Я спускаюсь в яркое, украшенное мишурой пространство со сверкающими растяжками «Счастливого Рождества!» и огромным снеговиком, раскачивающимся посередине. Телефон Стюарта сразу же переключается на голосовые сообщения. Благодаря ландшафтному освещению снаружи я вижу, насколько толстый слой снега. Я звоню в одну из наших местных служб такси. Хотя это и не их район, они могут приехать. Мы всей семьей пользовались их услугами несколько раз.

– Извините, – отвечает мне мужской голос. – У нас проблемы из-за непогоды.

Я пытаюсь «нагуглить» другие компании, но там результат тот же. Если бы я любила ругаться, то высказала бы свои чувства яснее. Но когда ты мать двух девочек-подростков, ты должна подавать пример. Я привыкла держать все эмоции в себе, и это помимо кучи дел одновременно. Походы по докторам, мигающие от перегрузки стиральные машины, подписание контрактов, проверка домашних заданий Мелиссы и Дейзи, присутствие на фотопробах, чтобы успокоить нервных клиентов… Как белка в колесе! А теперь еще и это…

Несколько других гостей обсуждают, не снять ли здесь номера на ночь. Идея заполучить тихое место, где можно справиться с потрясением от встречи с Мэтью и привести мысли в порядок, кажется соблазнительной. А потом я смогу вернуться домой и продолжить разыгрывать роль жены и матери, как делаю это уже много лет. Я подхожу к молодому человеку за стойкой. Мигающая красно-зелеными огнями табличка «Сезонные предложения» висит над его головой, как дамоклов меч.

– Уверен, мы сможем вам помочь.

Он называет ошеломляющую цену, несомненно, завышенную из-за погоды и сезона.

– Я беру, – говорю я, убеждая себя, что занесу это в расходы своей компании. Еще замечаю на стойке выложенные на продажу зубные щетки и пасту. Я не захватила с собой никакого белья на смену, да и черт с ним. Просто встану рано утром и сразу поеду домой.

С покупками в руках я направляюсь к лестнице. Я всегда предпочитаю ходить пешком, а не пользоваться лифтом. Так намного полезнее для здоровья! Но, сделав первый шаг, слышу голос. Я смотрю через перила и вижу под лестницей диван. Там сидит Мэтью, прижимая телефон к уху. Его голос тихий, но четкий.

– Мне очень жаль, Сандра. Я же говорю, все замело. Такси не вызвать, и… Ты знаешь, что я вернулся бы домой, будь такая возможность. Ну, ты же не одна там. Нет. Не говори так…

Я отшатываюсь назад. Это голос Мэтью и в то же время как будто чужой. Такого тона Мэтью я раньше не слышала. В нем отчаянные, покорные, сломленные нотки.

Я стою тихо и не знаю, что делать. Затем любопытство берет верх, и я снова наклоняюсь через перила, глядя на фигуру внизу. Мэтью уже не разговаривает по мобильнику. Он плачет. Я только однажды видела его слезы. Я и сама плакала, собственно, мои рыдания заглушали его, доказывая, как мне тогда чудилось, что мое горе больше. Я вздрагиваю и выбрасываю это воспоминание из головы, как научилась делать много лет назад.

Вероятно, я произвела какой-то шум, потому что теперь Мэтью смотрит на меня. И я спускаюсь, чтобы подойти к нему. Мне это кажется правильным в данной ситуации.

– Поппи! – Он мгновенно принимает выражение «у меня все прекрасно» вместо былого ужаса на лице. – Жаль, что у нас не получилось подольше пообщаться на вечеринке.

– Все в порядке, – киваю я. – Ты явно пользовался спросом.

Мэтью вопросительно глядит на меня, словно сомневаясь, произнесла я это с сарказмом или с пониманием. А я и сама не знаю. Между нами отчетливо ощущается напряжение. И я внезапно вспоминаю, как трудно было понять, что у Мэтью на уме, когда мы были моложе.

– Я бы предложил пообщаться сейчас, – продолжает он. Беспечным тоном. Слишком нарочито. – Но я пытаюсь вызвать такси до дома. Сюда никто не хочет ехать.

– У меня та же проблема, поэтому я решила остаться.

– Вот как? Это хорошая идея. – Кажется, Мэтью собирался дружески коснуться моей руки, но сдержался. Я испытываю одновременно облегчение и разочарование. – Слушай, а почему бы тогда нам не посидеть в баре?

