Оглянувшись по пути к магазину, Сэйди поймала мрачно изучающий ее взгляд Бойда. Вскинув в доказательство своей храбрости подбородок, она зашла в заведение господина Салливана. Над головой тут же зазвенели колокольчики, заглушив то, что сказал шериф ее брату.

Из витринного окна Сэйди видела, как Джонни протянул Бойду ладонь, и они пожали друг другу руки. В ее брате всегда сидела этакая прагматическая жилка, позволявшая ему улыбаться, даже когда он бывал сердит.

– Куда ты там глазеешь? – спросил мистер Салливан.

Сэйди нехотя отвернулась от витрины, украшенной фальшивыми подарками. Мистер Салливан был некогда высоким, широкоплечим мужчиной, однако фигура его с возрастом заметно обмякла, а плечи ссутулились. Свои черные, с сильной проседью волосы он смазывал бриолином и зачесывал назад, разделяя прямым пробором, отчего напоминал Сэйди некий мультяшный персонаж.

– Ничего я не глазею, – возразила она.

– Вечно ты суешь свой нос в то, что тебя не касается.

– Мой брат меня касается.

Даже витавшие по магазину насыщенные ароматы специй и духов или пестрое разнообразие ярких этикеток на консервных банках не могли сейчас отвлечь Сэйди. Она снова угрюмо повернулась к окну.

Шериф тем временем поднял повыше банку, доверху налитую прозрачной жидкостью, и стал внимательно ее разглядывать. Потом сказал что-то Джонни, отчего тот нахмурился еще сильнее. Наконец Джонни кивнул и передал Бойду третью банку.

– Вот же мерзавец, – пробормотала Сэйди.

Брат в последние двое суток почти не спал, допоздна гоня эту последнюю партию самогона – и это после того, как он целый день пас на поле скот, а потом еще и подрабатывал в саду у семьи МакКензи.

Наконец Бойд отправился назад к себе, в кабинет шерифа, неся в руках три полные банки самогона. По пути он оглянулся на магазин, как будто выискивал глазами Сэйди. И когда их взгляды встретились, Бойд самодовольно ухмыльнулся, после чего повернулся и исчез у себя в конторе.

– Ворюга, – пробурчала Сэйди.

– А Джонни привез мне мой заказ? – осведомился мистер Салливан.

– Да, сэр, – отозвалась Сэйди. – Сейчас брат принесет. С ароматом жимолости, как вы любите. Эту партию Джонни сделал с особой крепостью, так что имейте в виду.

Посмотрев в окно, мистер Салливан увидел, как Джонни шагает к магазину, неся перед собой ящик из-под молочной тары.

– Только помни: ни миссис Салливан, ни моя дочь Рут не должны знать о нашей сделке.

– Да, сэр. От меня они ни слова не услышат. А мне нельзя хоть глазком заглянуть в ноябрьский выпуск «Life» с Джин Тирни на обложке? Голова у меня тогда будет занята, а рот закрыт.

Мистер Салливан мгновение поколебался, глядя на нее, потом подвинул к Сэйди журнал.

– Смотри только странички не помни. Не то я не смогу его продать, коли попортишь.

– Я буду так с ним аккуратна, что никто даже не заметит, что я его смотрела. – Сэйди торопливо стянула вязаные перчатки и сунула в карман.

Взгляд Джин Тирни на обложке был устремлен куда-то вдаль. Темные волосы обрамляли ее безмятежное лицо, ниспадая на темное платье с V-образным вырезом. Тонкая, как паутинка, двухцветная вуаль спускалась на бледные изящные плечи. Позади актрисы простирался океан, и казалось, будто легкий ветерок ласково овевает ей лицо.

Сэйди ни разу в жизни не была на океанском пляже, но слышала, что воздух там на вкус соленый, а вода денно и нощно разбивается о берег. Девочка копила деньги, и на сегодняшний день у нее уже имелись один доллар и десять центов. Когда наберется достаточно, Сэйди собиралась отправиться на побережье океана – в точности как Джин Тирни. Вот только сперва смотается в кино, что в Шарлоттсвилле.

Перелистнув журнал к странице с содержанием, Сэйди нацелилась было просмотреть заметку о мисс Джин, однако застыла, заметив заголовок «Реальные боевые действия». В статье говорилось, президент Рузвельт официально заявил, что американские военные корабли разбиты и потоплены, что погибло более 2300 человек. И что Америка почти вступила в войну с Японией и Германией. Сэйди сразу же подумала о Дэнни. Тот бросил школу после пятого класса и не умел толком писать. Потому-то, как она подозревала, он и не слал вестей домой в течение последнего года.

