Крис перехватил ее запястье, останавливая, и притянул к себе.

– Нет, не мог. Если бы не нагрянул к тебе на эмоциях, то к обеду передумал бы.

– Почему?

– Ты плохо на меня влияешь.

– Это еще что за новости? – растерялась она, окутанная темным взглядом с головы до пят. Длинные ресницы Принца дрогнули, он тихо улыбнулся. Его теплые ладони легли ей на талию, большие пальцы скользнули вниз по животу, поглаживая и пробуждая спящий вулкан внутри.

– Думал, ты заметила.

– Что?

Крис закусил уголок нижней губы, словно решая: отвечать или нет – и Уитни резко передумала выяснять правду, пусть лучше промолчит. И он промолчал. Вместо этого Крис уверенно обхватил ее руками, приподнимая, и с грубой легкостью вжал в себя.

Искры. Много, везде: в крови, в мыслях. Паркер… он… в общем. Ох. Плохое влияние было осязаемо, оно просто-таки окаменело.

Жар облизал живот и бедра. Уитни задержала дыхание и медленно выдохнула, изнывая от желания проверить, как целуется Принц Паркер. С Рождества этим вопросом задавалась. Но она заставила себя не двигаться. А Крис глухо простонал ей в шею и еще крепче обнял, чтобы не сомневалась в силе его впечатлительной натуры.

– …и гореть мне в геенне огненной до конца лета, Майлз, – заключил он и буквально оттолкнул ее, переводя дух. А она, оглохшая от гулких ударов собственного сердца, не смогла ни слова вымолвить, только подумала обреченно: «Не одному тебе».

Когда Крис вышел в прихожую, Уитни на подгибающихся ногах добралась до двери в чулан, открыла ее, являя миру стиралку и стоящую на ней сушилку, и надтреснутым голосом спросила:

– Сам справишься?

– Я удивлен, что ты справляешься, – заметил тот, раскрывая спортивную сумку. – С каких пор богатые избалованные девочки обитают в хижинах?

– С тех самых, когда решили строить свою жизнь самостоятельно, но тебе, маминой лапушке, этого не понять, – ехидно ответила она, пряча волнение. – И я снимаю только нижний этаж. Верхние закрыты. Там хозяин складирует… кое-что.

– Кое-что? – насторожился Паркер. – Наркотики?

– А мне все равно, – отмахнулась она. – За такую смешную аренду пусть хоть химическое оружие туда-сюда носит.

Крис посмотрел на нее с восторженным ужасом, в глазах цвета горького шоколада мелькнуло нечто вроде праздничного фейерверка, и будущий муж завис – снова, как прежде. Просто стоял и глазел, пока она забрасывала в стиралку одежду, ту самую, в которой он дрался вчера. Бандана выглядела особенно брутально, но Уитни не боялась крови. Только темноты, пауков и одиноких принцев.

Она невозмутимо захлопнула круглую дверцу стиралки и объявила:

– Через час будет готово. На завтрак я собираюсь насладиться божественным смузи из шпината и тыквы. Присоединишься ко мне?

Паркер вышел из режима «заморозки» и хмыкнул.

– Тыквы? Из чего же фея-крестная тебе карету сделает, если ты всю тыкву съешь?

– А я пешком дойду, куда мне нужно, – возразила Уитни, поправляя высокий хвост. – И перестань подкалывать по поводу Золушки, Паркер. Я далеко не терпила. Только попробуй обидеть меня, и получишь волшебного пенделя.

В ответ он рассмеялся, укоризненно качая головой, и его низкий, беззаботный смех показался музыкой. Обычно аккуратно зачесанная челка Криса съехала на бок, прикрывая лоб наискосок, и он меньше всего походил на знакомого с детства механического принца. Аж сердце защемило от его будничного вида, а Паркер, иронично изогнув бровь, начал перечислять на пальцах:

– Сообщница наркодилера, бунтарка, драчунья… Великолепно. Мать будет в восторге от моего выбора.

Уитни улыбнулась в предвкушении и, вскинув подбородок, пообещала:

– Вот увидишь, расколем ее, как хрустальную туфельку.

Глава 7

Крис

Альберта спала на его кровати. Рядом, на полу, лежал перевернутый бокал; полупустая бутылка вина была прикрыта бюстгальтером. Крис не держал дома алкоголь, значит, с собой принесла; утром даже не заметил.

