Вскоре все, кто побывал на фронте, получили удостоверения «Красный офицер» без экзаменов. Вместе с таким удостоверением мне и еще шестерым товарищам по курсам вручили предписание отбыть в Приволжский военный округ, в Казань, на формирование 40-го стрелкового полка.

Перед отправкой красные офицеры были приглашены в Дом союзов на объединенное заседание ВЦИК, Московского Совета, фабрично-заводских комитетов и профессиональных союзов. И тут на мою долю вновь выпало счастье увидеть и услышать Владимира Ильича Ленина.

Мы пришли в Дом союзов в новом командирском обмундировании, подтянутые, праздничные.

Заняли свои места, притихли, председательствующий – Яков Михайлович Свердлов объявил:

– Слово предоставляется председателю Совета народных комиссаров Владимиру Ильичу Ленину.

Сначала показалось, что я ослышался или Яков Михайлович оговорился: ведь со дня покушения на Владимира Ильича прошло совсем немного времени и было известно, что после ранения отравленными пулями он перенес тяжелую операцию, что ему надо еще лежать, лечиться и лечиться…

Но вот он подходит к трибуне.

Зал замер. Затем будто громовой раскат:

– Ур-ра!

Горячие рукоплескания – и снова «ура!». Как в атаке, как после взятия крепости – победное и неумолкаемое.

Так длилось несколько минут.

Наконец в наступившей тишине зазвучал голос вождя. Владимир Ильич говорил об опасности, которая угрожала республике и революции. Раскрывая планы Антанты, он разоблачал подлую деятельность империалистических кругов различных стран, снабжающих белогвардейские войска оружием, боеприпасами, обмундированием. Вторая часть его доклада была обращена непосредственно к нам, военным.

«Мы знаем, – говорил он, – что перелом в сознании Красной армии наступил, она начала побеждать, она выдвигает из своей среды тысячи офицеров, которые прошли курс в новых пролетарских военных школах… Теперь мы говорим, что армия у нас есть; и эта армия создала дисциплину, стала боеспособной»^[2].

…Объединенное заседание еще продолжалось, а мы были уже на Казанском вокзале, в вагонах. Мне хотелось как можно быстрее прибыть к месту назначения. В пути не выходили из головы слова Ильича. И тусклое – светлело, пыльное – очищалось, рассыпанное – объединялось, гнилое – отваливалось, сомнительное – прояснялось.

Так я расстался тогда с Москвой, отправляясь на Восточный фронт. Расстался на несколько лет, готовый сражаться до последнего вздоха с интервентами и белогвардейцами, которые рвались к столице Советской России, где жил и работал великий Ленин…

3

Спустя более двадцати лет, в марте 1942 года, вернувшись из далекого Китая, я увидел Москву значительно строже и организованней, чем в ту пору. Хотя в битве под Москвой гитлеровские войска были разгромлены и отброшены на 100–250 километров, обстановка оставалась напряженной. Над городом висели аэростаты воздушного заграждения, зенитные батареи были готовы к бою, кое-где виднелись воронки от вражеских бомб, на лицах москвичей читалась озабоченность за судьбу Родины.

– На фронт, на фронт, – просился я, отчитавшись о своих делах в Китае.

То был не просто порыв, напоминающий краскомовскую молодость начала Гражданской войны. Нет. Мне уже исполнилось 42 года, за плечами был опыт командования войсковыми соединениями, а во время военного конфликта между СССР и Финляндией командовал армией, и мне было присвоено звание генерал-лейтенанта. Поэтому я страстно хотел как можно скорее принять непосредственное участие в борьбе с фашистскими захватчиками и, если представится возможность, внести свой вклад в дело победы над гитлеровской армией…

Истекал одиннадцатый месяц войны. Главным событием этого периода был разгром немецко-фашистских войск под Москвой. Это было первое крупное поражение гитлеровцев во Второй мировой войне. План «молниеносной войны» против Советского Союза потерпел крах. Германия потеряла наиболее опытный кадровый состав офицеров и солдат, особенно танкистов и летчиков. Гитлеровские стратеги встали перед фактом затяжной войны.