Колокольчики на входе зазвенели, одновременно послышалось звяканье стеклянных банок друг о друга. Обернувшись, Сэйди увидела входящего в магазин Джонни. Прошагав через зал, он водрузил ящик с банками на прилавок.

– Доброе утро, мистер Салливан, – кивнул он хозяину. – Как нынче поживаете?

– Да не жалуюсь, Джонни. – При виде банок взгляд мистера Салливана сразу перестал быть томно-кислым.

– Спасибо за заказ, сэр.

– Ваш напиток неизменно скрашивает мне праздники, когда к нам приезжает погостить теща. Запишу два доллара на ваш счет.

– Благодарю.

Мистер Салливан поднял банку, поглядел прозрачную жидкость на свет, после чего поставил обратно в ящик.

– Чудесненько, – обронил он.

Сэйди поспешно перевернула страничку журнала, понимая, что если Джонни увидит военные снимки, это его сильно встревожит. Его и так уже распаляла ярость в отношении Японии, а новости из Европы это могли порядком усугубить.

Она пролистнула до страницы, являвшей Розалинд Рассел в день ее свадьбы. Замуж она выходила за некоего парня по имени Фредерик Бриссон. Сэйди и понятия не имела, кем является жених, однако за спиной у новобрачных она узнала Кэри Гранта и Лоретту Янг. Все четверо сияли лучезарными улыбками.

– Вас не заинтересует возможность взять у меня еще пять банок? – спросил Джонни. – Я в этом году сделал дополнительную партию.

– Я не могу отнести на ваш кредит больше, чем уже зачислил, – ответил мистер Салливан. – Если я чересчур заиграюсь с бухгалтерией, то недостача выплывет наружу.

– Да я вот подумал: вы же можете их продать. А выручку поделим пополам.

Задумавшись, мистер Салливан заглянул в ящик.

– Брать немножко для себя – это одно. А продавать – совсем другое. Что насчет этого скажет Бойд?

– Я дал ему на банку больше, так что в ближайшие дни шериф будет глядеть в другую сторону. Впереди праздники, так что наверняка найдутся желающие пропустить стопочку-другую.

Салливан еще раз посмотрел на банки. Он был достаточно сметливым, чтобы согласиться, что в праздники народ и вправду ищет, где бы лишний раз принять на грудь.

– Тогда по рукам, Джонни, – протянул он ладонь. – Загляни ко мне через несколько дней, чтоб забрать свою половину.

Джонни пожал ему руку:

– Хорошо, сэр.

Мистер Салливан расставил банки подальше в стороне, чтобы их не видно было с улицы через витринное окно, но так, чтобы их сразу заметили постоянные покупатели, которые знали, куда смотреть.

Затем Джонни вытащил из кармана помятую бумажку и, прищурившись, вгляделся в темные каракули записки.

– Матушке понадобятся три мешка муки, банка топленого жира и соль.

– И все?

– На сей раз – да.

Хозяин перевел взгляд на Сэйди:

– Полегче там со страничками, Сэйди Томпсон.

– Да, сэр.

– Нет ли каких-либо новостей насчет войны? – спросил Джонни. – Я слышал, Национальная гвардия вовсю активизировала учения. Похоже, их в любой день могут призвать.

– Не стоило бы торопиться, – заметил Салливан. – Я был во Франции в 1918 году.

– Но мы же тогда выиграли, – вскинулся Джонни.

Мистер Салливан неспешно выставил на прилавок небольшие мешки с мукой.

– Никто тогда не выиграл, Джонни.

– Вы так говорите, будто вы проиграли, мистер Салливан, – подала голос Сэйди.

– Это была кровавая баня, Сэйди. И победа в войне никогда не дается так легко, как это пытаются нам внушить политики, – тихо сказал хозяин.

– Не так уж и трудно взять в руки оружие и стрелять по врагу, – возразил Джонни. – Я вон с восьми лет белок стрелял.

– Человека застрелить совсем не так просто, Джонни.

