Жаль только, что во все эти неприятности она вовлекла Фалькони и его экипаж. Из-за этого Кира чувствовала себя виноватой. Но уж наверное ОВК не станет их надолго задерживать. Слабое утешение, но другого она выдумать не могла.

Кира несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь выкинуть все мысли из головы. Поскольку это не помогло, она припомнила любимую песню, «Тангагрия», и мелодия наконец-то вытеснила все остальное. Когда же ей надоела эта песня, Кира переключилась на другую, потом третью.

Время шло.

Наконец – как ей показалось, спустя часы – она услышала тяжелую поступь бронескафандра. Шаги замерли возле ее камеры, в двери приоткрылась узкая щель, закованная в металл рука протолкнула внутрь поднос с едой. Кира взяла поднос, и рука исчезла. Щель закрылась, и голос из-за двери приказал:

– Доедите – постучите в дверь.

И, судя по бряцанию, солдат отошел, но недалеко.

Интересно, сколько бойцов ее охраняют? Только этот? Или целый взвод?

Она поставила поднос на пол и уселась перед ним, скрестив ноги. Одним взглядом охватила содержимое: бумажный стаканчик с водой и бумажная тарелка с двумя батончиками, тремя желтыми помидорами, половинкой огурца и кусочком оранжевой дыни. Ни вилки. Ни ножа. Ни приправ.

Она вздохнула. Батончиками она была сыта до конца жизни, но по крайней мере ОВК надумало ее кормить, и свежие овощи-фрукты – приятное разнообразие. Угощаясь, Кира задумчиво присматривалась к той щели в двери. Значит, через нее могут проходить внутрь и наружу какие-то предметы, не создавая угрозы взрыва. Если она просунет в швы вокруг щели волокна чужи, может быть, сумеет как-нибудь отключить ток на наружной стороне камеры…

Нет! Она же не собирается бежать. Не в этот раз. Если Кира – или, точнее, Кроткий Клинок – может пригодиться Лиге, то она обязана остаться тут. Пусть они все и гады.

Доев, Кира покричала под дверью, и, как и было обещано, солдат вернулся и забрал поднос.

После этого она стала расхаживать по камере, но от стены до стены было всего два с половиной шага, так что Кира вскоре бросила это занятие и вместо этого принялась отжиматься, приседать и делать стойку на руках, пока не избавилась от излишков нервной энергии.

Только закончила – свет над головой потускнел, появился красный оттенок, и через минуту камера погрузилась в почти непроницаемую темноту.

Хотя Кира уговаривала себя не волноваться и не зацикливаться на одной мысли и хотя ее должна была бы сморить усталость, заснуть не получалось. Слишком много событий произошло в этот день, и теперь не удавалось расслабиться, соскользнуть в беспамятство. Мысли носились по кругу, всякий раз возвращаясь к жутям, а пользы в этом никакой не было. Да и удобно на твердом полу не устроишься даже с помощью «скинсьюта».

Кира сосредоточилась на задаче дышать медленно. Больше она ничего сейчас не контролировала, но это оставалось в ее власти. Постепенно замедлился пульс, расслабилась шея, и Кира почувствовала, как по ее телу ползет желанная прохлада.

Пока ждала дремоты, пересчитывала грани своей темницы: двенадцать, то есть это… додекаэдр? Наверное, так. В тусклом красном свете стены казались коричневыми, а сама темница напоминала внутренность ореховой скорлупы.

«И считать себя повелителем бесконечного пространства», – тихо усмехнулась она. Видел бы ее сейчас Грегорович. Уж он бы оценил эту шутку. Хоть бы с ним все было в порядке! Если не станет задирать военных, может, отделается штрафом и замечаниями. Корабельные разумы слишком ценны, их обычно не списывают «на берег» даже за довольно серьезные нарушения. Но если он будет нести вздор, как порой при общении с Кирой, если ОВК сочтет его психически нестабильным, Лига без колебаний выдернет Григоровича из «Рогатки» и запретит ему летать. В любом случае его подвергнут целому ряду тестов на психические расстройства, и Кира не знала, захочет ли Грегорович и сможет ли не выставлять себя сумасшедшим. А если нет…

Она остановилась, недовольная собой. Именно таких мыслей ей следовало избегать. Что будет, то будет. Важно лишь настоящее. Не воздушные замки, не гипотезы. А прямо сейчас надо спать.

