– Какого лешего? – проговорил ворг, пригнувшись, чтобы в случае атаки быть готовым к прыжку.

Некоторое время все озирались, надеясь обнаружить непрошенного гостя. Но когда скрип деревьев раздался всего в нескольких шагах, Каонэль отпрыгнула в сторону и прокричала Лотеру:

– Ты в любого зверя можешь обратиться?

Тот бросил на нее непонимающий взгляд, эльфийка продолжила, отходя все дальше, пока не оказалась на опасно близком расстоянии с Теонардом:

– Тот-то и оно, что леший! – быстро произнесла она, косясь на стрелу арбалета. – В собаку. В собаку перекинься!

По выражению лица Лотера видно – он ни грамма не понял, что несет эльфийка. Но серая смотрит такими глазами, что пришлось выполнить.

Он отвернулся, чтобы края лацерны полностью закрывали спину, и с силой стукнулся головой о ствол сосны.

Послышался глухой треск, в стороны полетели красные искры вперемешку то ли с пеплом, то ли с шерстью. Фигура ворга быстро уменьшилась, через секунду под деревом оказалась огромная черная собака в плаще.

Собака повернула морду и вопросительно посмотрела на Каонэль.

Эльфийка впервые в жизни видела превращение ворга в зверя, поэтому впала в ступор. Но шумное дыхание Теонарда, в руках которого все еще блестит арбалет, привело в себя.

– Что дальше? – спросил человек.

Взгляд эльфийки снова скользнул по арбалету, затем переполз на лицо Теонарда. Тот глядит весело, стрела всего одна, дураку ясно, что тратить на нее – себе дороже. Но она-то, эльфийка, не дура!

Каонэль медленно попятилась, прижимая уши.

– Что, что, – выпалила она, – бежать. Вот что. Ворг, полай для приличия. Лешие боятся собак.

С этими словами она развернулась и бросилась через лес, отдавшись на волю чутью. А оно еще ни разу не подводило.

Стволы сосен замелькали, в ушах засвистел ветер, Каонэль понеслась сквозь бор, едва касаясь ногами подлеска.

Далеко за спиной раздался глухой лай, затем послышался шорох и топот. На секунду она задумалась. Если сейчас сбежит – они никогда не догонят. Еще не встречала никого, кто бегал бы быстрей. Даже знакомые эльфы удивлялись, как простая серая эльфийка умудряется быть такой прыткой.

Потом пришла мысль куда неприятней. Если человек умеет стрелять на бегу из арбалета, то сейчас она под прицелом. Стоит нажать на спусковой крючок, как привет в виде стрелы окажется между ребер. А в спину он выстрелит с удовольствием, сам говорил…

Серая ускорилась еще сильней, стала по-заячьи петлять, успевая огибать столетние сосны и перепрыгивать бревна. Прошло не меньше получаса, прежде чем Каонэль выскочила на скалистый обрыв.

Если в лесу все еще полумрак, то здесь совсем рассвело. Небо из бледно-сиреневого стало лазурно-голубым, только одна звезда все еще видна. Но как только поднимется солнце – исчезнет.

Каменный пятачок шириной не больше половины перелета стрелы, с трех сторон окружен лесом. А четвертой уходит в пропасть. Оттуда дует холодный ветер, норовя сорвать потрепанный плащ. На такой высоте он не может быть другим, да и к холоду эльфийка привыкла, но почему-то именно сейчас он мешает.

Камни на обрыве покрыты сухостоем. Кое-где порода настолько растрескалась, что не понятно, почему не обваливается. В расселинах с землей торчат пучки травы, сумевшей отвоевать пространство на жизнь. Местами даже цветочки видно.

У самого обрыва скала, больше напоминающая груду камней, которые от ветра и дождя превратились в монолит. Со стороны леса у основания скалы пещера. Свод низкий и вход завален какой-то гадостью. Серая присмотрелась. Среди кучи веток и шишек остатки незатейливой трапезы – кости вперемешку с переваренными остатками.

Каонэль скривилась – пещера точно обитаема.

Повинуясь чутью, она постаралась не шуметь и осторожно приблизилась к обрыву. Чтобы порывы ветра не сбили с ног, эльфийка чуть присела и заглянула за край.

