Зейн снова улыбнулся, на этот раз устало. Он не особенно похож на отца, но, кажется, унаследовал от него слепоту к женским порокам.

Зейн смотрел на залитую луной пустыню. Хватит корить себя. Если ты знаешь свои слабые стороны, ты можешь их защитить.

Его отец прожил последние пятнадцать лет жизни, предаваясь то жалости к себе, то эфемерным мечтам, полностью потеряв связь с реальностью.

Это было жалкое зрелище.

Но у Зейна все будет иначе.

Он смотрел в темноту, снова и снова прокручивая в голове ту сцену.

– Конечно, я бы предпочла выйти за тебя. Но ведь ты не предлагал. – Кайла впервые позволила себе не сдерживать эмоции. – А я так старалась стать для тебя идеальной женщиной. Ну что ж, переждем свадьбу и продолжим наши свидания. Прелесть в том, что Халид, ну, скажем так, не в том положении, чтобы возражать. У меня столько на него компромата!

Зейн встряхнул головой, отгоняя воспоминание.

Люди иногда пишут списки того, что хотели бы сделать прежде, чем умрут. В девять рассудительный Зейн написал список того, чего он не хочет делать в жизни. Правда, некоторые пункты со временем отпали – он с удовольствием ест шпинат, и целоваться с девушками оказалось не так ужасно, как ему когда-то казалось. Но остальные пункты остались незыблемыми.

В первую очередь, он никогда не позволит себе влюбиться и никогда не женится. Он твердо решил не повторять ошибок отца.

Отношения с женщинами не просто сломали его отца – они поставили под удар всю страну, которой он правил, народ, который он должен был защищать. Маленький Зейн видел это, и любовь и уважение, которые он испытывал к отцу, постепенно сменились гневом и стыдом.

Это могло кончиться крахом для всей страны (хотя его отец вряд ли бы и это заметил), если бы шейх не был окружен умными и преданными людьми. Они прикрывали его и смогли сохранить в глазах народа образ сильного и мудрого правителя.

Зейна никто не прикрывал.

В сумраке пустыни почудилось какое-то движение. Зейн повернулся в сторону границы между Арифой и соседним Незеном и долго всматривался в темноту, пока не решил, что ему почудилось. Он было отвернулся, но вдруг снова увидел какую-то вспышку – это мог быть свет фонарика или автомобильных фар. Зейну показалось, что он слышит крики.

Свет вспыхнул снова – это определенно были фары. Зейн раздраженно вздохнул: опять какие-то туристы заблудились в пустыне и теперь просят помощи. Такие истории случались по несколько раз в неделю. Надо ехать на помощь к этим идиотам, принявшим его пустыню за Диснейленд.

Он любил пустыню, уважал ее силу и опасность.

Его считали здесь чужим, он был вынужден постоянно доказывать, что его место здесь, но это только укрепляло его внутреннюю связь с этой страной. А между тем сам факт его существования оскорблял многих ее жителей, особенно арифанскую знать. Зейна ненавидели даже сильнее, чем его мать, которая жила за границей. Было бы даже проще, если бы Зейн был незаконнорожденным, но его родители поженились, хотя у отца уже была жена и наследник. Но разве такая мелочь может встать на пути истинной любви!

Любви…

Зейн повернулся и одним махом вскочил в седло.

Люди веками оправдывали любовью все свои ошибки – от банальной измены до беспощадной войны.

Любовь – всего лишь прикрытие для крайних форм эгоизма.

Ему достаточно было посмотреть на своих родителей, чтобы понять ее разрушительную силу. Было несомненно, что отец очень любит мать. Но к чему это привело? В основном к увеличению тиражей желтой прессы.

Шейх богатого ближневосточного государства, у которого есть жена и законный наследник, теряет голову из-за оперной дивы.

