– Не будет никакой войны, – зловеще засмеялся Сезус. – Орки далеко не глупцы, и наш Король тоже не безумец. Я отравлю какой-нибудь самый маленький охотничий стан зеленокожих, и следы яда приведут Орков в форт, который они вырежут подчистую вместе с легатом, и отомщу этому к*Зирдскому дерьму за всё! Вести о резне дойдут до Короля, но ему сейчас не нужна война с Орками! В Ратхаш перенаселение, бои с к*Зирдами на границе случаются еженедельно! Король лучше двинет войска в пески, дабы проредить поголовье змеиных языков! Пользы от этого больше, нежели губить войска в кровавой резне с Орками, которых сразу же соберется весь Ругодар! Король это превосходно понимает и потому отправит к Оркам послов! Дипломаты обо всём договорятся, и всё закончится! В крайнем случае казна выплатит Оркам какую-нибудь мзду! Орки вернутся в Ругодар с добычей, довольные победой, и устроят по этому поводу очередное празднество! Для которого я продам им отличного вина по великолепной цене! И заработаю то, что не мог заработать из-за этого вонючего кровопийцы в латах! И ты тоже можешь извлечь неплохую прибыль, если вложишься в мой караван! Только держи язык за зубами, и всё будет превосходно! Я гарантирую тебе тройную прибыль! А сейчас дай мне повозку и можешь оставаться в Бриданне, пропивать моё золото!

– Это моё золото! – огрызнулся Журус. – Я его заработал! Рискуя шкурой для тебя!

– Да ради Эрдиса Щедрейшего! Пусть так! – не стал препираться Сезус. – Лишь бы ты не трусил! Так ты дашь мне повозку или нет?!

Журус колебался ещё минут десять, но после того как Сезус назвал ему конкретные цифры ожидающихся прибылей, согласился отдать повозку в долг. Большего Сезусу не требовалось, лишь бы успеть добраться до деревни вовремя. Если к назначенному легатом сроку не приготовить караван, кровопийца в доспехах отберёт у него последнее, что осталось. Даже если после этого легат не пожелает отдать его под суд или тихо убить и утопить тело в Симилле, Сезуса ждёт нищета и бродяжничество. Нет, подобный финал жизни суть совсем не то, что он вожделел всю жизнь. Почти пятнадцать лет он отказывал себе во многом, жил в убогих пограничных деревнях, питался как обычный работяга – всё для того, дабы каждый сэкономленный медяк вкладывался в торговлю и увеличивал прибыль. Прибыль, которая в итоге сколотит Сезусу состояние, и он наконец-то заживёт достойно, подобно успешным купцам и именитым дворянам.

В тот день, когда легат за несколько ударов сердца лишил его средств, на добычу которых ушло почти десять лет, кровопийца в доспехах подписал себе смертный приговор! Себе и всем своим прихвостням заодно, ибо взбешённые Орки не будут выяснять, кто там хороший, а кто плохой. И это весьма хорошо! Туда им и дорога! А Сезус восстанет из пепла, как восстанет из пепла пограничный форт, который Королевская Пограничная Стража отстроит на прежнем месте в любом случае. И Сезус неплохо заработает на поставках всевозможных товаров строителям. И никто уже не сможет ему помешать! Новый легат будет честен и непорочен. Хотя бы первые лет пять, пока не привыкнет к своему месту. Сезусу этих лет хватит. Сейчас он наскрёб золота на не самый лучший караван, но празднество Орков сделает эту торговлю очень выгодной. Потом будут ещё, к*Зирдов расплодилось столь много, что одним рейдом Дети Ругодара не ограничатся. Надо только держать ухо востро.

Добравшись до своей деревни, Сезус первым делом продал трактирщику повозку Журуса вместе с лошадью, благо трактирщик давно подыскивал себе тяглового коня, и сделка получилась выгодной. В этот же день Сезус собрал все свои повозки с лошадьми, нанял возниц и вновь выехал в Бриданну. Там он провёл двое бессонных суток, закупая вино бочками и торгуясь за каждый медяк. Чтобы караван случился как можно более прибыльным, он даже продал телеги и лошадей, купив взамен них по низкой цене вконец изъезженные развалюхи и ужасных кляч. Ничего, один раз до места торгов всё это доедет, а большего от них и не требуется.

