– …Святотатцы додумались даже до того, что вся история спасителя нашего Иисуса Христа выдумана книжниками от начала и до конца… И вообще, настоящий Христос ещё не родился… И ждать нужно не второго пришествия, а ещё первого… Вот какие кощунственные речи вели еретики-богохульники…

– …Разве не позор, что в недрах православной церкви завелась ересь, отказывающая в истинной святости Богородице Пречистой, нашей Царице Небесной… Отвергают Святую Троицу…

– …Разве не ересь и богохульство, когда еретики и вольнодумцы доказывают, что не должно поклоняться святым иконам, что надо презирать таинства и обряды христианские?..

– …Ополчились еретики против монастырей и архимандритов со священниками, пекущимися о чистоте греческой веры…

Да обвиняемые Захар, Дионисий, Гавриил, другие отпирались, как могли, но предоставленные сторонниками архиепископа Геннадия были весомыми и рассеивали многие сомнения насчет неправедного осуждения. Многие из консерваторов открыто требовали для обвиняемых пыток и даже казней еретиков…

В течение нескольких дней и митрополит, и собор ждали указаний от государя… А тот не торопился, внимательно слушая князя, первого боярина Ивана Патрикеева и мотая на ус…

Когда Иван Патрикеев приходил снова на заседания собора, то на него устремлялись десятки горящих глаз священников с вопросом: «Как там государь? На что решился – казнить, наказать или миловать?»

А Патрикеев знай себе подшучивать над святыми отцами:

– У вас тут на соборе повеселей, чем у нас в боярской думе… Речи митрополита духовенства в краску вгоняют…

Митрополит ждал вызова к государю или слова государева через посредничество князя Патрикеева, но ничего уже который день так и не дождался. Патрикеев подшучивал над Геннадием и его единомышленниками из консерваторов:

– Ну, что приуныли, отцы кровожадные… Ничем порадовать вас не могу, государь против пыток, казней, крови… Видите, какой у нас государь; он у нас беспощаден только к истинным врагам Руси святой… А с заблуждающимися по его разумению нельзя, говорит, кровожадничать… Сегодня еретиков жидовствующих можно истребить под корень, завтра латинян скрытых, а послезавтра и до единоверцев православных можно добраться только на том основании, что кто шибко силён в греческой вере, того можно миловать, а кто не шибко – тому секир башка… Пусть хоть толком разберутся, исследуют корни ереси, а потом уж пытками и казнями стращают… Только ведь, судя по всему, никто толком не хочет разбираться в ереси жидовствующих, в каббале, астрологии, нумерологии, чернокнижных учениях… Сразу ересь и баста… Башку отрубить – особого ума не надо, ты с этой башкой поспорь… Видать, после Алексия нет у еретиков истинных учителей и вождей… При нём-то вы ведь боялись выходить на открытый спор богословский на соборе… Говорят, и епископ Геннадий сбежал, когда в споре ученом коленки дрогнули… Вот то-то и оно, что боялись, ждали удобного случая. чтобы кусать мертвого матерого волка – только ведь нет больше Алексия…

«Напрасно так хлопотал молиться о нынешнем дне, о судьбе собора… – тревожно думал Зосима.– …Напрасно не спал всю ночь в молитвах и тревогах – лишь бы положить всему конец благочестивый… Хорошо хоть на соборе не поминают моего друга близкого Алексия-Авраама, а то от стыда совсем деваться было бы некуда… Пошли бы честить Алексия, от митрополита новоиспеченного одни рожки да ножки остались… Значит, кто-то кроме меня Геннадию рога обломал не трогать память Алексия, себя принесшего вместе с Мамоном в жертву ради процветания Руси – второго Израиля – и укрепления династической тверской ветви с маленьким Дмитрием-внуком, в жилах которого течет иудейская кровь по матери Елене Волошанке, приобщенной к каббале…»

Уже под занавес собора они остались втроём: митрополит Зосима, епископ Геннадий и князь Патрикеев, чтобы выговориться и подойти к решению собора, к которому склонял его государь: уличенных и изобличенных не пытать и не казнить, а всего лиши осудить на заточение безумных еретиков…

