Мейфенг сделала предупреждающий знак рукой и оглядела девочку с головы до ног, старенькое, мешковидное, льняное платьице, ниспадающее до тонких грязных щиколоток. Босая с затравленным видом, очень худенькая, острые плечики торчали сквозь тонкую ткань, грязные, белые, спутанные волосы наспех заплетённые в тоненькую косичку. Красавицей её не назовёшь, так ни то, ни сё.

– Доброе утро, подними глаза.

Девочка медленно подняла взгляд на графиню и в её глазах ярко отразилось неподдельное восхищение. Она ещё не умела скрывать эмоций и всё, о чём думала, сразу же написалось на детском наивном личике.

Перед ней стояла высокая, необычайно красивая, молодая женщина с длинными, светло-золотыми, густыми волосами, идеальная фигура с прекрасными формами и высокой тонкой талией. Графиня ласково улыбалась ослепительно белозубой улыбкой, а глаза, эти ярко-зелёные глаза с золотыми искорками, пляшущими в них смотрели на неё с лаской. Девочка залюбовалась прекрасным видением и, открыв рот так и осталась неподвижной, пока ей снова не дали подзатыльника. Тогда она быстро склонила голову.

– Как тебя зовут?

– Наркиса, – тихо ответила девочка.

– Красивое имя. Тебе дали его родители? Ты сможешь прислуживать мне, помогать одеваться, купаться, расчёсываться?

– Да, мне дали его мои покойные родители. Я всему научусь, госпожа, быстро обучусь. Я очень этого хочу, – девочка проговорила скороговоркой, боясь, что графиня передумает.

Мейфенг сурово взглянула на слугу стоящего рядом, молодого крестьянина крепкого телосложения.

– Отведите Наркису в комнату с лоханями искупаться и хорошенько накормите, выдайте чистую новую одежду по размеру и приведите ко мне. Впредь она будет служить только мне, и её никто не имеет права обижать. Ты меня хорошо понял? Не обижать!

Слуга поклонился.

– Да, миледи, я всё понял, – развернулся и повёл девчонку мыться к дородной женщине, заведующей баней для прислуги.

– Кого это ты ещё притащил к нам? – грозно оскалилась та, завидев ещё издалека худенькую боязливую девочку.

Слуга склонил голову в знак почтения к старшей по рангу служанке.

– Эта никчемная девчонка зачем то понадобилась нашей молодой графине и она строго, настрого приказала тщательно вымыть её, накормить, приодеть и главное не обижать.

– Да, а где она будет жить, и что будет делать? – не унималась женщина.

– Она будет жить рядом с комнатой хозяев в каморке для личной прислуги и прислуживать исключительно самой графине.

– Да! Да, что же такого необычного в этой никчемной грязной девчонке, чтобы быть личной служанкой хозяйки?

– Не знаю, тоже удивился, но с хозяевами же не поспоришь, тем более с нашими, – парень показал знак рукой на шее так, что сразу становилось ясно, что он говорит о прокусе сонной артерии.

Банщица скосила глаза в знак согласия и брезгливо, двумя холёными пальцами взяла девочку за рукав.

– Иди за мной вон в ту лохань стоящую в углу, а грязный мешок, что на тебе, снимай и брось вон в тот угол, его заберут другие слуги и сожгут, а мне ещё надо проверить тебя на вшей.

– У меня нет вшей, – пропищала девочка и быстро скинула с себя грязное платье.

– Ну, это мы ещё увидим, – рявкнула женщина и потащила её за руку купать.

Глава 8. Тяжёлая дорога

А в это время графиня прихорашивалась у любимого трюмо. Они собирались на бал в соседнее графство. Их пригласил по случаю дня рождения юбилея тридцатилетия граф тех мест, сынишку они взять с собой не могли, так как он же не контролирует ещё себя, летает куда попало и острые зубки показывает, когда кушать хочет, уж совсем малыш не для балов, решили оставить с Альбертом, впрочем, как обычно. Мейфенг выглядела великолепно, две расторопные молоденькие служанки уложили ей волосы в классическую причёску и перевили нитями с крупным жемчугом, в уши одели золотые серьги с таким же жемчугом, свисающие до плеч. Платье она выбрала бордовое с переливом и чёрные изящные туфли с жемчужными пряжками. На левую руку ей надели золотой браслет, также украшенный белым жемчугом, а на изящные пальчики Мейфенг выбрала сама всего два кольца, оба те, что подарил Валентин ещё в Китае. Единственное, где у девушки ещё не было украшений, это на шее. Она отошла от трюмо и залюбовалась шикарным видом в огромном зеркале обрамлённом золотом, висящем над камином в котором весело потрескивал огонёк, а служанки ворковали вокруг, как поющие канарейки.