Когда, наконец, их разговор перешел на стоимость зерна и последний урожай пшеницы, Сэйди вновь стала разглядывать мягкие локоны Джин Тирни и ее темные глаза с густыми ресницами. И хотя фотография была черно-белой, девушка готова была поспорить, что ногти у актрисы выкрашены в красивый и яркий красный тон.

– Мне, кстати, вот что вспомнилось, – сказал вдруг мистер Салливан. – У Картеров сегодня вечеринка, и молодой доктор Картер просил передать, если я тебя увижу, чтобы ты заглянул к ним в Вудмонт. Они празднуют нынче женитьбу мистера Эдварда и чествуют его заморскую невесту. Так что у них там, надо думать, довольно шумная пирушка.

– И просили передать, что им понадобится мой самогон? – уточнил Джонни.

– Во всяком случае, он пожелал видеть именно тебя. Возможно даже, захотят взять побольше. Сдается мне, у молодого доктора Картера нынче самое настроение тряхнуть мошной. – Он положил поверх муки банку с топленым жиром.

– Будем надеяться, – кивнул Джонни.

Сэйди подтолкнула брата локтем:

– Мама же сегодня устраивает большой ужин. Она уже несколько недель выдерживает на праздник окорок.

– Ужин подождет, – отрезал Джонни. – Мы не можем себе позволить отказываться от дополнительных денег. Особенно теперь.

– Почему «особенно теперь»? – переспросила Сэйди.

Морщинки на озабоченном лице Джонни пролегли глубже.

– Потому что никто не знает, что случится завтра.

Сэйди закрыла журнал.

– Война и так увела от нас Дэнни. И по-моему, с Томпсонов этой дани уже достаточно.

Но Джонни помотал головой:

– Это совсем не так работает, Сэйди.

Глава 6

Либби

Понедельник, 8 июня 2020 г.

Поместье Вудмонт

Пикап Коултона заурчал двигателем и, мягко покачиваясь, покатился по ухабистой грунтовке с высящейся по бокам травой. Дорога, как и оранжерея, три десятка лет оставалась заброшенной, и лес отвоевал себе большую ее часть. И хотя по ней недавно явно прошелся грейдер, потребуется проехать по этому пути еще не один раз, прежде чем дорога снова станет ровной. Леса вокруг были старыми и густыми – как раз, наверное, такими, как и в ту пору, когда первый из Картеров оставил свою пометку на этой земле.

– Поверить не могу, что я не слышала ни разу про оранжерею! – изумилась Либби, поднимая фотокамеру, чтобы заснять дорогу.

– В семье Картеров всегда предпочитали держать ее лишь для своих.

Хозяева Вудмонта вообще имели репутацию людей скрытных и замкнутых. Единственный раз, когда им довелось попасть в поле зрение общественности, случился в конце девяностых, когда один журналист в Ричмонде написал статью об Эдварде Картере и его работе в Линчбургской школе медицинской подготовки и в тамошней больнице. Если верить той статье, доктор Эдвард Картер участвовал в стерилизации пациенток, признанных недееспособными. В статье доктор Картер утверждал, что нисколько не стыдится проделанной работы и что он всю свою жизнь посвятил заботе о женщинах. Вскользь упоминалось и о его работе с бедными слоями населения, и о тысячах благополучных родоразрешений, которые он принял.

Либби вспомнилось, как ее отец что-то пробормотал тогда неразборчивое насчет доктора Картера, но когда она попросила повторить, отец сказал, что это неважно.

– Ты, я знаю, выросла в Блюстоуне – но я почему-то тебя совсем не помню, – сказал Коултон.

– Когда мне было тринадцать, меня отправили учиться в пансион. Ты в каком году окончил школу?

– В 2003-м.

– Ну, а я была бы в выпуске 2007 года. Так что мы там по-любому бы разминулись.

Внезапно пикап наехал на рытвину, нос его качнулся вниз, потом на миг задрался кверху, и Либби пришлось ухватиться за поручень дверцы.

– А ты здесь прожил всю жизнь?

– Я одиннадцать лет прослужил на флоте. Два года назад списался на берег – после того, как умерла жена. У меня два совсем юных отпрыска.

Осознание того, что Коултон потерял жену, странным образом заставило ее испытать к нему еще больший интерес. Так же, как и ее, жизнь подло ударила этого человека.

– Это и есть те два мальчика, что были на свадебном фуршете?

– Ну да, их было бы трудно не заметить, – усмехнулся он.

– Где же они сейчас?