– Вы давно знаете Шафардина?

– Лет пять, наверное, с тех пор, как он в эту квартиру въехал. – Косицына посмотрела на сидящего в кресле соседа и добавила: – Но пьяным я его ни разу не видела.

– С чего вы взяли, что он пьяный?

– Ну, как же, – проговорила женщина, – посмотрите на него сами.

– Уже смотрел, – отмахнулся Наполеонов и спросил: – Эта квартира досталась ему по наследству?

– Нет, по-моему…

– Купил он её! Купил! – влезла в разговор старая женщина.

– Простите, как вас звать-величать? – спросил Наполеонов почтительным тоном.

– Авдотья Фёдоровна Крамова я! Живу в углу.

– Где? – не понял следователь.

– У бабы Дуни угловая квартира, – пояснила Косицына.

– Точно! Я и говорю, в углу!

– Авдотья Фёдоровна! Откуда вы знаете, что квартиру ваш сосед купил?

– Он мне сам сказал.

– Просто взял и доложился? – усомнился следователь.

– Почему сразу доложился? – поджала губы Крамова. – Я спросила, он ответил. Я ещё удивилась, на какие шиши такой молодой парень себе квартиру купил.

– И он ответил? – невольно улыбнулся следователь.

– Нет, он только так загадочно улыбнулся мне, точно я малолетняя дурочка, – сердито проговорила женщина, – но я сама всё узнала! – в голосе женщины точно фанфары прозвучала гордость за себя.

– Что всё?

– Где он деньги берёт.

– И где же?

– В неприличном месте перед бабами задницей вертит! И эти дуры ему за это деньги платят.

– Что же это за неприличное место? – решил уточнить следователь.

– Да не слушайте вы её, – вмешалась Марина Витальевна, – Влад работает в стриптиз-клубе «Ромео». Там у них всё в рамках приличия.

– Хороши приличия! – не выдержала Авдотья Фёдоровна. – Срамота! Здоровый молодой бугай голый вокруг шеста прыгает!

– Баба Дуня! Это искусство! Такое же, как, например, балет, – заступилась за Влада молодая соседка.

– Сравнила кое-что с пальцем! – рассердилась Крамова. – В балете никто ничего напоказ не выставляет! Там спектакль! Мы раньше с дедом ходили! И по телевизору его часто показывали!

– «Лебединое озеро», – подсказала молодая соседка.

– Да хоть бы и «Лебединое»! Какие у тебя к нему претензии?! – напустилась на соседку Крамова.

– К кому к нему? – растерялась от её напора Марина Витальевна.

– К «Лебединому озеру»?

– Абсолютно никаких претензий! – заверила бабу Дуню молодая женщина.

– Дамы! Погодите! Не ссорьтесь! Лучше скажите, Шафардин часто к себе домой приводил женщин?

– Чего не видела, того не видела, – с сожалением проговорила Авдотья Фёдоровна.

– Никаких женщин Влад не водил, – заверила Косицына, – у него была одна постоянная. Жанна Гурьянова.

– Вы были с ней знакомы?

– Да, Влад представил нас друг другу.

– Где это он тебя представлял своей полюбовнице? – подозрительно спросила старушка.

– В клубе! – выпалила Марина Витальевна.

Крамова схватилась за голову и так сильно дёрнула себя за платок, что он слез с её головы, явив взгляду присутствующих редкие седые волосы. У старой женщины даже слов не нашлось. Она молча мерила молодую соседку осуждающим взглядом.

– Вы пока сядьте обе на диван и посидите тихо, – велел следователь.

– Хорошо, – сказала Косицына и направилась в сторону дивана.

– Я с ней сидеть рядом не буду! – сказала Авдотья Фёдоровна и зачем-то погрозила кулаком Наполеонову.

Следователь вздохнул, выдвинул стул из-за стола и указал на него Крамовой. Она села, сохраняя при этом самый независимый вид.

– Александр Романович! – громким шёпотом позвал Наполеонова Григорян.

– Чего тебе? – отозвался тот.

– Подойдите сюда. – Оперативник всё ещё ходил кругами возле неподвижного Шафардина.

