* * *

На следующее утро, первого сентября, я просыпаюсь с ощущением полной нереальности происходящего. Я механически принимаю душ, выпиваю чашку чая, выкуриваю сигарету, одеваюсь, крашусь… Кажется, что это сон, всё это: первый день осени, институт, вчерашний разговор с Ромой. Всё это сон, я сейчас проснусь, и снова будет солнечный август, и нужно будет идти куда-то развлекаться, и всех забот будет – что надеть.

На улице такой густой туман, что не видно даже ближайших домов. Честное слово, за всю свою жизнь я не помню такого тумана, и он усиливает ощущение нереальности. Я вспоминаю, что где-то читала или слышала, будто густой туман – предвестник перемен. Хоть бы эти перемены были к лучшему, думаю я, но в глубине души сомневаюсь. После вчерашнего вечера дурное предчувствие превратилось практически в уверенность. Ничто не останется таким, как есть. Ничто не станет лучше.

Я раздражённо трясу головой, стряхивая с волос капли конденсата. Хватит думать о всякой ерунде. Из-за этого тумана причёска стала похожа неизвестно на что, влажные волосы завиваются кольцами и липнут к шее, а я потратила столько времени на то, чтобы их выпрямить. Произвела первое впечатление, ничего не скажешь!

Всю дорогу до института я стараюсь думать о каких-то мелочах. Не наступила ли я в грязь, чистые ли у меня туфли? Есть ли в институте какой-нибудь буфет, и почему я не позавтракала? Во сколько нас отпустят сегодня? Я гадаю, скольких однокурсников смогу вспомнить в лицо, и настраиваюсь на то, чтобы быть милой, приветливой и общительной. Но всё равно ощущение нереальности только усиливается.

Хвала Богам, никакой учёбы сегодня не предусмотрено, только «церемония встречи первокурсников». Само название кажется мне ужасно дурацким, но, по крайней мере, есть надежда, что это действо не продлится долго, и скоро я буду свободна. Как же повезло, что сейчас суббота, и настоящие занятия начнутся только с понедельника. Ещё полтора дня свободы перед этой новой жизнью, будь она неладна.

В институтском дворике полно народу, а посередине установлена трибуна с микрофоном. Я проталкиваюсь сквозь толпу, периодически замечаю знакомые лица и здороваюсь, даром, что не могу вспомнить ни одного имени. Очень скоро у меня губы начинает сводить от бесконечных улыбок. Я вздыхаю с облегчением, когда действо, наконец, начинается.

Во время церемонии ощущение нереальности происходящего только усиливается. Профессора и старшекурсники что-то говорят, произносят какие-то речи, а перед моим внутренним взором проносятся картинки – яркое синее небо, запах сирени, плеск волн, горячее солнце, горячий песок. Рома. Почти в каждом воспоминании – Рома, которого я теперь теряю. Моё сердце сжимается, и именно в этот момент в рамках церемонии встречи первокурсников в небо взлетают десятки воздушных шариков. Яркие шарики в сером небе. Я думаю, что именно так сейчас моё солнечное золотое лето улетает в серую безысходность осени.

Всё. Конец. Мне нужно уйти отсюда немедленно, прямо сейчас.

К сожалению, уйти сразу же не получается. Одногруппники собираются вместе и, поскольку я ещё не окончательно передумала здесь учиться, приходится присоединиться к ним. К моему ужасу, среди них обнаруживается девочка из параллельного класса, Юля. В школе мы никогда не общались, но сейчас она, видимо, решает стать моей лучшей подругой. Да ещё и живём мы рядом – можем вместе ездить, вот радость-то! Боги, почему они все такие серые, тусклые, скучные до зубовного скрежета, как мне выдержать с ними пять лет? Или я предвзята? Или просто дело в моём плохом настроении? Неважно, не хочу сейчас об этом думать. Ребята собираются в кафе, но это уже выше моих сил. Успею ещё наладить контакт с коллективом. Сейчас мне нужно свалить, и как можно скорее!

Наконец я выбираюсь из толпы и бегу к метро, на ходу доставая телефон.

– Ленка, ты закончила? – практически кричу в трубку. – Мне срочно нужно выпить!

