– Нет, я не верю, – донесся до Филиппа голос тучного мужчины в возрасте, – вот покажите мне того, кхм, идиота, который согласится на такое. Да за такие гроши я лучше буду сидеть дома, чем отправлюсь в эту глушь. Неизвестно, чем там будут кормить этих работяг, а работать придется до кровавых мозолей и сорванной спины. Нет, нет и еще раз нет, я уверен, что она не найдет добровольцев.

– Мастер Монк, уверяю, что вы глубоко заблуждаетесь, – звонкий голос молодого писца заполнил весь холл. – Уверяю вас, что многие мужчины с радостью примут данное предложение, ведь оно не только даст им работу, но и позволит содержать семьи. Для многих три медных марки в день значат куда больше, чем для нас золотой в месяц. А, поскольку кормить их будут за счет казны, то они смогут отправлять эти деньги своим семьям.

– Вы идеалист, Амин, – хмыкнул его оппонент. – Подумайте сами, три медных марки в день, это даже меньше одного серебряного в месяц. А чтобы заработать золотой им придется работать, не разгибая спины, целый год, а то и больше. Да в городе можно найти куда более оплачиваемую работу.

– Значит, вы слишком давно не выходили в город, милорд, – пожал плечами Амин. – Иначе вы бы давно знали, что лавки закрываются, а те, что еще работают, давно снизили ассортимент. Торговцы везут товары только под заказ и с предварительной оплатой в три четверти назначенной ими цены. В трактирах больше не наливают в долг. Да даже бордели начали закрываться, поскольку мужчины предпочитают проводить ночи в объятьях жен – дешевле выходит.

Остальные закивали и загудели, поддерживая слова молодого писца. Мастер Монк попятился и так быстро, как позволяла его тучная комплекция, покинул своих коллег. Люди лишь расступились, давая ему пройти, после чего приступили к более спокойному обсуждению выдвинутого королевой прожекта.

Филипп взглядом проводил тучного мужчину в потрепанном, засаленном на рукавах камзоле, непонятного вида штанах и туфлях с огромной позолоченной пряжкой. Один из тех представителей среднего и мелкого чиновничества, что жил в комнатах при министерстве и столовался здесь же, стараясь урвать как можно больше от казны. Кому потом пойдет скопленное состояние – неизвестно, но и с собой еще никому не удалось забрать золото и драгоценности. Эстеритен передернул плечами. Их бы на границу, хотя бы на неделю, и в первые ряды, чтобы избавить общество от паразитов.

– Прошу простить, – приблизился к их группе граф. – Я случайно услышал вашу беседу, но не совсем понимаю, о чем идет речь.

– Прошу простить, ваша светлость, – низко склонился один из мужчин постарше, а остальные тут же последовали его примеру. – Мы обсуждали предложение ее величества Анны-Виктории по поводу общественных работ. Если после уплаты жалования армии и чиновникам останутся средства, она планирует начать прокладку новой дороги на юг, чтобы впоследствии было проще организовать строительство укреплений на границе.

– Понятно, – Филипп постарался не выдать своего удивления. – Что ж, надеюсь, ей это удастся.

Бросив эту фразу, граф поспешил удалиться. Что ни говори, кузина удивила его. Возможно, следовало немного подождать, понаблюдать, что еще она предпримет. Хотя, если так пойдет и дальше, у него не останется ни единого шанса получить власть. В какой-то момент армия перейдет на ее сторону, видя радение правительницы обо всех подданных, а не только о собственном благе. Значит, надо начинать действовать как можно быстрее.

Утром, немного ранее.

Анна-Виктория пробежала взглядом текст указа. Все было правильно: формулировки, титул, расположение земель. Девушка надеялась, что передает своему другу не заселенные территории. Впрочем, если бежавшие от произвола откупщиков крестьяне уже успели поселиться там, Андреас найдет с ними общий язык. В этом юная королева не сомневалась. Слишком хорошо она успела узнать своего секретаря. Юноша не будет использовать новое положение против людей некогда одного с ним происхождения.