– Уж не отдал ли богу душу наш подозреваемый, – встревожился следователь, подошёл к Григоряну и спросил: – Чего тебе? – При этом он посмотрел на хозяина квартиры: – Жив, слава тебе господи.

– На рукаве у него, по-моему, кровь. – Аветик сделал большие глаза.

Наполеонов пригляделся к тому месту, на которое указывал оперативник:

– Возможно, ты прав, хотя куртка сырая, и чёрт его знает.

– Экспертиза покажет.

– Жаль Незовибатько уехал.

– Пока надо её аккуратно с него снять и упаковать.

– Будет сделано!

Хозяин квартиры, который до этого не реагировал на то, что его квартиру начали осматривать сотрудники полиции, не стал возмущаться и тогда, когда Григорян аккуратно стянул с него куртку.

– Ну, вот, – сказал Аветик довольно, – были бы все подозреваемые такими покладистыми.

– Мечта копа! – подмигнул ему выросший рядом как из-под земли оперативник Ринат Ахметов.

– Ты уже? – удивился Наполеонов.

– Ну, если вы хотите, я могу выйти и где-нибудь ещё часика полтора погулять, – проговорил Ринат и сделал вид, что хочет уйти.

– Я тебе погуляю! – проворчал следователь, глядя на озорные огоньки в глазах Рината. Потом добавил: – Никак я не могу привыкнуть к твоим голубым глазам!

– И чем же они вам так не угодили?

– Если ты Ахметов, то глаза у тебя должны быть чёрными, в самом крайнем случае карими! Ну уж никак не голубыми!

Ринат засмеялся и ответил:

– Так я поволжский татарин. Я лучше пойду, поработаю, – и не дожидаясь ответа, он присоединился к другим оперативникам, перебирающим вещи Шафардина.

– Не нравится мне, что он не шевелится, – сказала Любава, оглядываясь с опаской на Влада, – сидит как кукла.

– Может, человек в шоке, – предположил Ринат.

– Но не до такой же степени!

– Если бы все преступники после совершения преступления впадали в такой шок, – начал было Аветик.

– То у нас была бы не жизнь, а малина, – усмехнулся Ринат.

– Типа того.

– Мне кажется, он не похож на убийцу, – шепнула Любава.

– Я заметил у него на рукаве кровь, – сообщил Григорян.

– Ещё неизвестно, кровь ли это.

– Я уверен, что кровь. У меня глаз алмаз.

– Вот отправим в лабораторию, и Незовибатько проверит твой алмаз!

– Ты хотел сказать – куртку.

– Точно!

– Александр Романович! Смотрите! – воскликнула Любава и протянула следователю пластиковый лист. – Свидетельство о браке.

– Да наш Влад, оказывается, не просто любимый человек убитой, – удивлённо протянул Наполеонов, пробежав глазами по документу, – а самый что ни есть законный муж! – и похвалил оперативницу: – Молодец, Любава!

– Только он теперь уже не муж, а вдовец, – заметил Ринат.

– Точно! И, значит, наследник всего движимого и недвижимого. Интересно, остались ли у Гурьяновой другие наследники.

– А что сказала эта её подруга?

– Соболева ничего не сказала. Каждое слово мне пришлось из неё клещами тащить. Она даже словом не обмолвилась о том, что Гурьянова была замужем за Шафардиным.

Наполеонов приблизился к креслу и потряс свидетельством о браке перед носом мужчины:

– Ну что, Влад Анатольевич, будем говорить или как?

Шафардин поднял на следователя глаза.

– Ожил, – шепнул участковый.

– Сейчас всё отрицать будет, – проговорил Аветик с некоторым сожалением.

Но Шафардин, так и не произнеся ни слова, снова уронил голову на грудь.

– Так, – сказал Наполеонов, – осмотр мы завершили. – Он попросил подписать протокол сначала Марину Витальевну, а затем разгневанную Авдотью Фёдоровну.

Влада подняли на ноги. Когда на его руках защёлкнулись наручники, молодая соседка воскликнула:

– Что вы делаете? Зачем?

– Гражданин Шафардин задержан.

– Как задержан? За что?

– По подозрению в убийстве Жанны Савельевны Гурьяновой.

