Саша обрадовалась. Она еле-еле удержалась, чтобы не запрыгать на одной ножке. Но вовремя спохватилась: что она – маленькая, что ли? И запрыгала на обеих.

Когда приступ восторга прошел, она задумалась:

– И что нам делать теперь?

– Тебе? Ничего. Отправляйся к себе домой.

Домой? Нет, это просто нечестно. Саша не могла поверить своим ушам.

Она пыталась настаивать, но следователь был непоколебим. Маленьким девочкам или даже девочкам-подросткам делать на задержании опасного преступника нечего. Это работа крепких серьезных мужчин, которых Милорадов вызвал к себе в качестве подкрепления.

И напрасно Саша твердила, что она никому не помешает, забьется куда-нибудь в уголочек, и никто ее даже не увидит, упрямый Милорадов на все ее возражения твердил одно и то же:

– Тебе нужно уходить. Немедленно. Прямо сейчас.

Саше пришлось сдаться:

– Хорошо.

– Спасибо за помощь!

Это было похоже на издевательство. Саша просто не понимала, как так можно. Она проделала для него всю грязную подготовительную работу. Она нашла этого Спицына. Она была готова на все ради его разоблачения. В конце концов, она потратила деньги из своих личных накоплений! Да-да, купленные бутылки со свежим растворителем были приобретены на кровные Сашкины денежки. И после всего этого она должна скромненько отойти в сторонку? В тот самый момент, когда начинается самое веселье?

– Ну нет! Не дождетесь вы этого от меня, гражданин-товарищ следователь!

Саша вышла на улицу, дошла до поворота, демонстративно помахала Милорадову, который почему-то продолжал стоять на дороге, то ли опасаясь, что Саша вернется, то ли поджидая своих помощников. Но как только Саша завернула за угол, она тут же перестала изображать из себя пай-девочку, перелезла через забор и огородами начала пробираться назад. По пути ей пришлось преодолеть всего три преграды.

Первой оказалась сетка-рабица, на которой Саша лишь слегка поцарапала руку. Вторым оказался деревянный штакетник, который в силу своего преклонного возраста весь рассохся и одарил Сашу двумя довольно крупными занозами на пятой точке. Ну, а последняя ограда была и вовсе не пойми из чего. То ли плетень, то ли живая изгородь, она доставила Саше больше всего неприятностей, потому что оказалось, что в зарослях хмеля и дикого винограда у хозяев была спрятана колючая проволока, колючка которой вонзилась Саше прямо в ладонь.

И еще хорошо, что она вовремя спохватилась и отдернула руку, так что ранка получилась не слишком глубокой. Но штурмовать именно эту последнюю преграду оказалось сложней всего. Но ничего, Саша справилась и оказалась на участке Василисы, где поняла, что легче и проще было залезть к ней со стороны леса. И ничего, что сначала пришлось бы дать приличный крюк по поселку. Она потеряла бы время, но зато обошлось бы без преодоления полосы препятствий и травм.

Но по факту оказалось, что чутье не подвело Сашу. Когда она прокралась поближе к палатке, то увидела спину Милорадова. Он стоял и с напряжением всматривался в просветы между деревьями, явно ожидая, что где-то среди березок и сосенок мелькнет знакомый девичий силуэт. Он верно просчитал характер своей помощницы, не учел лишь того, какой путь выберет она, чтобы вернуться назад к нему.

Саша успела занять удобное для наблюдения место до того, как Милорадов отвернулся от леса. Вид у него был и довольный, и разочарованный одновременно. Послушание Саши его и радовало, и разочаровывало.

– Ничего-ничего! – прошептала Саша. – Я тебе еще покажу, как меня домой отправлять в разгар веселья. Тоже мне, нашелся папочка!

При мысли о собственном отце, который уже должен был хватиться отсутствия дочери, у Саши неприятно засосало под ложечкой. Телефон она благоразумно отключила, а родителям оставила записку, что идет ночевать к подруге. Имя подруги она опять же не указала, поэтому сейчас сомневалась, стоит ли ей вообще возвращаться назад домой. Но потом решила, что об этом думать пока что рано.