В свою очередь, Советскому Союзу нужно было время для создания и подготовки новых стратегических резервов, к формированию которых приступили весной 1942 года. Формирование их в короткие сроки было связано с большими трудностями. На территории, временно оккупированной врагом, в 1941 году проживало 40 % населения страны, находились тысячи промышленных предприятий, обеспечивавших Красную армию боевой техникой, вооружением и боеприпасами. Однако эвакуированные в глубь страны заводы смогли не только восстановить утраченные мощности, по и значительно превзойти их.

Благодаря самоотверженному труду советского народа в первом полугодии 1942 года производство вооружения, боеприпасов и боевой техники выглядело так: если во второй половине 1941 года винтовок и карабинов производилось 1 567 141, то за 6 месяцев 1942 года их было выпущено 1 943 397; минометов 120-мм – 10 046 вместо 2315; танков всех типов – 11 178 вместо 4849; боевых самолетов – 8268 вместо 8,2 тыс.

Начиная с мая 1942 года во фронтах начали формироваться воздушные армии. Это отвечало требованиям войны. Танковые армии смешанного состава и танковые корпуса составляли резерв Ставки Верховного главнокомандования, в зависимости от обстановки передавались на усиление фронтов, действующих на главном направлении.

Как же реагировали правящие круги наших союзников – США и Англии – на обстановку, сложившуюся на советско-германском фронте к лету 1942 года? Как они выполняли союзнические обязательства?

В то время, когда 80 % состава вооруженных сил фашистского блока действовали на советско-германском фронте, военные руководители Англии и США спокойно, без помех со стороны противника, готовили свои вооруженные силы для действий на других второстепенных фронтах. К лету 1942 года Англия и США имели более чем десятимиллионную армию, большое количество бронетанковых войск, сильную авиацию и военно-морской флот. В сложившейся обстановке наше правительство настойчиво требовало от Англии и США открытия второго фронта на Европейском театре военных действий.

Правящие буржуазные круги Англии и США заверяли, что второй фронт в Западной Европе будет открыт в 1942 году. Но эти обещания были рассчитаны на успокоение общественного мнения, прежде всего народов США и Англии, настоятельно требовавших скорее оказать активную помощь Советскому Союзу. Ведь союзники знали, что из Германии и оккупированных ею стран Западной Европы на советско-германский фронт перебрасывались свежие дивизии с Запада. «На 1-е мая 1942 года на Востоке недостает 318 тысяч человек. Предложено в мае направить в армию на Восток 240 тысяч человек. На период с мая по сентябрь имеется резерв из молодых призывников 960 тысяч человек. Затем в сентябре больше ничего не останется», – писал в своем дневнике генерал-полковник Гальдер. Чтобы восполнить потери на советско-германском фронте, Гитлер вынужден был пойти на крайние меры, мобилизовать в армию всех немцев в возрасте от 18 до 45 лет, а также начать призыв из возрастной группы от 46 до 55 лет.

Кроме пополнения людьми советско-германский фронт потребовал от врага увеличения выпуска военной продукции, особенно тяжелого оружия, производство которого в 1942 году по сравнению с 1941 годом увеличилось: танков, самоходных установок и штурмовых орудий – с 3806 до 6189, минометов – с 4230 до 9780, боевых самолетов – с 9540 до 11 408, штурмовиков – с 3660 до 6000.