– Этого не может быть! – воскликнула Марина Витальевна и в испуге прикрыла рот своей маленькой аккуратной ладошкой.

Наполеонов успел с удовлетворением заметить, что ногти женщины окрашены лаком светло-розового оттенка.

– Допрыгался голубчик, – ехидно ухмыльнулась Авдотья Фёдоровна.

– Интересно, чего это старуха на него так взъелась? – удивился один из оперативников.

– Завидует, – охотно пояснил Ахметов.

– Чему?

– Что стриптизёры из «Ромео» не назовут её своей Джульеттой, – хмыкнул Ринат.

– Скажешь тоже, – отмахнулся Аветик.

Влад тем временем беспрекословно позволил вывести себя из квартиры и усадить в полицейскую машину. Задержавшийся ненадолго участковый нашарил на одной из полочек в прихожей ключи, закрыл квартиру, подождал, пока её опечатают, и с ключами спустился вниз к машине следователя.

В управление подтянулись оперативники, делавшие поквартирный опрос в доме, где жила Жанна Гурьянова. Опрос соседей мало что дал.

Машину Влада Шафардина в начале ночи видели у дома Гурьяновой трое – молодая парочка из соседнего подъезда и собачник с первого этажа из подъезда убитой. Видела ещё, конечно, собака, злющий французский бульдог, но его не сочли стоящим свидетелем, хотя, может быть, и зря. Его хозяин утверждал, что бульдог остервенело лаял и всё куда-то порывался бежать задолго до того, как машина Шафардина остановилась у дома.

– Вы сами видели кого-то постороннего?

– Нет, никого я не видел, – покачал головой мужчина, – я подумал, что Гектора опять дразнит соседский кот Циклоп.

– Почему Циклоп? – удивились оперативники.

– Хозяева взяли его в приюте, и у кота не было одного глаза, вот они и прозвали его Циклопом. Циклоп и Гектор невзлюбили друг друга с первого взгляда. Правда, выигрывает всегда кот.

– Как это? – удивились полицейские.

– А так, Циклоп специально дразнит пса, а Гектор ведётся на все его подлянки и того и гляди из собственной шкуры вырвется.

– Бедняга, – посочувствовали псу оперативники. На всякий случай они спросили у собачника адрес хозяев кота, не поленились подняться на четвёртый этаж. Открывшая им женщина очень удивилась их вопросу: «Где был Циклоп в такое-то время», но уверенно ответила: «Дома».

– Облом, – сказал один из оперативников, когда они спустились вниз.

Другой ответил ему:

– Я уверен, что в этом дворе и без Циклопа хватает кошек. Возможно, это была вообще бездомная, а Гектору всё равно на кого лаять.

– Не скажи.

– Во всяком случае, человека хозяин пса заметил бы, – проговорил второй оперативник.

– Но он же не заметил, когда пришёл Шафардин, он видел только его машину.

В пользу того, что Влад не желал зла Жанне, было заявление соседей, что из квартиры пары никогда не доносились звуки скандалов.

– То есть они жили мирно?

– Вполне. Правда, домой почти всегда приезжали за полночь.

Это как раз объяснялось легко.

Минусы были существеннее – кровь, обнаруженная на рукаве Влада, принадлежала Жанне. У Гурьяновой не было родственников, зато были деньги. Она владела сетью ювелирных магазинов «Млечный путь».

Наполеонов вспомнил, что на его вопрос, кем работала Жанна, Инна небрежно отозвалась: «Она занималась магазинами». И он, как последний профан, почему-то решил, что Гурьянова работала каким-нибудь мудрёным менеджером по продажам.

Ему на ум пришла история двухгодичной давности. Старушка позвонила в полицию и потребовала срочно приехать. Её спросили:

– Что случилось, бабушка?

– Пока не случилось, но вот-вот случится! Меня изнасиловать хотят.

– Да кто же это?

– Парень! Он позвонил мне по домофону и сказал: «Откройте, мы вас мониторить будем! Охальник», – смущённо хихикнула старушка.

Дежурный посоветовал ей дверь не открывать, но на всякий случай объяснил, что значит слово «мониторинг».

– Ух ты! – подивилась старушка и пообещала: – Тогда я ему обязательно открою.