Подписав указ и поставив печать, девушка откинулась на спинку кресла. В голову пришла неожиданная, но, вместе с тем, интересная идея. Почему бы ей не начать раздавать земли. Только, в отличие от отца, она бы распорядилась ими совсем по-другому. Прежде всего, жаловались бы земли в южных провинциях. Корона сохранила бы за собой право собирать налоги с крестьян, населявших эти территории. А новым владетелям вменялось бы строительство дорог, мельниц, укреплений. По сути это была бы своего рода аренда на определенных условиях. Вот только где найти таких людей, которые бы согласились на подобное. Большинство землевладельцев стремилось выжать максимум из и без того обремененных налогами людей, не тратя и медной марки на улучшения. Такие люди, как виконт Остенферд, были скорее исключением. Королева уже подумывала ввести налог на аристократию, и останавливало ее только то, что он ляжет очередным беременем на простых крестьян, а не на хозяев земель.

А найти таких людей, которые бы были заинтересованы в развитии своих хозяйств по нынешним временам невозможно. Вся военная элита поддерживала кузена. Значит, подобное пожалованье будет расценено военными как попытки подкупа, и неизвестно, чем все закончится. Кажется, брат Камиллы, Анри-Жозеф, был единственным исключением, и то потому, что лично был знаком с тогда еще принцессой, и совершал с подругами налет на соседские сады, добыча из которых делилась с детьми в деревне. А если обратиться к прогрессивной молодежи, которая и сама видела необходимость в подобных преобразованиях, то Анна-Виктория не могла бы назвать даже одного человека, который бы мог сразу приступить к осуществлению глобальных строек. Скорее, помощь потребовалась бы им самим, как Андреасу.

Выбора нет, придется пойти иным путем. А что, если?.. Девушка на мгновение задумалась, потом взяла чистый лист бумаги, обмакнула перо в чернильницу и принялась быстро писать.

– Ваше величество, – внезапно услышала она голос секретаря, – вы совсем забыли? Сегодня вы планировали присутствовать на заседании кабинета министров.

– Доброе утро, Андреас, – поприветствовала она юношу. – Точнее, барон де Мичелли. Вот указ о пожаловании вам потомственного дворянства, титула и земель.

– Эми, – покосившись на плотно закрытую дверь, произнес юноша, – все это могло подождать. Сейчас есть более важные дела.

– Это не заняло много времени, – парировала юная королева. – Забирай бумагу, потом впишешь куда потребно.

– Разумеется, – он пожал плечами. Горящие глаза девушки беспокоили его куда больше, чем какие-то указы, пусть и собственном баронстве. – Что-то еще?

– Пожалуй, все, – Анна-Виктория убрала свои записи в папку с вензелем дома Косталина. – Идем. Сегодня я начну ворошить этот гадюшник.

Андреас хотел, было, что-то сказать, но в итоге махнул рукой и последовал за своей королевой. То, что их министерства претерпели некоторые перестановки, еще не значило, что на этом все остановится. А Эмилия явно задумала нечто такое, что заставит их задергаться.

Пока королева ставила подписи на протоколе и новом указе, ее секретарь обозревал лица тех, кто не успел под шумок улизнуть из зала и теперь вынужден был дожидаться официального ухода правительницы. Если бы его попросили охарактеризовать состояние людей одним словом, он бы не смог справится с этой задачей. Слишком по-разному реагировали на последние новости люди.

Основная масса активно обсуждала проект дорожных работ, предложенных Анной-Викторией. Было видно, что чиновники всех рангов успели прикинуть, сколько золота потребуется на осуществление этого проекта. Маститые канцеляристы смотрели на грядущие мероприятия с пренебрежением и каким-то превосходством. Их теплые места остались за ними, никого на стройки не посылают, значит, беспокоится не о чем. Все, что волновало этих людей – стабильность и неизменность. А раз все остается как есть, значит все замечательно.

Молодые, не так давно пришедшие на работу, люди успели заметить больше. Возможно, они просто не успели проникнуться застойными веяниями места, а может, молодость требовала чего-то большего, что будет заметно не только двум-трем коллегам по столу, а всем людям. Они с куда большим энтузиазмом восприняли этот проект.

