В раскрытом уголке мозга, уголке, долгое время парализованном и спавшем, Юэ сейчас жил совершенно другой жизнью. Сейчас он был искусственно обездвижен, беспомощно наблюдая пьяную оргию дружков барона, которые с удовольствием смотрели, как Питер то и дело прикладывал искрящийся усилитель боли к подвешенному в воздухе телу Уанны. При каждом ударе тока она сотрясалась от боли, а гости хохотали, видя ее боль и моральные страдания Юэ.

Питер отключил парализующую систему, и Юэ, получив свободу движений, сильно задрожал, изо рта его потекла слюна, все тело скорчилось в болезненной судороге. Над ним стоял барон, к одутловатому лицу приклеена широкая ухмылка. Он сунул в руку Юэ пистолет.

– Как доктор Сукк, вы должны сделать все возможное, чтобы прекратить страдания другого человека. Вы же знаете, как прекратить страдания Уанны, доктор.

Юэ был не в силах преодолеть табу, заложенные обучением в школе Сукк, его трясло в сильнейшем ознобе, ибо ничего на свете ему не хотелось больше, чем уступить требованиям барона.

– Я… я не могу!

– Можете, можете. Выберите одного из моих гостей, любого из них. Мне совершенно это не важно. Смотрите, как веселятся они от этой невинной забавы. – Схватив Юэ за дрожавшие руки, барон помог ему выбрать цель. – Но не пытайтесь сделать какой-нибудь трюк, иначе пытка вашей жены затянется очень и очень надолго!

Юэ захотелось убить Уанну, чтобы избавить ее от мук и прекратить извращенное развлечение Харконненов. Он посмотрел в ее глаза, уловил в них выражение боли и надежды, но Раббан был начеку:

– Внимательнее, доктор, смотрите не ошибитесь.

Сквозь пелену застилавшего взор тумана Юэ выбрал цель, попытавшись сосредоточиться на трясущемся от хохота старом аристократе, явно пристрастившемся к семуте. Этот прожил свою долгую жизнь в буйствах и разгулах. Но для врача Сукк убить значило…

Он выстрелил.

Подавленный и ошеломленный сценой, разыгравшейся в его мозгу, Юэ перестал обращать внимание на манипуляции Шианы. Тело его покрылось обильным потом, но не от полового возбуждения, а от тяжелейшего психологического потрясения. Шиана между тем смотрела на него оценивающим взглядом. Воспоминание было таким ярким, что все его тело превратилось в сплошную, невыносимо болевшую рану. Мучения Уанны и острая режущая нравственная боль – он нарушил клятвы и установления школы Сукк. И происходило все это тысячи лет назад!

Стремительно всплыли годы, предшествовавшие этому водоразделу, и последовавшие за ним, наполняя его сознание – новое и жаждущее познания. Вместе с беспощадными воспоминаниями вернулись страдания и чувство вины и отвращение к самому себе.

К горлу подступила тошнота, Юэ чувствовал, что его вот-вот вырвет. По щекам текли слезы.

Шиана спокойно наблюдала за происходящим.

– Ты плачешь. Означает ли это, что твоя память полностью восстановилась?

– Да, память вернулась ко мне, – голос его был хриплым и удивительно старым. – И будьте вы прокляты за это.

Мы так легко находим себе врагов из-за того, что насилие является врожденной частью человеческой природы. Наша главная, и самая трудная, задача – найти основного, главного врага, ибо мы не можем сражаться с ними всеми.

Баши Майлс Тег. Военный обзор, представленный Ордену Бинэ Гессерит

Покинув Капитул, Мурбелла отправилась на театр военных действий. Именно там и должна находиться Командующая Мать. Под видом простого инспектора, направленного Новым Орденом сестер, Мурбелла прибыла в Окулиат, солнечную систему, находившуюся на пути наступавшего машинного флота.

Некогда Окулиат стал дальней окраиной населенного космоса, форпостом Рассеяния – это случилось вскоре после смерти Тирана. Объективно этот затерянный мир имел очень малое значение; он был не более чем одной из мишеней на космических картах. Но для Мурбеллы оборона Окулиата имела большой стратегический смысл. Покорив и уничтожив эту систему, машины вступили бы в пределы Старой Империи, а не продолжали бы свой путь по огромным периферийным пространствам, бывшим лишь абстрактными участками старых звездных карт.