Развод вовсе не был в Арифе чем-то неслыханным. Разводились и раньше. Бывало даже, что и семья брошенной жены одобряла развод, например, если та долго не могла подарить мужу наследника мужского пола, особенно если этому наследнику в будущем предстоит возглавить страну.

Но у отца Зейна уже был наследник и жена, которую он обесчестил разводом, а ведь она происходила из очень знатной и влиятельной семьи.

Шейх бросил женщину с безупречной родословной ради певички. Правда, певичка умудрилась очаровать всех недоброжелателей. Ее полюбила вся страна. А она вдруг бросила мужа и восьмилетнего сына ради сцены и вернулась в Европу. Страна ей этого не простила. Сын не простил тоже.

Но муж, ее гордый, униженный муж, человек, известный своей решительностью и бескомпромиссностью, не разлюбил ее, несмотря на предательство. Он в любую минуту принял бы ее обратно. Оба его сына это знали, возможно, поэтому они никогда не были особо близки.

Как и их отец, Халид жил прошлым. Его глаза до сих пор горели злобой, когда он смотрел на сводного брата, которого он по-прежнему винил во всех несчастиях своей семьи. Ему всегда хотелось что-то отнять у Зейна – славу, успех или, как сейчас, женщину. Но главным было именно отобрать, а не владеть, поэтому, забрав что-то у Зейна, Халид сразу же терял интерес к своему приобретению.

Потеряет ли он интерес и к Кайле?

Зейн пожал плечами. Это его больше не касается.

Глава 2

Зейн был на полпути к сигналившей машине, когда заметил нечто, заставившее его придержать коня, а после остановиться и спешиться.

Выражение недовольства исчезло с его лица, когда он изучил свою находку и следы автомобильных шин, видневшиеся в лунном свете. Он поднял одну из гильз, валявшихся на песке, повертел ее в пальцах, затем отбросил и решительно вскочил в седло.

Через десять минут Зейн был уже около машины, по-прежнему сигналившей фарами. Трое мужчин прятались внутри, и ему пришлось несколько раз окликнуть их, прежде чем они отважились выйти. Зато потом, услышав его идеальный английский, они кинулись к Зейну, как к спасителю. Ему с трудом удалось остановить их сбивчивые и лихорадочные объяснения и заставить говорить по очереди. То, что он услышал, вернуло брезгливое и жесткое выражение его лицу.

– С вами была женщина? Ее забрали? И вы позволили это? – спросил он, не скрывая презрения.

– Да мы вообще случайно тут оказались, – оправдывался толстяк с подбитым глазом. – А тут эти приехали. Мы сказали ей сидеть в машине и не высовываться. А они напали на Роба, – кивнул он в сторону высокого человека, в волосах которого запеклась кровь. – А она сразу выскочила и давай их молотить…

– Сумкой. Она била их сумкой.

– А потом они ее забрали.

– Она была в сознании?

Человек с окровавленной головой подал голос:

– Я не уверен. Эбби не двигалась, когда ее бросили в джип.

Третий, совсем еще мальчишка, вдруг заплакал:

– Что с ней будет? Эбби… Что они с ней сделают?

Толстяк положил ему руку на плечо.

– Все будет хорошо. Эбби сильная, ты же знаешь. Она умная, она как-нибудь выкрутится. С ней все будет в порядке. Правда ведь? – дрожащим голосом спросил он Зейна.

Зейн не видел причин скрывать правду.

– Они попытаются получить за нее выкуп. Пока они будут рассчитывать на выкуп, они ее не тронут. В приграничных горах Незена живут вооруженные банды, но последние два года они не отваживались на такие вылазки в Арифу.

Мальчишка закрыл лицо руками и разрыдался.

«Если меня убьют, что будет с бабушкой и дедушкой? Нет, так нельзя. Нельзя умирать! Думай, Эбби, думай!»

В окружавшем ее шуме она различала скрипучие крики верблюдов, мужские голоса, мужской смех и отдельные выстрелы. Кажется, стреляли в воздух.