– Не волнуйся, я доставлю ее домой. Закажу такси, когда она проснется, – пообещала Олсен.

– Дай знать, если будут проблемы с ее отцом.

– Думаю, он только обрадуется, что дочку нашли не в морге.

Крис согласно кивнул и направился в гардеробную, чтобы переодеться. Бежевая рубашка, серые брюки… Встретиться с Уитни договорились в парке, так что можно обойтись без галстука.

Он уперся руками в край комода, где хранил запонки и часы, и шумно выдохнул, прикрыв глаза. Что я творю? Крис не узнавал себя. Авантюры были не в его духе, он презирал импульсивных людей. А сейчас сам собрался рвануть по встречной, чтобы сократить путь к заветной цели.

– Отдашь ей кольцо Паркеров? – раздался спокойный голос сестры.

– Да. Хорошо, что матери не отвез.

Крис открыл узкую полку в комоде. В одном из футляров взял старинные гербовые запонки – те самые, которые Уитни украла пару лет назад; их Тони вернул в прошлом году. Затем нашел «кольцо всевластия» – реликвию графского рода, чей титул учредили в XV веке, когда предки Паркеров прибыли в Шотландию в свите королевы Джоан Бофорт. Кольцо когда-то оказалось тесновато для Сиенны, и расширять не стали, купили новое. У Майлз пальцы вроде тоньше, но даже если и не подойдет, то для фотографии с объявлением сгодится.

Он положил реликвию в карман брюк и глянул на часы: пора.

– Эй, Крис, имей в виду… – окликнула его Олсен, когда он уже выходил из квартиры.

– Да-да, знаю. Не обижать Уитни.

– Именно.

– …но если план полетит к чертям, то помни, что это была твоя идея.

Сестра рассмеялась:

– Идея-то моя, но ты мог ответить «нет». Так что последствия останутся исключительно на твоей совести, братишка.

Это-то и беспокоило: стоило притронуться к Майлз, и совесть отключалась автоматически. Проклятая биохимия. Утром чуть мозг не выжгло при появлении сонной Уитни. Еще и кружку разбил.

Крис спустился в подъезд старой многоэтажки, где обитал последние пару недель, и сел в припаркованный черный джип, который арендовал до конца лета. Мать настаивала, чтобы наследник жил в семейном гнезде, в Паркер-лодж, и ездил исключительно с водителем, но Крис на дух не переносил чужих людей в личном пространстве. А мать была чужой. Как и водитель.

А что насчет Майлз? Почему именно ее хотелось видеть сейчас? Что в ней было такого? Крис не понимал. Он тронул запонку в манжете и улыбнулся.

Надо же.

Три года назад, Иден-Парк

Чем она меня облила?! Цвет кислотный такой…

Крис принюхался: вроде подсолнечное масло с краской.

Неадекватная эта Майлз, рубашку ему испортила.

Он вошел в просторную кухню, в которой стены были увешаны пучками засушенных трав, и расстегнул пуговицы, избавляясь от мерзкого ощущения липкой ткани.

Джун обещала свежую рубашку принести. В ожидании он присел на массивный дубовый стол и закрыл лицо ладонями, потирая глаза. Крис любил Рождество в Иден-Парке, но мотаться из Лондона домой не хотелось вообще, и за первый год учебы он всего дважды приезжал. В первый раз – на Хэллоуин, два месяца назад. Но и тогда от Майлз покоя не было, появилась из ниоткуда с очередным предложением к очередному парню, и снова получила «нет» в ответ. Она будто специально втягивала Криса в свою личную жизнь, к которой он не хотел иметь никакого отношения.

Впрочем, в костюме Фредди Крюгера она выглядела забавной. Шон Макконахи зря поспешил слиться, мог бы и сходить в кино, на ретроспективу «Кошмары на улице Вязов».

Телефон в кармане брюк звякнул сообщением, и Крис без особого интереса проверил, кто ему пишет и зачем.

«С Рождеством. Надеюсь, ты в порядке».

Сиенна…

Он застыл, глядя на пустые слова. Горечью затопило, будто кислотной отравой Майлз.

В порядке он?

Сиенна своё ЧСВ потешить хочет, поэтому пишет? Порцию жалости выделила вместо рождественского подарка? Отказалась от предложения, сбежала во Францию, а теперь вдруг расщедрилась?