– Вы так красивы, миледи! Вы всех там очаруете!

Мейфенг улыбнулась отражению, совсем не обращая внимания на комплименты служанок. Она уже привыкла, что со слугами не общаются и не обращают на них никакого внимания. Внезапно дверь в комнату распахнулась, и широким шагом вошёл граф, щёлкнув изящными пальцами в знак того, чтобы служанки исчезли. Девушки, быстро подобрав юбки, задом попятились к выходу. Граф с графиней остались одни. Мейфенг внимательно посмотрела на мужа.

– Ты в хорошем расположении духа, милый?

– Да, душа моя, сегодня я прекрасно себя чувствую. С утра побывал в деревне, крестьяне оплакали погибших собратьев. Я отвёз их семьям богатые дары и денежную компенсацию по утере сыновей и кормильцев. Погибло четверо: двое взрослых мужчин, у них остались семьи и двое сыновей из других семей. Такой удар для моих людей. Затем мы всё обсудили и решили, что продолжим на днях иссушать болото, а так как полнолуние прошло, я думаю, что месяц покоя нам обеспечен и надо многое успеть.

Мейфенг подошла и, прильнув к нему как кошка, поцеловала.

Валентин ответил на поцелуй, и мягко отодвинув жену, осмотрел её с головы до ног.

– Дорогая, ты выглядишь великолепно, но кое-чего всё же не хватает.

– Чего же? – удивилась.

– Самой малости, – он достал из-за пазухи бархатную коробочку, открыл и вытянул золотую цепочку витую косичкой с белым камнем размером с копейку, обвитым золотом в виде лепестков вокруг. Подошёл вплотную со спины, надел цепочку ей на шею, нежно взял за руку и подвёл к зеркалу. Она замерла от красоты камня, который блестел так в лучах полуденного солнца, что весь её образ стал похож на королеву. Девушка медленно поднесла пальчики к украшению и, потрогав, посмотрела с недоумением на мужа.

Он улыбнулся лучезарной улыбкой, на щеках появились лукавые ямочки.

– Да, ты правильно подумала, это бриллиант, ещё одна наша фамильная драгоценность, и я дарю его тебе.

У Мейфенг на глазах выступили слёзы.

– Я люблю тебя, и всё вытерплю, в каком бы состоянии ты не находился. Я твоя, твоя на веки, всем телом и душой, и мне совсем не нужны такие подарки за это.

Валентин обнял жену и упёрся носом ей в шею.

– Знаю, любимая, я люблю тебя больше жизни, и это не за прошлую ночь подарок, а в знак моей любви, прими, не обижай меня.

Слёзы потекли по её щекам и она развернулась к мужу, губы снова встретились. Поцелуй стал таким сладостным, что у обоих в это время будто выросли крылья, и они вместе поднялись в воздух на метр от пола. Вдруг Мейфенг осознала, что они в полёте и рассмеялась.

– Ты же сказал, что мы поедем в экипаже, что не будет никаких нечеловеческих полетов сегодня, а сам поднял меня в воздух.

– Это не я, – улыбнулся.

– Что значит не ты? А кто?

Валентин медленно убрал руки и сразу же плавно опустился на пол, глядя на жену снизу вверх. И тут Мейфенг увидела, что это она сама находится в воздухе и, в недоумении не знает, что и сказать, плавно пролетела по огромной спальне и также опустилась на пол.

– Но как?

Граф всё ещё улыбался.

– Да, удивительно, как оказалось, тебе не нужно прыгать в пропасть, чтобы научиться летать, а нужны вот такие эмоции, чтобы наоборот взлететь вверх. Ты, правда, чудесная!

Они обнялись и, закружившись в водовороте чувств, полетели вместе по комнате, смеясь и целуясь.

Спустя полчаса их поджидала карета, запряжённая шестёркой статных белоснежных коней с густыми гривами песочного оттенка. Графиня вышла к карете и ахнула:

– Боже, какие прекрасные лошади!