Внизу раскинулась бескрайняя пропасть. Где-то далеко лес, который со скалы выглядит мохристым ковром и чем-то напоминает цветную капусту. Такую однажды видела в таверне. Дальше в утренней дымке теряются невысокие горы. Возможно и не горы, а искаженный горизонт. Не понятно. Потому, что даже эльфийские глаза не видят так далеко.

Боязнью высоты серая не страдала, но отошла на всякий случай. В этот момент из леса вылетела огромная псина. За спиной, как меха, развевается лацерна, в зубах тряпье. Пригляделась – штаны.

Псина с разбегу шарахнулась о камни, налету превращаясь в человека. Перед глазами Каонэль мелькнуло обнаженное мужское тело, но разобрать ничего не успела, потому что ворг умудрился извернуться и сомкнуть края плаща. Через секунду он уже на ногах, завязывает веревку на поясе.

– В следующий раз, – проговорил он, отдышавшись, – предупреждай. Мы оторвались, но по-моему эта тварь не отстанет.

– Я и предупредила, – бросила серая и сложила руки под грудью, что не ускользнуло от ворга. – И это не тварь, а леший. Где, кстати, твой человек с осколком?

Лотер жадно сглотнул, отводя взгляд от декольте эльфийки, и хрустнул шеей так громко, что из можжевелового куста рядом выскочила испуганная перепелка.

– Во-первых, он не мой, – начал он, – хотя если бы осколок…

Его прервал конский топот. Через мгновение по камням загремели лошадиные копыта, ворг и эльфийка разом обернулись.

Теонард гордо восседает в седле, арбалет из рук так и не выпустил, хотя стрелы в ложе нет. За спиной качается клетка с одуревшими от странствий птицами. Судя по морде, кобыла тоже не в восторге. Зато у человека лицо такое, словно только в одиночку что поборол лешего.

Он сделал показательный круг, что очень не просто на таком маленьком участке. Затем остановился прямо на середине каменного пятака и спешился. Пальцы скользнули в нагрудный карман. Несколько секунд он копошился, бормоча что-то под нос, затем плечи расслабились, человек выдохнул.

– А я уж надеялась, – бросила Каонэль многозначительно.

Теонард усмехнулся.

– Надежда мешает жить. Однажды я много раз надеялся, что со мной случится что-то хорошее, оттого и жил впроголодь. Если бы не проклятая надежда, давно бы жил во дворце, с сотней другой эльфийских невольников… Невольниц! С тремя бы я спал, меняя двух каждую ночь, тех, кто меньше понравился. Еще одна растирала бы мне ступни по ночам, а другая – махала опахалом, отгоняя зной.

Желтоглазая слушала, оставаясь неподвижной, взгляд скользил по фигуре человека. Из пропасти ударил холодный порыв, вздыбил волосы серой, так что она стала похожа на каргу. Ветер пронесся между деревьями и по верхушкам умчался дальше.

– Еще одна бы постоянно ворчала, а самая юная и прекрасная постоянно бы плакала и стенала, когда я ухожу в далекий поход, да так жалобно, что…

– Замолкни, – прошипела серая и вытянула покрасневшие уши, сигнал боевой готовности. – Они бы тебя зарезали в первую ночь! Никогда эльфы не будут махать опахалом над тобой!

Теонард с неохотой замолчал, глаза невидящие, все еще в своем дворце с прекрасными эльфийскими невольницами. Как пьяный переступает с ноги на ногу, одновременно занимая удобное для стрельбы положение, но эльфийка помнила, что стрела была всего одна. Она медленно положила ладонь на антрацитовую рукоять и сжала пальцы. Повисла пауза.

– Я же говорил, проклятая надежда только мешает, – сказал, наконец, Теонард. – Надеешься вот на что-то, а тебя ночью резать собрались.

– Могу и днем! – выкрикнула эльфийка.

Теонард торопливо отступил на несколько шагов, арбалет не поможет, в глазах раздумье, явно ищет другие способы… Кто знает, что скрывают его потайные карманы и сумки.

– Прекратите, болваны! – прорычал ворг и чирканул когтями о булыжник.

Но Каонэль не слушала, в глазах человека страх, стрелу потерял, в карманах, скорее всего, пусто, можно не только отплатить за оскорбления, но и отнять осколок… Отпружинив от камней, она зависла на несколько секунд в воздухе и кинулась на человека.

