Дьюи закрыл дверь, заранее зная, что через пять-десять минут снова её откроет, чтобы выполнить свою функцию в этот праздник, как «настоящий взрослый». Он прошёл на кухню. Сьюзи сидела на корточках, заглядывая в светящееся окошко духовки. На этот Хэллоуин, впрочем как и на прошлые десять, она вырядилась «мёртвой невестой». Дьюи считал, что Сьюзи просто хотелось покрасоваться в свадебном платье, в котором она вышла замуж. Она даже специально перешила его, чтобы влезать вместе со своими десятью лишними килограммами, набранными в безмятежном быту. Но это нисколько её не портило, Дьюи знал, что она по-прежнему хороша и сексуальна, как в платье, так и без него, так же хороша, как в их первую брачную ночь. Наряд возбуждал его, и если звезды в такие вечера сходились верно – Питер уходил из дома, у Сьюзи было настроение, у Сьюзи не было «этих дней» и звонящие всю ночь детишки их не выматывали – тогда он хватал её на руки и уносил в спальню на втором этаже, где они занимались любовью.

«Я трахал покойника в эту ночь, чертовски горячего покойника», – шутил Дьюи неизменно после, и неизменно Сьюзи хохотала, удалялась в ванную, поцеловав. На этом выдача сладостей в их доме приостанавливалась до следующего года.

Он подошел к ней, положив руки на плечи.

– Ну как там наши малыши? – спросил Дьюи.

Как там эти тыквенные уродцы?

– Замечательно, ещё пару минут – и можно вынимать. Позови, пожалуйста, Питера, я ему кричала, но он, должно быть, опять заткнул уши и ничего не слышит, – попросила Сью.

– Само собой. Слушаюсь, босс! – Дьюи попробовал утащить со стола куриную ножку, но тут же получил стальной лопаткой по руке: – Ай, больно же, масса¹!

– Давай, не паясничай, ворюга, иди зови сына.

Но Дьюи не успел дойти до лестницы на второй этаж, как в дверь постучали. Дьюи тяжело вздохнул, однако выбора не было. Такова была его функция, как «настоящего взрослого». Не посмотрев в глазок, он открыл. Трое мальчишек в костюмах черепашек-ниндзя хором выкрикнули:

– Сладость или гадость?!

– А что, Донателло приболел? – спросил Дьюи, ухмыльнувшись. Он хотя бы знал, кто такие черепашки-ниндзя, их имена и что их было четверо.

Ребята оглядели друг друга и рассмеялись, Дьюи вместе с ними.

– Выбираю сладость, парни, – он дал им конфет чуть больше, чем мальчишке-супергерою. Закрыл дверь на щеколду и стал подниматься наверх, в комнату Питера, попутно возвращаясь к воспоминаниям своего четырнадцатого Хэллоуина.

Жертвами конфетных пиратов становились, как правило, самые маленькие собиратели конфет пяти-девяти лет без сопровождения взрослых. У таких легко было отнять часть их богатств, не прибегая к кулакам. Следовало не брать слишком много, иначе потом могли быть проблемы со взрослыми, которые могли счесть это воровством. Ну да, воровать то, что и так раздают бесплатно. Правда, они не наглели, благо детей в их городке пруд пруди: «Одна пригоршня с пакета, а дальше иди-гуляй на все четыре стороны, приятель». Правило одной пригоршни было важным, но проконтролировать его никто не мог, приходилось верить на слово. Каждый выбирал свой район местом действия, и не везло тем «пиратам», чьи дома находились по соседству. Но такое случалось редко, участников было не так много, и ссор не возникало. Все искренне получали удовольствие от самого процесса игры, они «конфетные пираты – береги добро ребята!».

Около восьми прошлогодний король закончил говорить, дал сигнал к началу игры и только потом понял, что поспешил. Пока все мальчишки, толпясь, вылезли из узкого подвального окна, прошло не меньше десяти минут. Старт пришлось давать заново. Лестницей, ведущей из подвала в дом, так никто и не воспользовался.

Дьюи, как и следовало ожидать, был в команде с Генри, и к ним привязался парёнек из школы, то ли Билли Стокс, то ли Бобби Стокс – Дьюи уже точно не помнил. Тогда он гордился тем, что он – второй по важности в команде, а первый – его брат, Билли-Бобби его не особо заботил. А вот Генри слегка беспокоил. Он целый месяц, как заведённый только и говорил о том, что обязательно победит. «Здесь все становятся либо очень богатыми, либо бедными, амиго!» – вопил он, выхватив, должно быть, эту крутую фразочку из просматриваемых взахлёб вестернов. У Генри был некий «стопроцентно гениальный план», и это не нравилось Дьюи. Все «гениальные планы» Генри всегда оканчивались катастрофой.