До тех пор пока на вооружение не поступят облитераторы с Икса, а Гильдия не поставит все обещанные ею корабли, нечего было и думать о том, чтобы не то что остановить, а даже замедлить наступление мыслящих машин.

Мурбелла вышла из своего корабля, ступив на землю, скудно освещенную водянистым желтым солнцем. Посадочная площадка была безлюдной, казалось, на космопорт перестали обращать внимание. Наверное, здесь даже не следят за продвижением Врага.

Пройдя в центр города и обнаружив там разъяренную возбужденную толпу, Мурбелла убедилась, что граждане планеты уже нашли себе противника. Толпа окружила административное здание, где забаррикадировалось правительство. Жители осадили своих вождей, требуя крови или божественного покровительства. Было видно, что они предпочитают кровь.

Мурбелла отлично понимала всю мощь, всю силу толпы, порождаемую страхом, но здесь эту силу не смогли направить в нужное русло. Народ Окулиата – как и все отчаявшееся население планет, оказавшихся под угрозой удара машин – нуждался в руководстве Ордена сестер. Народ был оружием, каковое надо было направить на нужную цель. Но вместо этого ему позволили выйти из-под контроля. Видя, что происходит, она, ускорив шаг, приблизилась к толпе, но остановилась, решив не бросаться опрометью в это противоборство.

Они разорвут ее на части и сделают это именем Шианы.

Случайные выступления и проповеди «возрожденной Шианы» подготовили миллиарды людей к борьбе. «Шианы» воспламенили гнев и мужество населения так, что теперь Новый Орден сестер мог распоряжаться этой огромной массой по своему усмотрению. Но, лишившись твердого руководства, эта сила стала хаотичной и неуправляемой. Понимая, что едва ли устоят перед натиском мыслящих машин, мужчины и женщины предались неукротимому насилию, выискивая врагов, где только можно… даже среди собственного народа.

– Лицеделы! – закричал кто-то. Мурбелла протиснулась ближе к центру событий, отбивая направленные на нее удары, и даже сама стукнула кого-то по голове. Но даже почувствовав препятствие, озверевшие люди рвались вперед.

– Лицеделы! Они все время правили нами – это они продали нас Врагу!

Те, кто узнал в Командующей Матери сестру Бинэ Гессерит, отступили, другие, то ли не зная форму Ордена, то ли ослепленные гневом, не останавливались до тех пор, пока Мурбелла не применила Голос. Толпа отхлынула. Мурбелла была одна против всех. Она направилась к колоннам, обрамлявшим вход в правительственное здание, бывшее целью толпы. Она снова применила Голос, чтобы никто не смог остановить ее. Выкрики и проклятия усилились, слившись в оглушительный рев.

Когда она пробилась к баррикаде, некоторые люди из толпы обратили внимание на ее одежду и издали радостный вопль.

– Здесь Преподобная Мать, она поддерживает нас!

– Смерть лицеделам! Смерть им!

– За Шиану!

Мурбелла схватила за плечо какую-то пожилую женщину, кричавшую вместе с другими.

– Откуда вы знаете, что они лицеделы?

– Мы знаем. Если подумать об их решениях, послушать их речи, то все становится ясно. Очевидно, что они предатели.

Мурбелла совсем не была уверена, что лицеделы настолько просты, что их может распознать такая чернь, – она никогда не разбиралась в тонкостях. Но толпа была убеждена в своей правоте.

Шестеро разъяренных мужчин пробежали мимо, неся тяжелый пластиловый столб, который они намеревались использовать как таран. Град камней уродовал украшенный резьбой фасад, но толпа не могла пока ворваться в дом. Барьеры и тяжелые заграждения стояли на ее пути.

Паника и страх придают силы. Тяжелый шест обрушился на двери, сорвал их с петель, расколол древесину створок. Масса человеческих тел устремилась вперед.

Мурбелла крикнула во всю силу легких:

– Подождите! Надо доказать, что они лицеделы, прежде чем вы начнете убивать всех без разбора…

Старуха тоже кинулась к дверям, горя желанием скорее добраться до чиновников. Она наступила Мурбелле на ногу, услышала, как та призвала ее к осторожности, и повернула к Командующей Матери злое лицо с прищуренными, как у змеи, глазами.

