помирились, когда я выудила из памяти рецепт финикового пудинга.

А потом Бронтолоне умер. Внезапно, на кухне, когда рабочий день закончился, столы были отмыты и посуда убрана, он побагровел, схватился за горло и упал лицом в стопку скатертей. Маг-медик прибыл через десять минут, чтобы констатировать смерть из-за закупорки какого-то сосуда.

Говорят, за десять минут мозг успевает умереть. Уже никто и никогда не узнает, как папаша Бронтолоне собирался приготовить пирог с грибами.

Синьор Корнелли, хозяин кантины – а заодно восьми гектаров виноградников и винодельни, масличной рощи и фермы с сыроварней, винных погребов и небольшого симпатичного замка на холме в пяти километрах от Лукки – закрыл заведение на неделю после похорон Бронтолоне. На второй день он пришел ко мне с деловым предложением…

Не стану говорить, что согласилась сразу, пару дней поразмышляла. Что я теряла? Возможность когда угодно переехать с места на место, еще не увиденные страны и города, свободу, легкость бытия. Что приобретала? Точку в пространстве, где была необходима сейчас.

В конце концов, когда мне надоест – или не получится! – я всегда могу сказать Лукке «прощай!». И я решила согласиться. Несколько дней присматривалась к сотрудникам, оборудованию, запасам, посетителям… и поняла, что почти все нужно менять.

Собственно, сегодняшний скандал с Франкой Польпеттоне, занимавшейся в «Кантине» пастой, был финальным, вишенкой на торте. С самого начала я уволила почти всех официантов, кассиршу и сомелье. Она ходили жаловаться к синьору Корнелли, тот только посмеивался в сивые усы и кивал мне – продолжай, мол. Франку я как раз хотела оставить: паста выходила из-под ее неласковых рук совершенно волшебная, никогда до этого я такую не пробовала. Но увы, один из уволенных официантов приходился ей близким родственником (племянник деверя – для Лукки родство несомненное), поэтому синьора пастайя взбунтовалась.

Ладно, разберемся! Сцепив зубы, я повернулась к ней спиной и пригласила клиентов пройти к удобному столику на веранде, под сенью оплетенного виноградом навеса. Подала меню и отошла, искоса наблюдая за новыми лицами.

Ну, то есть, новое-то лицо было одно, представленный мне несколько минут назад господин Джон Довертон, высокий мужчина, широкоплечий, загорелый, словно работал в поле. Длинные темные волосы его были связаны в небрежный хвост, только одна прядка на виске сплеталась в косичку с темно-зеленым тонким шнурком. Не сразу я заметила, что этого человека сопровождал громадный черно-серебристый кот.

Двое его спутников были мне знакомы: отец Паоло, священник церкви святого Мартина, частенько сидел за стаканом вина еще с папашей Бронтолоне. Я сама к почитателям Единого не принадлежала, моя семья традиционно верила в Симаргла, но в собор я заходила несколько раз – очень уж хороши были каменные кружева на его стенах. Ну, а не узнать Винченцо Арригони не смог бы никто, хоть денек проведший в Лукке…

Винченцо поднял на меня глаза, и я подошла к гостям.

– Вы выбрали, синьоры, или вам что-то подсказать? – с любезной улыбкой я нацелилась карандашом на страницу блокнота.