Наверное, было уже без малого три утра, когда мозг наконец отключился и позволил Кире погрузиться в блаженное небытие. Она надеялась, что Кроткий Клинок поделится с ней очередным видением, но на этот раз ей снились только ее собственные сны.

4

Свет в камере стал ярче.

Кира резко распахнула глаза и села. Сердце застучало, она готова была куда-то идти – но увидела стены камеры, вспомнила, где находится, зарычала и с размаху ударила себя кулаком по бедру.

Что ж это руководство Лиги так долго возится? Принять предложенную спутниками Щеттер помощь – для этого же не требуется особо ломать себе голову. Что за проволочки?

Она встала, и с ее тела посыпался тонкий слой пыли. В тревоге Кира проверила пол в том месте, где она лежала.

Вроде бы ничего не изменилось.

Кира выдохнула с облегчением. Если бы чужь за ночь проела панель, в любой момент мог бы раздаться взрыв. Видимо, Кроткий Клинок соображал, что к чему. И тоже хотел жить.

– Веди себя хорошо, – пробормотала она.

Снаружи загрохотали удары, напугав Киру.

– Наварес, нам надо поговорить, – объявил Шталь.

Наконец-то.

– Слушаю вас.

– У меня появились еще вопросы.

– Задавайте.

И Шталь принялся задавать вопросы. О Щеттер – была ли майор на вид в здравом рассудке, была ли она такой же, какой запомнилась Кире на «Смягчающих обстоятельствах», и так далее и тому подобное – и о медузах, и об Ищейке, и о Посохе Синевы и еще много. Много вопросов о жутях.

Наконец Шталь сказал:

– Мы закончили.

– Постойте, – спохватилась Кира. – А что с медузой? Как вы поступили с Итари?

– С медузой? – повторил Шталь. – Поместили ее в биоизолятор.

Внезапный страх пронзил Киру.

– Оно… Оно живо?

Кажется, полковник не на шутку обиделся.

– Разумеется, Наварес. Вы нас за полных идиотов принимаете? Пришлось повозиться, но в итоге мы сумели обездвижить вашего… э… приятеля с щупальцами и переместить его с «Рогатки» на станцию.

Хотелось бы знать, каким образом они его обездвижили, но Кира побоялась настаивать.

– Ясно. И что же руководство Лиги намерено с этим делать? С предложением Щеттер, Узла Умов и так далее?

– Этим занимаются компетентные лица, мисс.

Киа заскрипела зубами:

– Полковник Шталь, после всего произошедшего не думаете ли вы, что меня следует включить в эти переговоры?

– Может быть и так, мисс. Но это решаю не я.

Кира сделала пару вдохов, чтобы успокоиться:

– Скажите мне хотя бы, как долго я тут пробуду?

Если ее собираются перевести на корабль ОВК, это само по себе будет ясным признаком того, что Киру возьмут на встречу с Узлом Умов и там она поможет договориться об условиях взаимодействия и союза.

– Вы будете помещены на курьерское судно завтра ровно в десять утра. Вас доставят на исследовательскую станцию «Ла Церн» для дальнейшего изучения

– Простите? – заикаясь, выговорила Кира. – С какой стати… То есть неужели руководство даже не попытается поговорить с Узлом Умов? И кто же будет переводить? Иска? Щеттер? Мы даже не знаем, жива ли она!

Шталь вздохнул, и в голосе его впервые зазвучала усталость:

– Мы не намерены вступать с ними в переговоры, Наварес.

Кира сообразила, что уже этим – сказав ей – он нарушил протокол.

Ужас накрыл ее с головой.

– То есть как? – не веря своим ушам, спросила она.

– Премьер и его советники сочли, что медузы слишком опасны и доверять им нельзя. Hostis Humani Generis^[4], сами знаете. Вы же слышали – об этом объявили до того, как вы покинули систему Шестьдесят первой Лебедя.

– Так что же они собираются делать? – Голос ее упал до шепота.