– Питер? – Дьюи постучал в дверь прежде, чем войти. Личное пространство сына он уважал, и ему не хотелось, случайно ворвавшись, застать, например, сына со спущенными штанами, уставившегося в экран компьютера. Нет, это ему точно не нужно. Никто не ответил. Дьюи постучал еще раз: – Пит, мама зовет кушать! – снова тишина. Что ж, если что, он не виноват.

Питера в комнате не оказалось, на его кровати лежал свёрнутый вдвое лист бумаги. Сердце сковало тревогой. Развернув записку, Дьюи начал читать, и тревога постепенно сменялась злостью, а дочитав, он и вовсе расхохотался. «Ты меня обхитрил, большой Пит, похоже, пироги сегодня есть мне одному». На бумажке небрежными загогулинами было выведено: «Пап, я ушёл с ребятами на игру. Успокой, пожалуйста, маму, пускай не переживает. Со мной Скотти и Билл, они меня в обиду не дадут. Пап, сегодня мы точно победим!

Как бы Дьюи не хотелось, чтобы Питер не участвовал в игре, принёсшей ему в восемьдесят седьмом настоящие страдания, он понимал, что запрещать не вправе. В конце концов, Питер – не он, и не дядя Генри, ему не обязаны грозить те же неприятности, что случились с ними, когда брат решил осуществить свой «гениальный план».

Дьюи спустился и сообщилв Сью, что сегодня ужин пройдёт без сына. Сьюзи запаниковала: как это – её сын останется голодным, но Дьюи, как и просил Питер, успокоил её, заверив, что парень достаточно взрослый, чтобы решать самому, хочет он есть или нет.

– Он отправился на «игру», Сью. Знаешь, ведь я тоже был таким.

– Знаю-знаю, твои хэллоунские истории. Я уже десять лет их слушаю, хоть в этот год избавь меня от них, любимый.

– Нет проблем, сеньора. Слушай, Сью, я тут подумал, а может, мы сегодня забудем о раздаче конфет и займемся чем-нибудь более приятным? Похоже, сегодня звёзды на нашей стороне, – подмигнул ей Дьюи.

–Может-может. Но сначала ужин, иначе выходит, что я зря корячилась полдня на кухне.

– Само собой, я, между прочим, очень голоден, – сказано это было вяло, потому что Дьюи вспомнил…

«Майки Датс» – имя это ворвалось в подкорку так неожиданно. Четырнадцатый Хэллоуин для него, пятнадцатый для Генри и шестнадцатый для Майки Датса. Неужто все было зловеще предопределено с того самого момента, как Генри решил стать «конфетным королём»?

Их трио бегом покинуло задний двор заброшенного дома на Джорджстрит, следуя за Генри Андерсоном. Сегодня он их вёл, был их вожаком.

– Помнишь, Дью, я тебе говорил, что у меня есть план? – спросил Генри, обращаясь к брату, Билли-Бобби Стокс его не заботил.

– Ещё бы. Ты весь месяц об этом твердил, Генри. Ещё бы я не знал этого… – остаток фразы Дьюи сказал себе под нос, чувствуя недоброе из-за горячечного блеска во взгляде старшего брата.

– Сегодня мы оберём всего лишь одного мальчишку, но этого нам хватит, чтобы победить. Как тебе такой план?!

– Всего одного? – вмешался в разговор Бобби-Билли.

– Да, всего одного. Того, кому конфет дают всегда в два раза больше, – Генри криво ухмыльнулся, а Дьюи почувствовал, как холодок пробежал по спине. Таким он брата видел впервые. Готовый на всё, чтобы достичь своей цели – горы конфет впридачу к славе среди кучки подростков.

Бобби-Билли плохо знал Генри и продолжил расспросы:

– А кто он? Сынок владельца конфетной фабрики? На криминал подписываться я не буду, ребята, – заржал он.

– Да заткнись ты! Ей-богу, ещё одно слово, и я тебе накостыляю! – проревел Генри. До Бобби-Билли дошло, что атмосфера похода будет далеко не дружественная. Он последовал совету и заткнулся.