Занявшие должности министров выглядели озабоченными. Эти люди успели уловить не только идеи благоустройства королевства, но и куда более важные факты. Например, что с этого дня на чиновников будет отпускаться строго зафиксированная сумма. Кроме того, сокращались расходы на некоторые непроизводственные нужды: форма, обеды, расходы на коней или экипажи. Пусть прозвучало оно не столь четко, и когда внимание людей было немного отвлечено, но те, кто слушал – услышали. А таковых были единицы. И теперь они думали, как быть. С одной стороны, на каждое министерство в месяц будет выделяться от пяти сотен до тысячи золотых, в зависимости от количества служащих, с другой, отчитываться за них придется вплоть до последней медной марки. А в том, что королева или сама будет просматривать отчеты, или поручит секретарю, или найдет, кому еще можно доверить эту работу, можно не сомневаться. И отвечать за растраты тоже придется из своего кармана, хорошо, если без штрафов.

Андреас понимал, что королева сегодня приобрела как новых друзей, так и новых врагов. Вопрос был в том, кого будет больше. На чьей стороне окажется перевес. Самых рьяных противников всегда можно выставить за дверь, но одно дело, если им окажутся чиновники средней руки и выше, взяточники, казнокрады, симпатии у населения к которым не слишком велики. Если же это окажутся мелкие сошки: писцы, мальчики на побегушках, уборщицы – волна негодования может вылиться за пределы дворца.

Юноша внимательно следил за своей правительницей. Сколько еще ей придется принять подобных решений? Первое, не самое разумное, но принятое и понятое окружением – королева переселяется в летнюю резиденцию. Во дворце долго шептались по этому поводу, но в итоге пришли к выводу, что у нее нет иного выбора. При этом девушка намекнула, что почти никто не покинет свои места, вот только обязанности их несколько изменятся и, к сожалению, сократится жалованье. Первое людей не испугало, с последним, глядя на то, что и сама Анна-Виктория весьма скромно расходует положенные ей средства, легко смирились. Раз уж королева экономит на всем чем только можно, то и им следует брать с нее пример.

Хотелось бы знать, что такого придумала королева. Мастер Шамиль прочно обосновался в одной из гостевых комнат дворца, что-то внимательно изучая, перепроверяя по многочисленным справочникам, которые, по распоряжению Анны-Виктории, доставили из его дома. На все вопросы антиквар лишь загадочно улыбался и отвечал, что не вправе озвучивать это прежде ее величества. Сама же королева не торопилась развеивать ореол таинственность, заявляя, что обо всем объявит через день после коронации, когда водворится в летнюю резиденцию. В результате всем обитателям дворца оставалось только гадать, что еще придумала юная монархиня.

– Нет, – между тем услышал юноша голос королевы. – Это решение в ближайшие месяцы не подлежит пересмотру, – юноша развернулся и увидел министра внешних сношений, пытавшегося что-то еще сказать. – И радуйтесь, что я не распорядилась осуществлять закупки чернил и бумаги за свое жалованье. Хотя, можно было бы попробовать, например с чернилами. Думаю, это заставило бы ваших служащих перестать заниматься сочинительством на рабочем месте.

Министр что-то промямлил и отошел. Заметив взгляд секретаря, Анна-Виктория сделала ему знак следовать за собой и покинула зал заседаний, оставив мужчин тихо обсуждать последние распоряжения.

– Я поражаюсь вашей смелости, ваше величество, – тихо произнес юноша, пока они шли по коридорам.

– Знаешь, – королева повернула голову и посмотрела ему в глаза, – я сама поражаюсь тому, что делаю. Но у меня нет выбора. Если бы в казне было хоть что-то, хотя бы сотня тысяч золотых, можно было действовать осторожнее. Но там пусто, Филипп в столице, и, я уверена, не собирается возвращаться на границу в ближайшие месяцы, так что хуже уже не будет.

– Вы так думаете?