– Уже все сделано, Наварес. Седьмой флот под командованием адмирала Кляйна отбыл сегодня к той звезде, координаты которой нам сообщила Щеттер. Звезда класса К примерно в полутора месяцах пути. Задача – разгромить медуз, пока они не ждут нападения, и разгромить их так, чтобы мы смогли навсегда забыть об этой угрозе.

– Но… – Столько ошибок было в этом плане, Кира терялась, с какой начать. Военные, конечно, законченные гады, но не идиоты же они! – Медузы заметят приближение Седьмого флота. Они могут выпрыгнуть вам навстречу из сверхсветового пространства раньше, чем вы подойдете на расстояние выстрела. Единственный шанс – убрать нынешнее их руководство…

– Все предусмотрено, мисс, – сурово, как и раньше, ответил ей Шталь. – Мы последние полгода зря штаны не просиживали. Пусть у медуз корабли и оружие помощнее, но уж в чем люди мастера, так это в поиске сиюминутных решений. У нас теперь есть способы помешать им нас заметить – и помешать им выпрыгнуть навстречу. Действуют эти способы недолго, но для наших задач хватит.

– А как же медузы Щеттер? – напомнила Кира. – Узел Умов?

Шталь издал какой-то странный звук. И после этого выговорил напряженно, словно боясь сказать лишнее:

– К назначенному месту встречи отправлена группа охотников-искателей.

– Чтобы…

– Уничтожить их всех.

Кира пошатнулась, как от удара. Особого почтения к правительству Лиги она не питала, но не ожидала от него прямого злодейства.

– Какого черта, полковник? Зачем же…

– Это политическое решение, Наварес. Наше с вами мнение никому не интересно. Было решено, что оставлять в живых лидеров – даже мятежных – слишком большой риск для человечества. Это не просто война, Наварес. Это уничтожение. Истребление. Сначала покончим с медузами и тогда сможем направить все силы на то, чтобы разобраться с жутями.

– Было решено, – повторила она, выплевывая слова с величайшим презрением. – Кем это решено?

– Лично премьером. – После короткой паузы Шталь добавил: – Извините, Наварес. Так обстоят дела.

Полковник двинулся прочь, и вслед ему Кира крикнула:

– К черту премьера! И вас всех!

Она стояла посреди камеры, тяжело дыша, сжимая кулаки. Лишь тут она заметила, что Кроткий Клинок – что вся она покрыта шипами, проткнувшими ее комбинезон. Вновь эмоции вырвались из-под контроля.

– Дура, дура, дура, – шептала она, сама не зная, кого ругает – себя или Лигу.

А потом, успокоившись, – гнев ее сделался ледяным, острым, как скальпель хирурга, – Кира уселась, скрестив ноги, на пол и попыталась продумать ситуацию. Возвращаясь мысленно к разговору, она понимала, что сам Шталь вовсе не одобрял решение премьера. У него были какие-то причины рассказать ей про планы Лиги. Хотя и не вполне понятно, какие именно. Почему-то он хотел ее предупредить.

Но какое это теперь имеет значение! Задуманное руководством Лиги предательство – план истребить Узел Умов – вот что имело значение, а не ее мелкие неприятности. Только появилась надежда на мир (хотя бы с медузами), и премьер загубил эту надежду, даже попытаться не пожелал. Разве попытка такая уж рискованная? К гневу присоединилось разочарование. Кира не голосовала за премьера – никто из колонистов не голосовал, – а он устроит им вечную войну с медузами. Он больше прислушивается к своим страхам, чем к надежде. А страх – это Кира за последние месяцы усвоила – плохой советчик.

Как звать-то премьера? Она не смогла вспомнить даже его имя. Лига тасовала их, словно колоду карт.

Если б найти способ предупредить Узел Умов! Вдруг тогда все-таки сохранится возможность договориться с медузами? Не может ли Кроткий Клинок каким-то образом вступить с ними в контакт? Но нет, любые сигналы, которые испускал ее «скинсьют», похоже, разносились по всей Галактике и были ненаправленными. А если из-за этих сигналов в Солнечную систему пожалуют медузы и жути, будет еще хуже.