– Почему вы колеблетесь, Преподобная Мать? Помогите нам схватить предателей. Или вы сами лицедел?

Рефлексы Досточтимой Матроны возобладали. Рука Мурбеллы автоматически нанесла удар. Ребро ладони врезалось в шею старухи. От удара она без памяти рухнула на мостовую. Мурбелла не хотела ее убивать, но когда женщина упала на землю, к ней бросилась дюжина людей из толпы. Они затоптали ее насмерть.

С сильно бьющимся сердцем Мурбелла прижалась к стене, стараясь избежать напора этого человеческого стада.

Если кто-нибудь сейчас покажет на нее пальцем и закричит: «Лицедел! Лицедел!», то толпа убьет ее без малейших колебаний. Даже обладая навыками рукопашного боя, она не сможет устоять перед таким численным превосходством.

Она отступила и спряталась за высокой статуей давно забытого героя времен Великого Голода, закрывшего ее огромной пластоновой массой. Орущая толпа давила сама себя, чтобы ворваться в правительственное здание.

Она услышала донесшиеся изнутри крики, выстрелы и взрывы. Вероятно, многие чиновники решили защищаться до конца. Мурбелла ждала, понимая, что скоро все будет кончено…

Кровавое нападение закончилось в полчаса. Толпа нашла и убила двенадцать правительственных чиновников, в которых подозревали врагов – лицеделов. Потом, не утолив жажду крови, толпа обратилась на тех, кто не проявил должного рвения в этой вакханалии убийств, а затем насилие испарилось, уступив изнуряющему чувству вины…

Выйдя из-за укрытия, Командующая Мать вошла в здание. Глазам ее явилась удручающая картина: разбитые окна, раскрытые ящики, изуродованные произведения искусства. Торжествующие убийцы вытащили трупы на полированный пол главной галереи законодательного собрания. Были убиты почти тридцать мужчин и женщин. Одних застрелили, других забили до смерти. Некоторые трупы были изуродованы настолько, что невозможно было определить их пол. На лицах убитых застыло выражение страха и потрясения.

Действительно, среди убитых оказался один лицедел.

– Мы были правы, Преподобная Мать, – какой-то мужчина указал на лежавшее у его ног тело человека, меняющего обличье. – Они проникли в нашу среду, но мы искоренили врага, мы убили его.

Мурбелла окинула взглядом всех невинно убитых: с ними покончили ради того, чтобы обнаружить всего одного лицедела. Это и есть страшная бухгалтерия кровопролития? Она постаралась взглянуть на дело трезво. Сколько вреда мог нанести один этот лицедел, докладывая хозяевам об уязвимых местах в обороне планеты? Неужели этот вред стоил стольких жизней? Да, и этими отнятыми жизнями ограничиться не удастся.

Судя по воодушевлению толпы, можно было видеть, что люди считали себя победителями, и Мурбелла не могла с этим спорить. Но если эта волна безумной бдительности покатится дальше, то не рухнут ли все правительства? Может быть, даже на Капитуле. Но кто тогда организует людей для обороны?

Слабые умы внушаемы. Чем слабее мышление, тем легче верится в самые смешные вещи. Сильные умы, подобные моему, могут обратить этот феномен к своей выгоде.

Барон Владимир Харконнен. Древние заметки

Несмотря на то что у него не было оружия, барон презрительно смотрел прямо в красные глаза огромного беспородного пса. Рычащий зверь, обнажив острые клыки, приближался к нему по выложенному плитами полу, готовый к прыжку.

По счастью, некоторое время назад барону удалось убить одну из этих свирепых тварей ядовитой пулей, и теперь это набитое ватой механическое чудовище будет покорно следовать заложенной в нее программой. Имитация замерла в нескольких шагах от барона, когда он вскинул руку, изображая выстрел. Интересная игрушка.

Девятилетний Паоло топтался в охотничьем зале, восхищаясь возникающими на дисплее зверями. Барон часто брал мальчика с собой на охоту в девственные леса Каладана, чтобы ребенок привыкал к виду убийства. Это было очень полезно для его образования и воспитания.