За десять ударов сердца до назначенного легатом времени Сезус во главе доверху гружённого каравана стоял перед воротами пограничного форта в ожидании открытия перехода. Лязганье цепей, накручивающихся на барабан, поднимающий входную решётку, он воспринял как звук горна, трубящего атаку. И даже привычный и застарелый страх перед легатом сегодня был не столь остёр, заглушаемый предвкушением расплаты.

– Ты поступил благоразумно, не став искушать судьбу, – легат вышел к нему в сопровождении десятка доверенных воинов в тот момент, когда прочие солдаты заканчивали досмотр караванных телег.

Он перевёл вопросительный взгляд на десятника, командовавшего досмотром, и тот доложил, с подозрением глядя на Сезуса:

– Он приехал на других телегах с другими лошадьми! Прежде у него были добротные повозки, а ныне это развалюхи, запряжённые престарелыми клячами.

– Я всё вложил в дело, влиятельный милорд! – поспешил объяснить Сезус как можно более подобострастным голосом. – Это редкая торговая возможность! Зато я загрузил телеги вином доверху! На каждый вложенный золотой я получу три! Мы получим! – торопливо поправился он. – А повозки можно обновить позже, сейчас важно не упустить момент!

Легат вновь перевёл взгляд на десятника, и тот подтвердил слова торговца:

– Телеги действительно загружены вином. Больше там ничего нет. Но дорогое вино у него не везде. Есть два десятка бочек обычного пойла.

– Я вложил в товар всё, что у меня было! – продолжил унижаться Сезус. Легат прекрасно знал обо всем, что происходит в прилегающих к форту деревнях, и был осведомлён о том, что Сезус продал всё своё имущество ещё неделю назад. Но вызвать сейчас очередной приступ всемогущества у кровопийцы в доспехах было никак нельзя и потому приходилось терпеть ради вожделенной цели. – Я докупил простого вина на последние деньги, чтобы телеги не ушли в караван недогруженными!

– Торгаш всегда остаётся торгашом, – презрительно поморщился легат. – Другого ответа я и не ждал. Веди свой караван, Сезус! Я даю тебе твой последний шанс! Десятник! Поедешь с ним, посмотришь, чтобы он ничего не утаил! Поменяй доспехи, дабы не волновать Орков, и езжай!

– Могущественный милорд! – спохватился Сезус, изо всех сил стараясь выглядеть смиренно, но убедительно: – Позвольте милорду десятнику путешествовать в доспехах Королевской Пограничной Стражи! Я представлю его Оркам как официальное лицо! Иначе его не пустят со мной в Главный Стан! Сейчас воины кланов в набеге, в станах остались лишь старцы, женщины, дети, торговцы да совсем немного бойцов, и потому Орки не позволяют охране человеческих караванов сходить на берег. Если милорд десятник не будет отличаться от простого охранника, его оставят ожидать на барже!

– Как меня оставят ожидать на барже, если у тебя нет более охранников? – усмехнулся десятник.

– А ведь верно, – легат надменно ухмыльнулся. – Где же они? Или ты продал своих охранников работорговцам, чтобы хватило денег на товар?

Заполнившие небольшой внутренний двор пограничного форта солдаты дружно заржали, испепеляя ненавистного торгаша уничижительными взглядами, и Сезус поспешно засмеялся вместе со всеми.

– Я обязательно бы поступил именно так, если б смог! – тоном раболепствующего подхалима ответил он. – Но любой из них много более меня искусен в обращении с клинком, и ещё неизвестно, кто кого бы продал, случись такая оказия! Денег у меня более не осталось, и потому нанять охрану было не на что. Я смиренно надеялся, что доблестная Пограничная Стража Авлии сопроводит меня до причала, это совсем недалеко. А по ту сторону Симиллы караван поведут воины Орков.

– Смени доспехи, десятник, – лениво велел легат. – Не стоит привлекать к себе излишних взглядов. Особенно на причале.

Десятник отсалютовал и поспешил скрыться в казарме, легат же продолжил ещё более надменным тоном:

– Если у тебя более не осталось денег, чем ты собрался заплатить лоцману за наём баржи, а грузчикам за погрузку?