Нет, думаю я. Ни в коем случае.

– Вообще-то я устала.

– Да ладно тебе, Попс!

И снова я замираю, услышав прежнее имя, которым Мэтью звал меня. Стюарт называл меня так в первые дни нашего знакомства, и я пресекла это.

– Нам так много нужно наверстать… И мне сейчас не помешала бы компания, чтобы обсудить то, что происходит в моей жизни.

Я колеблюсь.

– Прошу тебя, Попс.

На сей раз Мэтью все же касается моей руки, слегка пожимая ее. Его глаза смотрят на меня умоляюще.

– Только один бокал, – наконец соглашаюсь я, несмотря на то что внутренний голос кричит: «Ты что, с ума сошла?» Но недавние слезы Мэтью меня потрясли. Что у него произошло? Должна признать, мне это любопытно.

– Спасибо. Давай найдем, где присесть, и я все тебе расскажу.

Мэтью заказывает пару бокалов белого вина – нашего любимого в прежние времена. Он что, нарочно? В любом случае, меня не нужно уговаривать. Бывают моменты, когда для храбрости нужно выпить, как говорит мой отец. Это напоминает мне о нем. Я быстро проверяю свой мобильник, но никаких сообщений от отца нет. Это хорошо или плохо? Мне следовало позвонить ему раньше, но теперь уже поздновато. Отец наверняка спит.

– Это все Сандра, – начинает Мэтью, когда мы садимся.

Наверное, они разводятся, полагаю я. Конечно, меня это теперь не касается. Я замужем, у меня две очаровательные дочери. Этот мужчина ничего для меня не значит. Но я не могу не чувствовать злорадства по поводу того, как его наказывает судьба.

– Дело в том… – неуверенно продолжает он, наблюдая за моим лицом, будто размышляет, нужно ли мне это говорить.

– Вы решили расстаться?

– Нет! – На его лице ужас. Я тут же понимаю, что совершила огромную ошибку. – Боже, нет, конечно!

Я не знаю, куда девать глаза.

– Возможно, мне не следовало ее упоминать, – тихо произносит он.

Я все еще стыжусь своей оплошности.

– Нет, – прошу я. – Расскажи, пожалуйста.

– Думаю, с давней подругой можно поделиться. Я потерял связь с остальными однокурсниками, но…

– Я очень хороший слушатель! – заверяю я.

Мэтью кивает:

– Я помню.

И вот оно опять. Напоминание, что этот человек знал меня задолго до мужа и дочерей.

– Дело в том, что у Сандры тяжелая болезнь. Рассеянный склероз. Мы старались держать это в секрете, потому что она не хотела, чтобы кто-нибудь знал. Но ей стало хуже, и теперь… ну, теперь она в инвалидном кресле.

У меня нет причин любить Сандру, однако такого я бы никому не пожелала.

– Мне очень жаль.

Мэтью опускает голову на руки, трет глаза и снова вскидывает взгляд на меня.

– Порой жизнь бывает очень жестока. Вот поэтому я и не особо много работал, честно говоря. Я был ее основным опекуном. Я не против, конечно. Как можно? Я все сделаю ради своей жены. В конце концов, я ведь обещал любить ее и в болезни, и в здравии.

Я пытаюсь справиться с щемящей болью в груди.

– В этом и есть смысл брака, – замечаю я. – Наверное, вам обоим нелегко пришлось.

– Я знал, что ты поймешь.

Затем взгляд Мэтью смягчается.

– Ну, а ты как? – спрашивает он. Когда Мэтью был помоложе, он был из тех людей, которые скорее вещают при тебе, как радио, чем разговаривают с тобой. Но сейчас он выглядит искренне заинтересованным. – Вроде неплохо.

Теперь я чувствую себя расстроенной. Не только из-за него. Из-за прошлого, которое вернулось ко мне с его появлением. Но не могу ему об этом сказать.

– У агентства дела отлично, спасибо.

– Забавно, Попс. Я-то думал, однажды ты станешь актрисой.

Я тоже так думала. Однако обсуждать с ним это не собираюсь.

– Ну, знаешь, – произношу я, – надо реально смотреть на вещи. Не всем же быть такими успешными, как ты.

– Я только один раз выстрелил по-крупному. Слава не длится вечно. – Его голос срывается. – А кроме того, у тебя есть нормальная семья. Я бы все отдал за такое.