Кроме того, несмотря на то что США находились в состоянии войны с гитлеровской Германией, американские монополии продолжали поставлять ей стратегическое сырье. Даже в 1942 году Германия получила из США через Испанию 406 тыс. тонн хлеба, 227 тыс. тонн угля и кокса, 170 тыс. тонн горючего и 1500 тонн резины. Все, вместе взятые, мероприятия и пассивность наших союзников позволили фашистскому блоку сосредоточить к весне против Советского Союза более чем 6-миллионную армию, около 57 тыс. орудий и минометов, свыше 3 тыс. танков и до 3500 боевых самолетов. Силы значительные. Начинал войну Гитлер с меньшими по численности силами.

Правда, на этот раз полоса наступления была сужена. Все силы для нового удара были сосредоточены на южном крыле фронта, с последовательным расширением полосы наступления к северу.

Гитлер предпринял поход на Кавказ с целью захвата нефтяных источников, выхода к границе Ирана, к Волге. Он, видимо, рассчитывал, что на удалении от центра страны сопротивление советских войск не будет столь основательным.

В мою задачу не входит описание всех событий на фронте весной 1942 года, но, готовясь к рассказу о Сталинградской битве, я не могу в общих чертах не коснуться замыслов фашистского командования, ибо это поможет читателю оценить значение событий, разыгравшихся на Волге.

Эти замыслы гитлеровского политического руководства и военного командования были изложены в директиве ОКВ № 41 от 5 апреля 1942 года, а в июле конкретизированы в директивах № 44 и 45.

Обратимся к тексту директивы № 41.

Она начинается такими словами: «Зимняя кампания в России приближается к концу. Благодаря выдающейся храбрости и готовности солдат Восточного фронта к самопожертвованию наши оборонительные действия увенчались большим успехом немецкого оружия. Противник понес огромные потери в людях и технике. Стремясь использовать мнимый первоначальный успех, он израсходовал этой зимой большую часть резервов, предназначенных для дальнейших операций».

Мы видим, что в своей предпосылке немецкое командование совершенно неверно оценивает наши силы и поражение свое под Москвой пытается изобразить как военный успех. Недооценивая наши силы, Гитлер в то же время переоценивает свои.

Отсюда в этом документе и определяется цель.

«Цель заключается в том, – гласит директива, – чтобы окончательно уничтожить оставшиеся еще в распоряжении Советов силы и лишить их по мере возможности важнейших военно-экономических центров.

…В первую очередь все имеющиеся в распоряжении силы должны быть сосредоточены для проведения главной операции на южном участке с целью уничтожить противника западнее Дона, чтобы затем захватить нефтеносные районы на Кавказе и перейти через Кавказский хребет».

Был предпринят удар под Керчью, штурм Севастополя. Гитлер сумел ценой огромных жертв полностью овладеть Крымом, подготовить фланг своего наступления на Кавказ и на Волгу.

Севастополь держался до начала июля, несмотря на все усилия захватчиков овладеть городом непрестанными штурмами.

12 мая 1942 года войска Юго-Западного фронта перешли в наступление, нанося два удара по сходящимся направлениям: с барвенковского выступа, в обход Харькова, – с юго-запада; вспомогательный – из района Волчанска.

События, связанные с этим наступлением, широко рассматривались в исторической литературе и в мемуарах видных советских военачальников. Мне нет нужды рассказывать о них, не нуждаются они и в моих комментариях. Известно, что это наступление окончилось трагической неудачей. Наступление гитлеровцев на Волгу, на Воронеж и на Кавказ было запланировано значительно раньше, оно дало возможность против нику сломать нашу оборону и развить его вглубь и вширь. Гитлеровское командование удачно использовало сложившуюся ситуацию. Бывший гитлеровский генерал Курт Типпельскирх пишет:

«Для запланированного немецкого наступления попытка русских помешать ему была только желанным началом. Ослабление оборонительной мощи русских, которого было не так-то легко добиться, должно было существенно облегчить первые операции. Но требовались еще дополнительные приготовления, которые заняли почти целый месяц, прежде чем немецкие армии, произведя перегруппировку и пополнив все необходимое, смогли начать наступление»^[3].

К концу июня гитлеровское командование закончило подготовку наступления.