А ведь все дело в генетике, однажды природа решила, а может и не природа, может, все было изначально задумано богами, но не о том речь, что населяющие ее жители стали ей не нужны и Y хромосома исчезла. Х хромосома заменила ее, сделав мир, по мнению природы матушки – прекраснее, человечнее, спокойнее и рассудительнее. Мальчики перестали рождаться, а девочки рождались с огромными изменениями. Одни были красивы как куклы, вторые уже с рождения показывали задатки мужественности, третьи показывали задатки к различным ремеслам. Природа все рассчитала и расцвела еще пышнее, будто художник рисовал красками новые формы цветов, создавал новые расцветки ягод и фруктов. Но она просчиталась. Когда поняла, что генофон нарушен безвозвратно, природа решила, что необходимо оставить тех мужчин кто еще остался в хорошей физической форме, как продолжателей рода, иначе, зачем ягоды и фрукты, кому все это показывать. Самой себе – уже неинтересно. И срок жизни мужчин увеличился до бесконечности, а вот с женщинами было все сложнее. Срок жизни сто пятьдесят лет, и это при том, что они выносят и родят хотя бы одно дитя, если же нет, то женщины доживают до пятидесяти и выгорают, исчезают, рассыпаясь искрами, чтобы посеять новые посевы красоты в этом благоухающем мире.

Скажете жестоко? Есть немного, но разве можно спорить с тем, кто вершит суд? Увы, нет. Скажете – природа безлика! Разве на Земле – это так? Подумайте…

А насчет бойни, о которой сказал Бриц, так это была последняя война между странами, кланами и народами. Война, которая и заставила природу матушку забыть о своих детях, отречься от них, на добрую тысячу лет.

Как Лина попала в тело девушки, которая от легких побоев умерла ночью на кровати, нужно спросить богов, уж извините, но сейчас уже именно их. Как изменилось за секунду тело девушки, которая от силы выглядела лет на пятнадцать и вдруг проснувшись, приобрела формы, изменилась как внешне так и внутренне, и стала выглядеть на все двадцать – опять к богам. У меня тут мысль закралась: может богам захотелось разнообразия или природа решила сжалиться над живущими? Но опять уходим не туда…

Если заговорили о богах, то время пролить свет и на небожителей. Издревле на этой земле поклонялись лишь богине Хаши – богиня плодородия, любви, но были и другие мелкие так сказать боги: Хига, ее муж и по совместительству бог ремесленников, Гагумуз – бог войны, и по совместительству брат Хаши, Нанка – богиня красоты, жена Гагумуза, ну вы поняли по совместительству. Поклонялись в каждой империи своим богам, но всегда в любом храме главной была Хаши, как богиня любви, плодородия не только земли, но и женщин, помогающая при зачатии и в родах.

Но вернемся к нашим…

***

На кухне Лина поставила поднос с глазками в желе и выдохнула: – И как же мне тебя спасти?

– Линария, тебя зовет господин и он так кричит, будто ты ему опять кипятка на ногу налила, – на кухню вбежала одна из рыжих сестер, кажется Иан.

– А сейчас то что у него случилось? Есть захотел? – продолжая рассматривать необычное существо, проворчала Лина.

Иан замерла, а потом прыснула от смеха: – Да, нет, кажется, там помощь ему нужна с лошадью.

– Что залезть не может в седло? Так я его и не подниму, могу только пинка дать, – Лина отбросила мокрые волосы со лба и направилась за Ианой, – И чего ему не сидится, повалялся бы еще в кровати с несколькими служанками. Я ему зачем?

– Слушай, а он действительно к тебе не приставал?

– Ага, как же. Очень даже. Сначала белье в шкаф бросил, потом я его мыться отправила и угостила умоном. Он от всего отказался, представляешь? – Лина шла по длинному коридору и наблюдала, как менялось выражение лица Ианы.

– Странная ты. Мы все хотим хоть похвалу от него услышать, а ты ведешь себя с ним не как служанка, а как – госпожа.

Эти слова Иана сказала прямо в лицо Тебальту, который даже в лице изменился, и так посмотрел на рыжеволосую девушку, что та юркнула за спину Лины и разревелась. Навзрыд так, чтобы кулаками слезы вытирать, и сразу попросила ее не сильно наказывать, мол молода, неопытна. Линария похлопала ресничками и улыбнулась, взглянув на разъяренного Тебальта: – Чем помочь господин?

«Как со слугой значит, ведешь себя? Хорошо же я покажу тебе кто здесь главный».