– Посидим, подождем.

Вскоре к Милорадову прибыло подкрепление. Приехали двое уже знакомых Саше полицейских. Их милый упитанный участковый Никитин и его старший помощник, которым по совместительству являлся его родной племянник. Люди они были серьезные и основательные, так что Саша не сомневалась, они сумеют арестовать Спицына и сделают это в лучшем виде. Самой ей оставалось расслабиться и просто наблюдать за происходящим.

Девушка устроилась за старой яблоней, склонившейся своими ветвями до самой земли, но тем не менее густо усыпанной пока еще мелкими зелеными плодами.

Саша куснула одно яблочко, но тут же сморщилась и выплюнула. Для еды эти зеленушки были еще совсем не годные.

С ее наблюдательного пункта Саше был виден задний дворик и стоящая на нем палатка. К этой палатке с трех сторон приближались полицейские, а с четвертой…

С четвертой приближалась Василиса, в руках у которой были здоровенные садовые вилы! Полицейские Василису не замечали, ее скрывала от них крыша колодца. Зато сама Василиса прекрасно видела всех троих, но это ее не пугало, а заставляло женщину лишь крепче сжимать в руках черенок от вил.

Саша оживилась в предвкушении нового удовольствия. И невольно почувствовала уважение к Василисе, которая одна была готова выступить против трех мужчин. И все это для того, чтобы защитить своего собственного мужчину.

– Потеха будет!

И точно! Василиса решила, что нападение должно быть внезапным, это ее единственный шанс одолеть всех троих.

И внезапно с диким визгом она бросилась в атаку. Василиса была женщиной в теле. Белая ночная рубаха светилась в темноте. Длинные рыжие волосы, распущенные перед сном, разметались по плечам, а вытаращенные глаза и оскаленные зубы могли напугать любого. Так что не было ничего удивительного в том, что полицейские разбежались!

Не прекращая завывать, словно сирена паровоза, Василиса умудрилась нанести несколько ранений, преимущественно в мягкие ткани. Милорадову удалось увернуться, а вот Никитин с племянником пострадали.

Комизм ситуации заключался еще и в том, что Василиса их не узнала и не переставая голосила:

– Полиция! Полиция! Помогите!

И при этом так и норовила ткнуть вилами кого-нибудь из троих!

– Остановись, дура! Полиция уже тут!

Но Василису это ничуть не усмиряло. Не зная участкового в лицо, она была уверена, что его слова лишь ловкий маневр с целью усыпить ее бдительность.

Терпению Никитина пришел конец. Он извлек из кобуры свое табельное оружие и предупредил:

– Если не уймешься, глупая баба, стреляю!

Василиса не угомонилась, и Никитин выстрелил в воздух! У Саши, хоть она и сидела на некотором отдалении, в ушах так громко бахнуло, что она слегка оглохла. Что уж говорить про Василису, ее с непривычки буквально отбросило назад. Контузия была ей гарантирована. Но, даже деморализованная выстрелом, она не оставила своих попыток прогнать чужаков, в которых она видела опасность для своего мужчины. И лишь предъявленное ей служебное удостоверение несколько охладило ее пыл. Три красные корочки, которые окружали ее со всех сторон, сыграли роль красных флажков на волчьей охоте. Василиса не могла вырваться из их окружения.

– Что вам нужно? Кто вы такие? По какому праву врываетесь в частные владения к честной женщине!

– Возможно, вы и честная, а вот ваш гость – нет!

– Какой еще гость?

– Тот, кто спит в этой палатке!

– Там Георгий. Мой жених.

– Что же вы жениха в дом не пускаете?

– Он сам так решил.

– Такой фанат свежего воздуха?

– Мы с ним немного повздорили, он взял бутылку водки и ушел с ней в палатку.

– Ну а теперь туда же наведаемся и мы тоже.

Василиса пыталась возражать, но ей деликатным образом велели заткнуться.

– А иначе вы своими воплями весь поселок на ноги поднимете.

Услышав это, Саша встрепенулась. Происходило нечто странное, что со всей этой сумятицей ускользнуло от ее внимания.