Она была без сознания, когда ее бросили в джип, а когда пришла в себя, на голове у нее был мешок, а руки связаны. Сколько сейчас времени? Где она? Что с ней будет?

Она не знала ответа ни на один из этих вопросов. Может быть, это и хорошо.

Эбби из всех сил старалась заглушить подступающую панику.

«Думай, Эбби, думай!»

Но ее попытки привести мысли в порядок были похожи на утренние прогулки по песку – она увязала в них, они зыбились, как песок, покрывавший здесь все вокруг, и утекали сквозь пальцы. Песок был у нее на коже, в волосах, во рту, и мысли ее тоже превратились в песок.

Боль отрезвила ее и вернула к действительности. Сильно ныла левая скула – один из похитителей ударил ее, когда она пыталась защитить Роба.

Надо решить, что делать. Сколько времени она была без сознания? Казалось, все это было давным-давно: джипы, вооруженные люди в странной одежде, окружившие их сломанную машину.

Кто-то сдернул мешок с ее головы. Грубая мужская рука ухватила Эбби за волосы, рывком поставила на ноги. Она увидела совсем рядом смуглое бородатое лицо и от отвращения задержала дыхание. Лишь когда он снова бросил ее на землю, Эбби перевела дух и огляделась.

Еще ночь, но все вокруг было ярко освещено огромным костром и фарами нескольких десятков машин, стоявших вокруг. Между машин бродили верблюды.

Эбби украдкой попыталась пошевелить руками, но они были крепко связаны. Ноги были свободны, и на секунду у нее возникло искушение побежать… Но вряд ли бы ей удалось убежать далеко. Эти мерзавцы догонят ее в одну минуту.

Да и куда ей бежать?

Ослепленная светом костра, Эбби вгляделась в темноту. Люди, много людей. Но ни одной женщины.

Никогда в жизни она не чувствовала такого страха, такого одиночества. Она даже представить себе не могла, что может быть так страшно. Сперва ужас парализовал ее, но потом мысли побежали с лихорадочной скоростью.

«Думай, Эбби, думай!»

Из темноты появился какой-то мужчина, подошел к ней и что-то грубо крикнул.

Эбби помотала головой, показывая, что не понимает.

Он снова что-то рявкнул, потом схватил ее за плечо и потащил туда, где возле костра стояло человек десять. Увидев их, Эбби отшатнулась, но тут же получила удар в спину, а перед лицом ее появилось сверкающее в свете костра изогнутое лезвие.

Потом лезвие исчезло, и Эбби почувствовала, как разрезают веревку, связывавшую ее руки. Она терла онемевшие запястья, а разбойник что-то говорил собравшимся, указывая на нее. Затем он схватил ее за волосы и вытащил в круг света, и Эбби почувствовала жадные мужские взгляды, шарящие по ее телу. Она вся сжалась, не зная, как спрятать от них свои голые ноги, но ее крепко держали. Разбойник заговорил снова, а другие стали отрывисто кричать в ответ. Тут до Эбби дошло, что происходит, – ее продавали с аукциона, а покупатели называли свою цену.

Ее трясло от ужаса и злобы, она хотела закричать, что они не смеют, но горло сжалось, язык не слушался, слова застревали во рту. Эбби закрыла глаза, чтобы не видеть этот кошмар, но тут грубая рука разорвала на ней блузку. Раздались аплодисменты.

Гнев оказался сильнее ужаса. Не задумываясь о последствиях, Эбби сжала кулак, замахнулась и врезала по мощному плечу. От этого удара всю ее руку пронзила боль, а разбойник даже не пошатнулся.

В толпе засмеялись.

Эбби больше не было страшно. Она стянула на груди обрывки блузки и смело посмотрела на улюлюкающую толпу.

Разбойник снова закричал. Слов она не понимала, но смысл был совершенно ясен.

Он снова протянул руку к ее груди… И вдруг замер…