«Вот же пипец… И послал же бог господина? И зачем я ему здесь понадобилась?»

Двое смотрели в глаза друг другу, и их мысли можно было резать ножом, так накалилась атмосфера. Наконец Тебальт отмер и схватив Лину за руку, потащил ее к стоящему у входа в поместье черному как вороное крыло жеребцу. Подхватив ее за талию, усадил в седло и запрыгнул позади нее. Юбка не дала Лине сесть как полагается, пришлось согнуть одну ногу в колене: «Я прямо как женщины древности – охраняю свою женственность. Если бы еще позади меня не сидел это напыщенный нарцисс, вообще было бы все отлично», – скрежетала она зубами.

«Эта женщина даже не вскрикнула, ни страха, ни улыбки, ни похвалы… Ничего. Сидит только глазами сверкает», – Тебальт положил ей руку на живот и прижал к себе. – И где благодарность?

«Это еще за что?»

– Господин, благодарю, что усадили меня в это седло. Так хорошо? – огрызнулась Лина, немного повернув голову.

– Сойдет. Но дома тебя будет ждать еще одно наказание?

– Что опять палки?

– Еще не придумал, – Тебальт тронул лошадь, так и не убрав руку с ее живота, прижимая ее к себе.

«Не хочу больше палок, кнута, или еще чего – спина еще болит. И хоть и не я их получала, но больше не хочу».

Они въехали вскоре в центр города и Лина сразу забыла все обиды. Перед ней был обычный средневековый город, будто сошедший с гравюр, с той же инфраструктурой. Каменные двухэтажные дома, небольшие лавочки у стен, и узкие улочки, уходящие в темноту переулков. Было только одно отличие, здесь не было мужчин. Девочки в чепчиках, в коротких платьицах, с погремушками и куклами в руках, бегами между ног у ходящих между лавками женщин, играли в салочки прямо на мостовой и пускали бумажные кораблики в небольших лужах. Женщины подковывали лошадей, кожаные брюки, оголенные широкие спины и руки, держащие молоты и топы прикрывающие тяжелые груди. В узком переулке в красильне: красили ткань и тут же развешивали ее на веревках, протянутых от одного дома к другому, женщины в разноцветных от краски передниках. В белоснежных колпаках, передниках зазывали к себе булочницы, показывали ткани в небольших магазинчиках портные и ткачи.

– Что притихла?

– Осматриваюсь.

– Нравится? И откуда же ты пришла ко мне, неужели не с пансиона господина Ганара?

«Знала бы – ответила, а так лучше промолчу».

– Чего язык прикусила? Ничего, сейчас расспросим о тебе, как раз туда едем, – фыркнул Тебальт и пришпорил лошадь.

«Так Лина, сейчас он все узнает, и пойдешь ты дорогая куда подальше. Ну и ладно. Я буду все отрицать. Сама могу прожить, разберусь. Открою больницу и буду всех лечить, а его вот не буду».

– Мы уже почти приехали, – Тебальт резко остановил коня, и соскочив резко сдернул Лину с лошади, не заботясь о ее платье, коленках и пораненных чувствах. – Идем, хочу узнать о тебе всё, – схватил ее за руку и быстро направился к небольшим воротам. Высокий каменный забор и широкие деревянные ворота, вот и все что увидела Лина, зато войдя внутрь – ахнула. Здесь была чистота, дорожки выложены разноцветным песком, между ними голубые цветы, низкорослые кустарники с яркими красными цветами и вдалеке даже протекает ручей, слышно как вода перекатывается по камешкам.

«Пансион – вот это да!»

У главного входа в огромный дом их ждал Фалк Бриц, в черном длинном камзоле он был похож на огромного черного ворона, который ждет с каким-то дьявольским наслаждением, когда ему принесут свежатинки. И когда успел переодеться? Лина захотела скрыться, спрятаться от его пронзительного взгляда, который пробирал до косточек. Тебальт же потащил ее по песчаной дорожке вперед, а она не отрывала взгляда от карих глаз, стоящего впереди мужчины. На мгновение ей показалось, что взгляд изменился и из презрительного стал злым, когда она зацепилась носком домашних балеток за горшок с ярко желтым цветком. То, что промелькнуло в его взгляде, могло сойти за жалость, желание помочь, но через секунду там было лишь презрение к ней.

«И не такое покажется. Красивый, но страшный».

Я давала клятву помогать …

Войдя внутрь, Тебальт остановился, а Лина привыкала к полумраку. Комната была маленькой, но удобной, светлые стены, под ногами мягкий ковер, два дивана и миниатюрный столик у стены. Двое мужчин не разбираясь, сели на диваны и Лина поежилась под взглядом сразу карих и зеленых глаз.