* * *

Я снова благодарю Богов за то, что сегодня суббота. Ленкины родители уехали на дачу, и квартира в нашем распоряжении. По дороге к Ленке я раздумываю о том, что вот уже второй раз еду к ней ночевать с печальными думами о парне. В прошлый раз о Владе, а теперь…

А теперь всё гораздо сложнее. Потому что я не влюблена в Рому, абсолютно, но мысль о том, что я могу потерять его, отдаётся в сердце мучительной болью. Я не влюблена в него, просто люблю. Как друга. Как человека.

Я вздыхаю. Да ещё институт этот. И лето закончилось.

– Как тебе было в институте в первое время? – Ленка старше меня на год, и я с ней советуюсь.

Она пожимает плечами.

– Да нормально. Непривычно сначала, а потом втянулась. А что, тебе не понравилось уже?

Меня передёргивает.

– Не понравилось? Это очень мягко сказано, Лен. Мои однокурсники, они такие… серые, что ли. Обычные. Заурядные. Просто противно. Как мне с ними учиться пять лет?

– Ты говорила, они очень милые люди, – замечает Ленка. Я морщусь.

– Они чужие. Другие, совсем не такие, как мы. Если бы я могла учиться с тобой… или с Димкой, или с Андреем, да с кем угодно из старых знакомых…

– Ты вроде хотела новых знакомств.

– Я передумала, – отрезаю я.

– Парней, конечно, почти нет, – утвердительно говорит Ленка. Я киваю.

– Почти нет. Да и на что мне они, эти малолетние ботаники?

– Хотя бы чтобы разбавлять бабий коллектив. Ты же там с ума сойдёшь.

Вздыхаю. Я точно схожу с ума, но явно не из-за отсутствия мужского пола на моём потоке. Не хочу я никаких новых знакомых. Лучше не отнимайте у меня старых.

– Всё грузишься из-за Ромы? – проявляет Ленка чудеса проницательности. – Он так тебе и не позвонил?

Я страдальчески морщусь. Честно говоря, я была уверена, что вечером он позвонит. Тем более, это был вечер накануне первого сентября. Как он мог не набрать и не пожелать мне удачи? Как он мог не позвонить сегодня и не спросить, как всё прошло? Неужели, это действительно… конец?

Ленка правильно понимает моё молчание.

– Наверняка она его пасёт, – утешающе говорит она. – Давай-ка лучше выпьем.

И я пью. Пью за новый учебный год и за новую жизнь, которую уже проклясть готова. Пью за прошедшее лето и за то, чтобы следующее было не хуже, хотя я уже уверена, что это неосуществимо. Пью просто так.

Телефонный звонок раздаётся почти в десять вечера – так неожиданно, что я буквально подпрыгиваю на стуле.

– Это он, – говорю я Ленке, глядя на экран. – Я сейчас.

Выхожу из кухни абсолютно спокойно, хотя внутри всё трясётся и сердце колотится как сумасшедшее. Что за вздор, это же просто Рома! С каких пор я так реагирую на его звонки?

– Привет, – говорю я в трубку.

Он смеётся. Он слегка пьян – возможно, даже не слегка. Но он разговаривает со мной совсем как прежде, словно абсолютно ничего не изменилось, и я моментально расслабляюсь.

– Как ваш первый день? – спрашивает он, и я снова морщусь.

– Отвратительно. Всё это просто отвратительно, Ром. Я хочу лето назад.

– Вот как? – тянет он. – Я хотел предложить вам отпраздновать, но теперь, видимо, остаётся только напиться с горя?

– Этим мы и заняты, – сообщаю я. – С Ленкой.

– А вы не хотите присоединиться к нам? – тут же отзывается он. – Я с Дэном.

Мой рот растягивается до ушей.

– Сейчас, я с Ленкой поговорю, – щебечу я. – Перезвоню через пять минут. Я почти уверена, что мы с вами.

Ленка приходит в дикое возбуждение от моего, – то есть, Роминого, – предложения, и в течение десяти минут я наблюдаю за тем, как внушённые с детства опасения борются в ней с симпатией к Дэну и надеждой на продолжение. То она восклицает, что никуда не поедет, и мне приходится убеждать её в том, что никто не собирается нас насиловать и расчленять, то причитает, что ей совершенно нечего надеть, то в двадцатый раз уточняет, как именно её позвали. Как бы то ни было, как я и думала, исход предрешён. Через пятнадцать минут я звоню Роме и сообщаю ему, что мы с ними.

– Ок. К Дэну поедем, – говорит Рома.

Неожиданно.