Маленький комок боли, который появился у меня в груди, когда я впервые увидела Мэтью сегодня вечером, с каждым мгновением разрастается все больше и больше.

– А знаешь, – говорит он, и в его глазах возникает подозрительный блеск, – мы с Сандрой очень хотели иметь детей. Но у нее не получалось.

Как же мне повезло, что у меня есть Мелисса и Дейзи! Я это понимаю. Иногда я думаю, заслуживаю ли такого счастья.

– Ну да ладно, расскажи мне лучше о своем муже, – просит Мэтью, махнув рукой, словно отметая последнюю тему. – Он тоже из нашей профессии?

Я улавливаю в его голосе нотку любопытства, наверное, как и он ранее в моем. Это придает мне ощущение собственной значимости. Вот так, Мэтью, думаю я. Может, ты и не хотел меня, зато кто-то другой захотел.

И снова я мысленно возвращаюсь к тем безумным годам, когда Мэтью бросил меня и когда мы со Стюартом познакомились в ресторане. К тому времени я уже окончила театральную школу и работала официанткой. Стюарт был там на мальчишнике одного из своих приятелей. Пьяный жених попытался ущипнуть меня пониже спины («Люблю телочек с большой кормой!»), а Стюарт попросил своего друга не быть таким хамлом и извинился за него. Затем он дождался, когда я закончу смену, и спросил, можно ли проводить меня до дома.

«Благодарю, не надо», – отказалась я, решив, что он тоже пытается меня склеить. После Мэтью меня больше не интересовали свидания.

«Прошу вас, – настаивал он. – На улицах полно пьяных обормотов. Я буду волноваться, что молодая женщина возвращается домой одна».

«С чего вы взяли, что меня некому проводить?» – усмехнулась я.

Стюарт развел руками, словно говоря: «Да, вы правы. Простите. Это было чудовищно смелое предположение».

Тут мимо нас протиснулась очередная стайка молодежи, залившая шары водкой. Неделю назад на одну из наших официанток напали после работы. Мысль о прогулке по темным улицам к своей одинокой постели показалась мне еще менее привлекательной.

«Очень любезно с вашей стороны. Спасибо. Буду рада вашей компании».

– Стюарт – дантист, – отвечаю я теперь на вопрос Мэтью.

– Значит, весьма далек от актерства.

– Ага, – киваю я, стараясь не показать раздражения. В то время работа Стюарта сыграла для меня важную роль в его привлекательности. Стоматология – профессия солидная. Хотя в ней хватает собственных стрессов, они в корне отличаются от ненадежности актерского мира. А кроме того, я буквально влюбилась в Бетти и Джока, его родителей. Они казались воплощением стабильности, которой мне всегда не хватало. Моя мать жила в Австралии со своим вторым мужем. Отец коротал одинокие дни в Уортинге.

Когда мы начали встречаться, я сразу поняла, что Стюарт полная противоположность Мэтью. Но он был добр. Из тех, кого старшее поколение называло «настоящий джентльмен». На День святого Давида Стюарт притащил мне охапку нарциссов – отчасти потому, что я наполовину валлийка по матери, а также поскольку я проговорилась, что это мои любимые цветы. Он всегда звонил, если обещал. Не опаздывал на свидания. Когда я проявляла интерес к какому-то спектаклю или фильму, Стюарт покупал билеты – как сюрприз. И хотя в постели он отличался от Мэтью, со временем я научилась получать удовольствие от его более заботливой и немного нерешительной техники.

Вот от этого мужчины можно иметь детей, сказала я себе.

И оказалась права. Стюарт был, по крайней мере поначалу, вовлеченным в воспитание отцом. Но его работа, отнимавшая долгие часы, неизбежно этому мешала, как и моя, когда я открыла агентство. Подобно многим молодым парам, мы столкнулись с тем, что дети и ежедневная рутина семейной жизни изменили нас. Мы сами не заметили, как начали огрызаться друг на друга, а потом, по мере роста нашей занятости, стали вести почти раздельную жизнь под одной крышей. Когда именно Стюарт начал откатываться от меня подальше на кровати? Или целовать меня по-настоящему? Я не могу назвать точную дату. Знаю только, что стараюсь как следует выполнять свою работу и быть более-менее хорошей матерью. Если бы не Бетти, которая переехала к нам после смерти Джока, не знаю, как бы мы справлялись.