– Ах, право, чего же ты хочешь, епископ, чтобы кровью залить церковь православную?.. – сурово вымолвил князь Патрикеев, пронизывая пытливым взглядом Геннадия. – Ты ведь так и не сказал о корнях ереси… Как она проникла к вам Новгород. оттуда в Москву… Всё вокруг да около… Говорят ты в богословских спорах с протоиреем Успенского собора был откровеннее… А здесь как в рот воды набрал… Не гоже так…

Геннадий набычился и позволил себе неслыханную дерзость, сродни наглости, в отношении главы боярской думы в присутствие новоиспеченного митрополита:

– Ты ведь, ты, князь, вместе с боярской старомосковской партией в твоей Думе за Дмитрия-внука стоять будете?.. Не так ли?..

Иван Юрьевич Патрикеев в карман за словом не полез, и ответствовал с тонкой иезуитской улыбкой, чтобы похлеще уязвить скрытого латинянина-епископа:

– За кого боярская дума, это не твоего ума, Геннадий, дело… А вот за кого новгородский епископ, это и ежу понятно без лишних слов, даже без твоей зачитанной обвинительной грамоты: за римлянку Софью ты и за сынка её Василия… А по старинному праву государь себе сам преемника назначил великого князя Ивана Младого… Случись что с государем, кто бы стал государством править?.. Ясное дело, Иван Младой, а у него уже сын есть преемник, Дмитрий-внук… Так?..

– Так-то так, да всё не так… – взорвался Геннадий. – Ничего не случилось с государем… А с Иваном Младым случилось… Где это видано, чтобы внук отца-государя имел преимущество перед законным наследником сыном… Рожденным к тому же от византийской царевны…

Князь Патрикеев жестко осадил епископа:

– Хорошо… С этим мы быстро разобрались… Ты за римлянку и за латинян… Иди и целуйся с Василием-Гавриилом, кто тебе мешает… А вот насчет престола святого государева сыну римлянки – здесь, брат, шалишь… Что, думаешь, не видно, что собор ты кликнул, чтобы не с еретиками разделаться, а великой княгине Елене на радость другой великой княгине Софье досадить…

– Но ведь не секрет, князь, что Елена Волошанка потворствовала всем еретикам, начиная от духовных Алексия, Ивана Максимова и прочих, и кончая дьяком Федором Курицыным, его братом Иваном Волком… – захлебнулся слюной Геннадий. – …Кое-чего знаем о иудейских корнях Елены, ее еретическом окружении, даже и о жертвоприношениях в честь её и сына Дмитрия…

Митрополит Зосима сделал протестующий жест рукой.

– Хватит… Воротитесь к сути спора… Так вас занесёт Бог знает куда – откуда ногами вперёд выносят…

Но предостережения митрополита не подействовали на епископа и князя. Оба закусили удила.

– Слово не воробей, вылетело не воротишь… Только я твоё словцо, епископ подхватил… А ну-ка давай выкладывай об иудейских корнях великой княгини Елены и жертвоприношениях… – грозно сказал Патрикеев и насупил густые черные брови на перекошенном яростью лице.

– Так ведь уши завянут… Великой княгине Елене побежишь ябедничать, государя будешь смущать… – усмехнулся Геннадий.

– Может, хватит… – продолжал нудеть митрополит, понимая что попался он зернышком в жерновах сторонников двух соперничающих великих княгинь Софьи и Елены.

– Не хватит… – отрезал Патрикеев. – Пусть речет епископ то, что убоялся на соборе сказать…

Геннадий набрал побольше воздуха в легкие и словно шагнул в холодную дымящуюся бездну.