– А что же Спицын не реагирует?

И действительно, как бы крепко ни спал мужчина, но прозвучавший над самым его ухом выстрел должен был разбудить его. А между тем Спицын не проявил никакого желания проснуться.

– Его что… нет? Или он?..

Саша не договорила. Она не сводила взволнованных глаз с Милорадова, который первым полез в палатку. Вслед за ним туда сунулись Никитин с помощником, и последней подошла Василиса, которая все еще не расставалась со своими вилами. Подошла она последней, но завыла первой. И, услышав ее горестные вопли, Саша поняла, что в веселенькой желтой палатке буквально только что и на ее глазах произошла страшная трагедия.

– У-у-убили! Убили-и-и-и! – выводила на разные лады Василиса. – У-у-уби-и-и-ли-и-и!

Но где бы она ни ставила ударение, суть драмы от этого не менялась.

Усидеть на местах в галерке в такой ситуации не было никакой возможности. И Саша начала потихоньку выбираться из своего укрытия, чтобы быть поближе к сцене. Потом так же тихонько приблизилась к самой палатке и встала неподалеку, чтобы, с одной стороны, не слишком бросаться в глаза, а с другой – чтобы оказаться в первых рядах тех счастливчиков, которым повезло быть зрителями на этой премьере.

Глава 3

Какое-то время ничего не происходило. Саша могла любоваться лишь на три мужские задницы, торчащие из-под полога палатки, да слушать, как все трое обмениваются замечаниями.

– Как это могло случиться?

– Он был жив! Валялся пьяный и громко хрипел.

– Больше не хрипит.

– И сердце не бьется.

– Что там сердце! Он уже остывать начал!

– Получается, пока мы тут с хозяйкой отношения выясняли, парень и помер?

– Смерть наступила около получаса назад.

– Да, по времени совпадает.

Услышав последнее, Василиса зарыдала еще горше. Саше даже стало ее жаль, хотя она никак не могла понять, что такого Василиса нашла в этом Спицыне, чтобы теперь так громко по нему убиваться. Спицын был неказистым мужичком лет сорока с приличным хвостиком и со всеми вытекающими отсюда прелестями – лысиной, первыми морщинами и общей помятостью всего облика. Создавалось впечатление, что до этого он побывал в чьей-то пасти, откуда вышел уже изрядно пожеванным.

Привлекательным во всем его облике были лишь руки. С тонкими и сильными пальцами, они были очень красивы. Но чтобы из-за одних пальцев полюбить жулика, афериста и вора – этого Саша понять не могла. Вот взять того же Милорадова, у того и помимо чудесных голубых глаз и сильных рук есть еще масса достоинств. Вот если бы Василиса взялась рыдать по Милорадову, то Саша бы ее хорошо поняла. А так…

Но тут Саша подумала, с чего это Василисе рыдать по Милорадову, который, во-первых, живехонек. А во-вторых, с какого это перепугу Василисе вообще примазываться к чужому следователю, пусть уж лучше по своему вору рыдает.

– Но что могло случиться? На теле ран или других повреждений не имеется.

– Возможно, его отравили. Вон, две бутылки водки валяются. Если в одной из них был метанол вместо этанола, то он вполне мог умереть, даже не понимая, что умирает.

– То есть если бы я задержал его сразу, то был шанс его спасти?

– Возможно, такой шанс у него и был, но я бы не поручился. Все зависит от количества выпитого.

– Тут две бутылки. И обе пустые.

– Сколько же всего он выпил? Литр?

– Полтора!

– Нет, литр двести. Одна бутылка ноль пять, вторая ноль семь.

Василиса, которая все это время продолжала рыдать, внезапно перестала и подала голос:

– Одна у него бутылка была! Ноль пять!

Из палатки выглянула голова Милорадова:

– Вы уверены?

– Еще бы! – подтвердила Василиса. – У него этой водки с собой два ящика было привезено. С одним ящиком он уже справился, второй наполовину пустой стоит. Но в нем еще достаточно полных бутылок для сравнения.

– И все по ноль пять?