– Да, любимая, они вмиг донесут нас до соседнего графства.

– А как же опасная дорога у болота, она же у нас одна туда проходит?

– Не переживай, дорогая, мы с крестьянами её хорошо очистили, да и полнолуние уже прошло, а ведь все эти страшные вещи происходят именно в такую фазу луны.

– Да, ты прав, – задумалась на минуту Мейфенг. – Дорогой, а можно мне взять с собой Наркису?

– Это ещё кто? – удивился Валентин.

– Это та девочка из деревни, она уже у нас.

– Зачем она тебе в этой дороге?

– Ну, она мне может платье поправить или причёску после дороги, всё-таки туда ехать немало.

– Да, ехать часов пять, как раз к вечеру успеем, к самому торжеству. Ладно, бери свою девчонку, – и граф подозвал одного из слуг со двора замка.

– Иди и приведи к нам девочку, только пусть приоденется в дорогу, да побыстрее, мы не будем долго ждать.

– Слушаюсь, Ваше сиятельство, вмиг приведу.

Наркизу привели очень быстро, ей надели сапожки с мехом нерпы и коротенький полушубок из собачьей шерсти, в общем, она выглядела сносно для личной служанки графини.

Девочка стояла, наклонив голову, и ждала одобрения хозяйки.

– Здравствуй, Наркиса, – произнесла елейным графиня, – иди, садись рядом с кучером, если замёрзнешь, мы позовём тебя в карету.

– Вот уж в карете вместе с нами, она точно не нужна, не замёрзнет, – отпарировал граф, и девочка, поклонившись хозяевам, покорно пошла на скамеечку рядом с кучером.

Карета двинулась в долгий путь. Валентин быстро забыл о Наркизе и мило беседовал с женой, вспоминая о том и о сём.

– Мейфенг, представляешь, если бы мы летели, то были бы там уже через час, – весело проговорил граф.

– Да, но тогда, мы бы не смогли объяснить людям как к ним добрались и где наша карета и кучер, возникло бы множество ненужных вопросов.

– Да, дорогая, поэтому и решил ехать как люди, долго, тяжело, ох, как я уже отвык от этого.

Так за беседами они и не заметили как прошёл час и что они уже находились в лесу у болота и, казалось бы, ничего не должно было случиться, как вдруг Наркиса истошно заверещала. Кучер остановился в недоумении, глядя на девочку бьющуюся в истерике. Валентин и Мейфенг тоже выскочили из кареты.

– Что случилось, Пешу, что с ней? – граф громко окрикнул кучера.

Высокорослый крупный детина, лет двадцати пяти на вид и сам опешил:

– Я не знаю, Ваше сиятельство, как только она завидела болото, так тут же начала истошно орать и выть, вот, сами поглядите.

Девочка закрыла лицо обеими ладошками и рыдала навзрыд.

Мейфенг подошла к ней и, обняв, помогла сойти со скамеечки.

– Идём к нам в карету, успокоишься и расскажешь, что с тобой, хорошо?

Та повиновалась и, всхлипывая, уселась в карету напротив господ.

– Трогай! – крикнул граф кучеру и карета покатилась по ухабистой лесной дороге совсем близко у болота. Прошло минут десять и Валентин не выдержал.

– Наркиса, или как там тебя, давай, выкладывай всё, иначе снова поедешь с кучером.

Девочка подняла на него заплаканные глаза и начала печальный рассказ:

– Мои родители погибли с полгода назад, они утонули на вот таком же болоте, там у нас, в нашем лесу.

– Ничего себе совпадение, – удивился граф, – продолжай.

– Матушка была целительницей в нашей деревне и ей стало чудиться какое-то страшилище, когда луна была на небе большой и круглой. Сначала папа думал, что она сошла с ума, но потом и сам что-то заметил. В один такой день матушка мне наказала строго настрого оставаться дома, а сами они поехали туда к болоту и… – девочка запнулась и снова расплакалась.

Мейфенг побелела, взяла её холодную руку, стала поглаживать, и тихо спросила, чтобы не спугнуть малышку:

– А что с ними произошло, ты знаешь?

Наркиса посмотрела на госпожу, отмечая, с какой добротой та на неё смотрела.

– Да, их потом долго искали, и нашли только мамину корзинку с травами, клок её волос, и очень много крови рядом с болотом, тел их не нашли, нам некого было даже и схоронить.