С Джорджстрит ребята вышли на Мейнстрит, откуда нужно было идти ещё каких-то пять минут до их района. Генри чуть ли не бежал и, оборачиваясь, грозным взглядом подгонял остальных за собой. «Быстрее-быстрее, сволочи, – словно говорил он. – Быстрее, а не то я вас прикончу, и даже тебя, братец, не пожалею». Когда они добрались, Генри резко свернул в кусты и, присев на жёлто-красный ковер листвы, стал копаться в своём рюкзаке. Дьюи ещё перед выходом из дома заметил, что брат взял его с собой, и счёл это частью плана, и, как оказалось, был прав. Из рюкзака Генри достал три уродливые маски клыкастых зелёных чудищ, напоминавших отвратительных гоблинов. Даже держать в руках их было противно – не то, что надевать на лицо!

– Генри, зачем нам маски? Разве смысл не том, что пираты «вне системы», ты же говорил нам, что не нужно наряжаться.

– Так, Дью! Ты тоже решил меня подставать, как этот парень? – махнул Генри головой в сторону третьего участника. – Просто надень эту маску. Если ты, конечно, боишься, то иди домой, я тебя не держу, но потом даже не проси конфет.

– Чёрт, да не боюсь я, – в подтверждение своих слов Дью выхватил маску и с трудом натянул на голову.

Дышать в этой штуке было неудобно. Отверстия для ноздрей были слишком узкими, от вони дешёвой резины тошнило.

– Ха-ха-ха! Отлично, Дью. Выглядишь жутко, в штаны можно наложить!

Дьюи попробовал ответить – не сомневаюсь. Однако вместо этого прозвучало: нхесмеваюсь. С ротовым отверстием была та же беда, что и с ноздрями.

– Сегодня мы ограбим Майки Датса, парни! – сказал неожиданно Генри и закивал.

Дурачок-Майки Датс… Майки был старшим ребёнком Элеоноры и Стивена Датс. Он родился, как выражались взрослые, «другим». Дети же прозвали его ласково «дурачком». Над Майки Датсом никто не подшучивал и не издевался. Младших ребят Датс странным образом притягивал, и они готовы были горой стать за него. На Хэллоуин Датс, несмотря на его великовозрастность, ходил со всеми собирать конфеты. Его родители понимали, что Майки, скорее всего, так и останется «другим», и с этим ничего не поделаешь – по крайней мере, у них останется в старости тот, кто за ними присмотрит, когда младший сын уедет в колледж, а потом женится, и ему уже будет не до стариков.

Дьюи стянул маску и со злостью выпалил:

– Нет, Генри, только не Майки! Это низко и подло – отнимать радость праздника у дурачка Датса! Я на это не согласен.

– Как же ты надоел ныть, Дьюи! Ты хоть представляешь, сколько у этого «дурачка Датса» будет с собой сладостей? Ему всегда насыпают намного больше остальных, жалеют его отсталость. Заберем его пакетики, он даже понять не успеет. Обгадится от наших масок и потом не сможет рассказать, кто его обчистил. Разве это не идеальный подвиг для конфетных пиратов?!

– Нет, это не подвиг. Это уже воровство, а не игра! Не надо, Генри. Давай просто по-честному попробуем выиграть. Не выйдет – и чёрт с ним, да я даже на маски согласен, но Датса не надо трогать. Не надо, Генри… – взмолился Дьюи. Если ему не удастся убедить Генри словами, по-другому не выйдет, брат намного сильнее, он с легкостью сможет дать отпор Дьюи и Билли-Бобби, даже если тот станет на его сторону.

– Я уже говорил тебе, Дью, что, если тебе страшно, можешь идти домой, я всё сделаю сам. И ты тоже, парень. Я вполне справлюсь без вас.

Дьюи не верил своим ушам. Неужели такой должна быть игра, о которой ему три месяца рассказывал с восторженным видом Генри?! То, чего он ждал эти три месяца —психованный брат, помешавшийся на мыслях о победе в дурацкой хэллоуинской игре? И всё же, Дьюи остался, ровно для того, чтобы в нужный момент помешать Генри совершить поступок, о котором тот будет жалеть всю жизнь.

– Супер, крошка! – любимая фраза Генри, выражавшая степень истинного восторга.

– А как мы найдем этого Датса, Генри? Наш район состоит не из одной улицы. На поиски уйдёт целая ночь, – спросил Бобби-Билли Стокс: ему, похоже план пришёлся по душе.