– Иудейские корни Моисеевой веры идут от пророков Авраама и Моисея… Господь с ними, пророками, и с тем, что эти имена вновь почему-то оказались на слуху Москвы совсем недавно, оказались связанными с выздоровлением Дмитрием-внука и смертью Ивана Младого… Вот пусть с этим первый московский боярин и разберется…

– Считай, что разобрались… – сквозь зубы презрительно цыкнул князь Патрикеев… – Давай, по сути дела…

– А теперь по сути… – Геннадий обвел немигающим взглядом по очереди митрополита и князя. – …Обретал в Киеве такой ученый иудей Захария, толкователь каббалы, астролог и чернокнижник… Пристроился он к киевским князьям Олельковичам… С ним еще пять тайных ученых иудеев-чернокнижников, Моисей Хануш, Иосиф Шмойло, другие… Опутали Алексия с Дионисием, из окружения епископа Феофила. И вдруг те в Москве в Успенском и Архангельском соборе оказались – с чего бы это?.. Да вот злые языки утверждают, уж больно все кстати вышло: настало время Ивану Младого невесту искать. И нашли Елену Волошанку, с иудейской кровью в жилах… А у иудеев по крови матери передаются иудейские корни ребёнка, значит, и сын Ивана Младого и Елены Волошанки, Дмитрий-внук тоже иудей… Но то по крови, а есть ещё и иудейский дух и вера иудейская; к ним можно тоже, оказывается, приобщиться… Так вот о приобщению духовному Елены Волошанки к секте тайных иудеев… Учителем тайных иудеев в Киеве был именно Захария, умом проницательный и хитрый, языком острый, взглядом проницательный. Двадцать лет тому назад в свите того же князя Михаила Олельковича попал он в Новгород и быстро обольстил двух священников из Святой Софии, Алексия и Дионисия… Алексий назвал себя в честь пророка Авраама и превратился в Алексия-Авраама, жену свою стал именовать Саррой… На пару с Дионисием развратили они в Новгороде множество духовных и мирян, среди коих находился и протоирей Софийского собора Гавриил, сын знатного новгородского боярина Григорий Тучин… Вот так в Новгороде завелась жидовская ересь. Была ли нужна такая ересь Москве и государю?.. Нужно ли государю, что его невестка стоит во главе еретической партии, а внук Дмитрий, окажись на престоле, по праву может называться иудейским царем. Вот какой я вопрос задам первому московскому боярину…

Патрикеев нахмурился и покачал головой.

– Не знаю…

– А я знаю, нужна была такая иудейская партия в Новгороде, потому что она противостояла литовской боярской партии Борецких, а сам Алексий, как мне лично рассказал наш опальный владыка Феофил, был тайным агентом государя и содействовал безмерно низвержению и Борецких, и самого Феофила… Недаром Алексий и Дионисий снискали особое расположение и милость государя, раз он одного за помощь в покорении Новгорода сделал протоиреем Успенского собора, а другого протоиреем Архангельского… Не так ли, митрополит?.. Ты же оказался первым другом и учеником Алексия…

Зосима что-то недовольно пробурчал себе под нос, но сделал вид, что это его мало касается: мало ли какие существуют на свете домыслы пакостные…

– А через Алексия-Авраама, его присных иудея Моисея, боярина Мамона… – Геннадий криво усмехнулся и спросил Патрикеева. – Помнишь такого знатного боярина и купца, князь?..

– Помню, помню… – кивнул головой князь. – Не отвлекайся от сути главной, епископ.

– А я вроде и не отвлекаюсь… Прямым ходом иду к ней… Алексий, Мамон, дьяк Курицын и тайный советник Менгли-Гирея иудей Моисей устроили брак Елены Волошанки и Ивана Младого. А дальше – дело нехитрое соблазнили иудейской верой Елену Волошанку, через её духовников в Москве, сначала Алексия, потом Ивана Максимова, и, в конце концов, вовлекли в секту тайных иудеев. Каково?.. Елена и по крови материнской была уже иудейкой, так её и через секту сделали тайной иудейкой по духу.

– Как это тайной иудейкой? – поморщился, как от зубной боли, князь Патрикеев.

– А вот так… Захария и Алексий-Авраам легко и быстро размножали число своих учеников новгородских и московских только по одной причине… Знаете, какой?..

Митрополит Зосима и князь Патрикеев напряженно молчали и недоброжелательно поглядывали на разговорившегося велеречивого епископа Геннадия.