– Я смиренно надеялся получить нужную сумму в долг у вашей милости… – Сезус втянул голову в плечи и попытался придать себе максимально жалкий вид.

– Да ты совсем утратил почтительность, торгаш! – Подобный оборот несказанно удивил легата. – И вкупе с нею, как я вижу, ты утратил инстинкт самосохранения!

– Не гневайтесь, ваша милость! – в ужасе залепетал Сезус. – Молю вас Эрдисом Щедрейшим! Я изрёк глупость, пощадите! Я договорюсь с лоцманом и грузчиками о работе в долг! Через четверо суток я вернусь с набитыми золотом кошелями и заплачу им вдвое! Не извольте беспокоиться! Не желает ли ваша милость вложить какую-либо сумму в покупку шкур с брюха щиторога? Сейчас цены на них невероятно выгод…

Легат неожиданно, без замаха, ударил его сжатой в кулак латной перчаткой в лицо. Сезус упал на бревенчатый пол крепостного двора и несколько секунд не мог подняться из-за боли, потери ориентации и сильного головокружения.

– Тебе что, жалкий торгаш, вздумалось, что я подобен тебе?! – навис над ним легат с искажённым злобой лицом. – Или, быть может, что кто-то из нас подобен тебе?!

Латный сапог врезался Сезусу в грудь, и он захрипел, не в силах сделать вдох. Но новых ударов не последовало, и ему удалось отдышаться.

– Смилуйтесь… – просипел он, – влиятельный милорд… Я ни в коем случае не желал оскорбить вас… Я хотел услужить вам… вновь проявил глупость…

– Ещё раз проявишь её – мы разрубим тебя на куски и скормим копытням! – с ненавистью прошипел легат. – А теперь вскочил, забрал своё торгашеское дерьмо и пшёл вон! Когда вернёшься, мы обсудим нанесённое тобою всем нам оскорбление!

С трудом поднявшись на ноги, Сезус доковылял до головной телеги и взобрался на козлы, борясь с головокружением. Из разбитой губы капала кровь, щека быстро опухала, и язык ощущал острый обломок вместо зуба на месте удара. Он нетвёрдым движением дал лошади поводьев, и сопровождаемый злобными взглядами солдат караван потянулся прочь из пограничного форта. Позади раздался грохот опускающейся решётки ворот, ведущих к границе, и Сезус принялся стирать с дорожного плаща закапавшую его кровь. Вскоре опухоль на разбитом лице выросла ещё больше, но головокружение прошло, боль в глазах утихла, и управлять повозкой стало легче.

Торговец оглянулся, убеждаясь, что все его повозки покинули пограничное укрепление, но тут же столкнулся взглядом с десятником легата. Тот был уже здесь, сидел на крайней телеге рядом с возницей и с ненавистью буравил Сезуса глазами. Пришлось отвести взор, осмотреть телеги и отвернуться. Ничего, он стерпит и это. Всё равно теперь терпеть осталось недолго. Разбитое лицо и сломанный зуб болели, никаких медикаментов у Сезуса не имелось, но сейчас сие даже к лучшему. Орки спросят, что случилось с его лицом, и легат, сам того не зная, облегчил Сезусу воплощение плана. И даже дважды, потому что десятник не сменил доспехи целиком, а лишь избавился от нагрудника и шлема, несущих на своих поверхностях эмблемы Королевской Пограничной Стражи Авлии. Вместо них он надел точно такие же армейские доспехи, только без знаков различия, а меч его и вовсе остался прежним, и в нём без труда можно было узнать оружие регулярной армии. И широкий дорожный плащ, надетый поверх всего этого, ненамного замедлит сие опознание.

Две мили, разделяющие пограничный форт и причал, Сезус проехал молча, стараясь не шевелить головой, при всяком движении испытывающей тупую боль. Формально территории, располагающиеся между пограничными фортами и Симиллой, считаются нейтральными, подобно Пустоши между землями Людей и песками бескрайней Ратхаш, и жить на них запрещено. Ибо сии две мили предназначены для того, чтобы дозорные разъезды Королевской Пограничной Стражи, стерегущие границу, имели возможность обозревать ровную местность как можно дальше и быстро обнаруживать появляющиеся на ней следы шпионов неприятеля.