«Ну и ладно, не пригласили посидеть – переживу, главное сразу под палки не отдали и то хорошо», – подняла голову и стала рассматривать лепнину в углу комнаты, в виде цветочной композиции. Ну, а что – даже очень красиво, цветочки там, листики.

– И долго нам ждать Ганара? – Тебальт нервничал, желваки на лице говорили не только о нетерпении, но еще и злости. Правда непонятно на кого: на Лину или на Ганара, который опаздывал.

Фалк поправил камзол и всмотрелся в циферблат миниатюрных часов на руке: – Еще две минуты.

– Отлично, – наконец отрывая взгляд от Лины, прошипел Тебальт.

Ровно через полторы минуты открылась внутренняя дверь, и вошел высокий, блондин. Лина даже дышать перестала: такого красавца она могла видеть только в глянцевых журналах земного мира. Да, там Брэд Питт отдыхал где-то на задворках вселенной… Мягкая белоснежная рубашка, обтягивала его рельефную грудь, узкие белые брюки обтянули шикарные бедра и улыбка… Да, за нее можно было забыть, как тебя зовут. Что Лина и сделала на пару минут, замерев на месте, получая эстетическое удовольствие.

– Линария идем, – окрик Тебальта и Лина облизывает сразу вдруг ставшими потрескавшимися губы и пару раз моргает, пытаясь привести чувства в порядок.

– Ты мне привез интересный образец красоты, – Ганар пропустил Тебальта вперед и подошел к девушке, которая остановилась, не зная как реагировать на блондина, который находился перед ней, а потом провел большим пальцем по ее губе, глядя в ее глаза. Лина замерла, такого интимного жеста она никому еще не позволяла, ну кроме мужа, но отступать было некуда, и она замерла, ожидая продолжения, утопая в синеве глаз блондина. – Отлично, согласен на нее, – и, не дав никому слова сказать, продолжил, обернувшись к Тебальту. – Я ее беру в честь тех денег, что ты мне обещал.

Фалк и Тебальт в один голос крикнули: – Нет.

Лина и господин Ганар переглянулись друг с другом, а потом одновременно повернули головы и взглянули на мужчин стоящих перед ними. Лина широко открыла свои глаза, не понимая, что это сейчас было, а Ганар смотрел на друзей немного разочарованно. Фалк продолжил, делая шаг вперед и становясь между Ганаром и девушкой, оттесняя его от нее: – Деньги у тебя уже на счету. Договор ты сам подписал, мы же пришли только подтвердить наши дружеские намерения.

– Ой, да ладно, Тебальт. Ну что тебе стоит отдать эту красотку? Зачем тогда ты ко мне ее привез? – взмахнул руками Ганар, лаская взглядом Лину, изучая каждую складочку ее платья и каждый волос на голове.

Тебальт скривился, да, плохая идея, но в ту минуту соображал плохо: – Значит она не с твоего пансиона?

– Если бы она была моей, ты бы ее никогда не увидел, – разглядывая Лину, сообщил светловолосый искуситель и улыбнулся так, что Лина захотела сразу здесь остаться, ведь с такой улыбкой ее под палки не отдадут, даже не заставят мыть полы и перестилать постельку. Ее будут жалеть, любить, а что еще нужно женщине? – И слушай, зачем она тебе? Она не фаворитка, она служанка… Продай.

В коридоре за открытой дверью послышался тихий вздох, потом легкие шаги и тихий плач.

– Твоя фаворитка услышала твои слова, не хочешь ее успокоить?

– И может, поговорим в более уютной атмосфере?

Фалк и Тебальт оттеснили Ганара, встав перед Линой, закрывая ее от голубых глаз искусителя, а Ганар скривился: – Продай мне эту малышку, и я забуду про фавориток на многие годы, – он так странно посмотрел на Тебальта, что у Лины засосало под ложечкой.

«Это магия обольщения? Они все в высшей степени маги-обольстители! Меня здесь сейчас делить будут трое мужчин? Так здесь же цветник из женщин! Здесь должны быть всех цветов и расцветок красавицы. Зачем вдруг всех потянуло именно на меня? Черноволоса, худа, почти истощена. Как у нас говорят: ни рожи, ни кожи».

Ганар видя, что на его провокации идти никто не собирается, сдался: – Хорошо. У меня сегодня хорошее настроение, и вино у меня есть крепкое. Пошли, поговорим. И да, эта служаночка пусть услаждает наш взор.