В этот момент в глубине пещеры что-то тревожно зашевелилось, послышался хриплый рев, похожий на смесь медвежьего рыка и мышиного писка. Из черноты выпорхнула стайка перепуганных птиц, которые непонятно что делали в таком месте. Затем раздался скрежет и грохот, словно кто-то тяжелый не может решить, как передвигаться – ползком или шагами.

Отвлеченная звуками, Каонэль пролетела мимо Теонарда и приземлилась на колено совсем не далеко от входа.

Ворг и человек обернулись, вглядываясь в глубину пещеры, откуда запахло очень недобрым.

Глава 5

Из пещеры снова заревело, на этот раз значительно ближе. Теонард отбежал от эльфийки, которая сейчас хоть и не смотрит, но все равно видит – уши шевелятся как у кошки. А если учесть, что она серая – вообще не понятно, какими свойствами обладает.

– Что там такое? – спросил человек.

Словно ему в ответ со скалы посыпались мелкие камешки.

– Сейчас узнаем, – прорычал ворг, еще сильнее зарастая шестью.

Глаза человека сузились, в уголках возникли мелкие морщины, какие бывают только от ярости. Ноздри раздулись, он тряхнул головой и вскинул пустой арбалет.

На секунду грохот и скрежет прекратились. В опустившейся тишине из леса донесся уже знакомый вой. Ветки сосен закачались, посыпались иголки и шишки.

Каонэль бросила короткий взгляд на ворга, и досадно покачала головой.

– Какая-то не важная из тебя собака, – заметила она, пятясь к краю обрыва.

Ворг повернул к ней оскаленную морду, в глазах заплясали багровые искры.

– Какая есть, – зарычал он. – Собакой не часто перекидываюсь.

Когда в лесу послышался сухой хруст, из пещеры пахнуло зловонием. Клубы желтоватого пара вырвались наружу, быстро растворяясь в воздухе. Цветочки, которым не повезло вырасти у самого входа, моментально сморщились и превратились в черные шарики на ножках.

Каонэль оказалась ближе всех. Она закашлялась и спрятала лицо под плащом. Глаза заслезились, нос скривился, она открыла рот, пытаясь избавиться от вони.

Через секунду убийственный аромат добрался до Лотера и Теонарда. Человек зажал нос пальцами, и даже отступил на пару шагов, словно это может помочь. Ворг же лишь потянул воздух, и пару раз фыркнул, как делают звери, когда изучают новый запах.

– Если бы верил в существование гигантских летучих мышей, подумал бы, что в пещере именно она, – прорычал ворг и приготовился к броску.

Воздух снова содрогнулся, на этот раз от воя лешего, который почему-то ни как не хотел оставить в покое.

Эльфийка отступила к краю и осторожно глянула за спину. Прямо за ней раскинулась зеленая пропасть, до дна которой лететь очень и очень долго. Можно помереть от страха, пока падаешь, хотя с ее ловкостью сорваться маловероятно.

Покрутив головой, серая обнаружила небольшой уступ чуть ниже края обрыва и облегчено вздохнула. Ворг бросил на эльфийку быстрый взгляд, но не понял, что она разглядывает.

В пещере что-то недовольно фыркнуло и из темноты показалась огромная лохматая морда. Зубы, как огромные пилы, маленькие глазки грозно блестят. Через несколько мгновений появилось заросшее густой шерстью тело. По бокам кожистые культи, сзади – выросты чуть поменьше. Тварь зло оглядела путников и щелкнула зубами.

Теонард выругался, рука метнулась к колчану. Запоздало вспомнил, что там пусто и стал искать что-нибудь подходящее. На глаза попался небольшой острый камень. Человек подхватил его и метнул в морду зверю.

Тот открыл пасть и издал такой визг, что Теонарда звуковой волной откинуло к деревьям. Лошадь с диким ржанием встала на дыбы, опрокинув клетку, которая оказалась плохо закреплена. Птицы в испуге забились, раскидывая перья.

– Это нетопырь! – закричала Каонэль. – Гигантский нетопырь!

– Да вижу, – прорычал ворг, все еще не определившись, что больше хочет сделать – прыгнуть на тварь и драть когтями до победного, или оставаться на месте, пока все само не разрешится. – Делать с ним что?