– Почему, интересно, к Дэну? – спрашиваю я у Ленки. – Рома живёт в двух шагах отсюда, а до Дэна ещё ехать надо.

– Тут как раз всё понятно, – пожимает плечами Ленка. – У него наверняка его девушка дома, а он гуляет. Слушай, а далеко ехать? Мы сможем оттуда сами домой добраться?

– Что? Не знаю. Сможем, конечно, не в Сибирь же нас повезут… – рассеянно отвечаю я.

Я несколько деморализована новым упоминанием о Роминой девушке. Я не думала о ней всё лето и с удовольствием не думала бы ещё столько же. Своим приездом она вносит какой-то сумбур в наши устоявшиеся, гладкие отношения, и, если на то пошло, в моё отношение к Роме тоже. Я с сожалением думаю, что вряд ли когда-нибудь ещё побываю в Роминой уютной кухоньке… или в его кровати. Потом мысли принимают какое-то совсем уж странное направление. Я думаю о том, что он спит с Тамарой на той же кровати, на которой спал со мной… хотя, если на то пошло, это я залезла в их постель, так что…

Мотаю головой и заставляю себя встряхнуться. Ну и что? Я ведь знала, что у него есть девушка. Её наличие никак не влияло на наши отношения летом и не должно влиять теперь. Она не имеет никакого отношения ко мне, к нам с Ромой, так какая разница, где она сейчас?

Самое главное, что он позвонил мне, самое главное, что он меня позвал. Вот всё и наладилось, – думаю я, когда Рома целует меня в губы при встрече и обнимает за плечи в машине. Всё наладилось, зря я боялась и накручивала себя. Всё хорошо, всё по-прежнему, ничего между нами не изменилось.

Оказывается, что Дэн живёт в конце Ленинского проспекта, почти на берегу залива. Это приводит меня буквально в щенячий восторг. Мне (и нескольким банкам Ред Девила внутри меня) немедленно приходит в голову гениальная идея посидеть на берегу. Мне объясняют, что залив всё же достаточно далеко, и топать до него минут сорок, не меньше. Я разочарованно умолкаю.

Дэн снимает двушку на двенадцатом этаже, и из его окон виден всё тот же залив. Я немедленно прилипаю к окну и, несмотря на то что уже ночь и почти ничего не видно, не отлепляюсь от стекла в течение минут пятнадцати.

– Как здорово жить в квартире с видом на водоём! – восклицаю я. – Да я бы всё на свете за такое отдала.

Дэн кривится.

– Зимой здесь ужасно холодно. Ветер с залива, знаешь ли.

Пожимаю плечами – ну и что? За такой вид можно и потерпеть. Да и вообще, зима, ветер и холод – очень отвлечённые понятия для меня в данный момент. Существуют ли они в реальности?

Тем временем включается музыка, на столе расставляются стаканы, вино и коктейли, и Ленка с Дэном уже о чем-то мило щебечут. Рома сидит на ковре, облокотившись спиной о стену, и пьёт Ред Девил, явно о чем-то глубоко задумавшись. Я беру себе баночку и подсаживаюсь к нему. Сообщаю:

– Буду сидеть у твоих ног.

Он улыбается и притягивает меня к себе. Я кладу голову ему на колени. Мир замирает. Рома болтает о чем-то с Ленкой и Дэном, они смеются, и я тоже смеюсь – потому что мне удивительно уютно и хорошо именно сейчас. Хорошо, когда я чувствую Рому рядом, когда он перебирает мои волосы, когда временами наклоняется и чмокает меня в нос. Я потягиваю Ред Девил через трубочку, иногда затягиваюсь Роминой сигаретой и, кажется, могла бы просидеть так вечно.

Ночь тянется своим чередом. Разговоры, шутки, смех, в какой-то момент доходит до танцев – впрочем, танцуем больше мы с Ленкой. Потом снова разговоры, алкоголь, сигаретный дым и неумолкающая музыка. Очень скоро становится очевидным, что Ленка с Дэном увлечены друг другом и им уже не до нас. Рома подмигивает мне и тянет в другую комнату.

Слава Богам, здесь тоже есть кровать. То есть, не кровать, а узенький диванчик, но мне и этого достаточно – я заваливаюсь туда и с наслаждением потягиваюсь.

– Удивительно дурацкий был день, – бормочу я. – Спасибо тебе, что спас мой вечер.

Рома устраивается рядом и улыбается.

– Мы же должны были отметить ваш первый день в институте.