Вместо ответа он ее заблокировал.

– Пожалуйста, Уитни, пожалуйста, пожалуйста, я не пойду!!! – раздалось шушуканье.

– Джун, что ты как маленькая!

– Прошу, прошу, прошу!

Чужие руки втолкнули на кухню оторву Майлз, чтоб ей пусто было. Уитни держала в руках свежую рубашку.

– Привет, – сказала она.

– Привет. Давно не виделись, да?

– Ну-у…

– Оставь там и исчезни. А то сломаешь мне что-нибудь нечаянно, – процедил он, вынимая из манжет старинные запонки, которые принадлежали шестому лорду Паркеру, почившему в XVIII веке от руки собственного сына. Мать настояла, чтобы носил их на семейных торжествах, кичась родовыми атрибутами, как панк.

Майлз не ушла. Она уставилась на запонки и нахмурилась.

– А ты… как поживаешь? Как дела, и вообще? – зачем-то завела она беседу и притопала к столу, а когда Крис отогнал ее мрачным взглядом, отправилась рыться в чужих кухонных шкафах. – Меня попросила заодно… э-э… молока принести. Для чая.

Крису было некомфортно переодеваться перед неуправляемой малолеткой, поэтому он тяжко вздохнул и обратно застегнул пуговицы на пропахшей тленом рубашке.

– Я-то прекрасно поживаю, – запоздало ответил он. – А как дела у Шона Макконахи? Он все еще тебя недостоин?

Уитни резко повернулась, бросив поиски молока, и налилась густым румянцем. Даже плечи покраснели.

– А как Сиенна во Франции обустроилась? Уже нашла себе нового принца?

Крис усмехнулся – машинальная реакция на пропущенный удар. Он подошел к холодильнику и достал стеклянную бутылку молока для Майлз.

– Уматывай отсюда, будь добра. Мне переодеться нужно.

Майлз вытянулась по струнке и спрятала руки за спину.

Крис прищурился:

– Ты не видела мои запонки?

– Нет.

– А что у тебя в руках?

– Ничего.

Он приблизился к ней и протянул бутылку.

– Тогда возьми ее двумя руками, если тебе не сложно.

Уитни насупилась, медленно вытянула одну руку и обхватила бутылку.

– Двумя, – напомнил он.

– Одной хватит, – процедила она, отбирая молоко. Крис резко подался к Уитни, обхватывая ее спрятанное за спиной запястье, но западлистка завизжала. У него мозг треснул от частоты ее внутреннего звукового генератора. Крис отпрянул, поморщившись, а Майлз с какого-то перепуга взмахнула руками, выпучив глаза. Раздался звон битого стекла, а следом и девчонка рухнула на пятую точку, завывая:

– Аыыыы! Проклятьеееееее….

Крис выругался от неожиданности. Он подхватил Уитни под мышки, поднимая, и заметил сломанный каблук. Она ногу подвернула?!

– Где болит? – испугался он. – Нога?

– Нет, бедроооо. Я порезалась. Проклятое молокооо!

– Дай посмотрю. Здесь аптечка есть, если что. – Крис осторожно убрал наверх бесчисленные слои пышной юбки, открывая худые бедра, и точно: на левой стороне кровоточил небольшой порез. – Ничего страшного, осколок внутрь не попал, – успокоил Крис и попросил: – Обопрись на стол, я сейчас.

Он быстро достал аптечку из высокого шкафа и обработал рану, хотя Майлз верещала:

– Иди уже отсюда, я сама все сделаю, мне не больно, и вообще!

– Господи, Майлз, что ж ты громкая такая? Сколько тебе лет? Пятнадцать или пять?

– Почти шестнадцать, – прошипела она. – А тебе сколько? Триста?

Раз она шутит, то и правда не помирает.

– Уже девятнадцать, но чувствую себя действительно на все триста рядом с такой истеричкой, как ты, – посетовал он и одернул юбку. – Порез неглубокий, заживет.

– Спасибо, – вымучила Майлз, давясь этим словом. – И только попробуй кому-нибудь рассказать!

– Тогда что? Запонки мне не вернешь? – развеселился он, и она фыркнула. Отлепилась от стола и неуверенным шагом направилась к выходу.

– Не верну, – бросила она, подтверждая обвинения. Ну и наглая!

– Зачем они тебе нужны-то? Новому парню подаришь, чтобы задобрить?